жития-бытия новых русских богатырей.
Неразменные пятаки и напёрстки – для нехитрого обмана лохов, крапленые карты – для более серьёзного обмана, ножи – кладенцы – для гоп-стопа, кастеты-пистолеты – для грабежа и налёта, пыльные мешки будто бы из-под сахара – для ловкого надувательства, самогонная мёртвая вода с надписью «водка», самопальные порты-невидимки, скатерть-самообманка, весы-самообвесы, подмётные письма и бумаги с печатями, шапка с чужой головы, шуба с чужого плеча, краденые будильник, магнитофон, портсигар и холодильник, фальшивые купюры, дрова с соседской дачи, разбавленный бензин, чей-то футбольный мячик, поддельного шампанского цельный ящик...
– Ба! А это что за фрукт в нашей экспозиции? – вдруг удивился Иван, различив в глубине квартиры среди витрин неясную и призрачную фигуру... Будто бы даже просто тень, но непонятно чью...
– Наверное, какой-то местный абориген заблудился! – предположил Илья. – А может впрямь приведение?.. Дом-то старый!.. Эй, сюда иди, индеец, а то щас шмальну – тока мокасины с перьями в разные стороны полетят!..
Дрогнула тень, почернела в миг, сделалась чётче и с места двинулась, навстречу.
В трёх метрах от Ивана и Ильи тень обрела ясные очертания.
Оказался это матрос в брюках клёш, в бушлате нараспашку, в тельняшке и с бескозыркой, на которой едва читалась надпись «Смелый». Ленточки бескозырки будто бы легкий ветерок трепал... Смуглым и обветренным было лицо матроса, грозным его взгляд...
Интуристы за спиной Ильи и Ивана съёжились и тихонько стали отходить... Но входная дверь за их спинами с грохотом захлопнулась. В музейном помещении моргнул и погас свет... За окнами, во дворе-колодце, сделалось пасмурно.
Илья и Иван с удивлением обнаружили, что видят окружающее в чёрно-белом цвете...
– Ну ты, Железняк, слышь, чё за спецэффекты? – настороженно поинтересовался Иван. Призрак и впрямь напомнил ему виденного в детстве то ли в книжке, то ли в старом кино матроса с таким смешным именем.
– Лизоньку мою, значит, вы погубили... – гулким, потусторонним голосом сказал матрос.
– Какую Лизоньку, мужик, ты чо? Отвали, пока цел!
– Лизонька, дочка моя, здесь жила... с рождения... с 1934 года... – продолжал матрос.
Только сейчас Иван да Илья заметили у матроса под бушлатом на ремне большую кобуру.
– Это что ж, бабка, которая здесь жила – дочка твоя? – искренне удивился Илья. – Да ладно!
– Давай, Железняк, мы тебе баксов насыпем, за квартиру, купишь ей там что-нибудь ещё лучше, в натуре, и разойдёмся миром? – предложил Иван.
– Миром у нас ничего не получится... – сказал Железняк.
В руке его оказался громадный «маузер» – когда успел вытащить, никто не заметил.
– Ну, мужик, ты сам напросился! – закричал Илья, выхватывая свой «ТТ»...
И тут почувствовал страшную боль в груди...
– А, блин! – Илья очнулся за рулём своего бээмвэ. Бутылка коньяка горлышком как-то неудачно в грудь упёрлась, в самое солнечное сплетение... Видно, во сне на руль навалился... Приснилась же такая ерунда с дури!
«Ну, вон мерс Ивана впереди стоит, пойду побазарю с ним, братаны ж мы теперь или как?» – решил Илья.
Выполз резво, подошёл к водительской дверце мерса, ожидая, что братан Иван дверцу откроет... Но Иван только стекло чуть опустил...
– Слышь, сон мне какой приснился сейчас!.. – не ожидая подвоха, бодро начал Илья.
Бац!
Откинуло Илью к стене глухим выстрелом. Полбутылки коньяка вдрызг, пуля в тело чуть левее солнечного сплетения вошла.
– Сон в руку, братан! – сказал в мерсе Иван. Сплюнул в окошко по-богатырски. – Сказочка, ё! Былина! В ей намёк! Добрым молодцам урок! Послушал сказочку один такой удалец – и ему пришёл конец!
Иван выехал задом из подворотни, развернулся через две сплошные, и поехал домой. К Фиолетте он решил более не возвращаться.
Чтоб с Железняком там где-нибудь в парадном случайно не встретиться.
