матерью в небольшой квартире, которая большей частью была занята книгами. Книги были везде, и уже в прихожей гость ощущал радость присутствия книг. Домашняя библиотека начиналась сразу за вешалкой, где полки с трудами классиков тяжело нависали над головой. В комнатах, вдоль стен, застеклённые шкафы создавали комфорт, который способны дать только любимые книги. Ещё дед положил начало обширной библиотеки и та, своим беспрестанным ростом, заслуженно овладела большей частью жилища. Мир книг, фантазии и грёз. Однажды попав в эту галерею воображений, трудно было её покинуть. Наша героиня, придя к нему в дом и окунувшись в его мир, обрела недостающую частицу своего Я. Волшебный шелест страниц соединил их, и призраки их фантазий стали вместе бродить по книжным полкам в поисках восторженного уединения.
Однажды Рождественским вечером, приглушив свет лампы, зажгли припасённые свечи, и удобно расположившись на мягком диване, устроили для себя чтение баллад В.А. Жуковского. О, как было таинственно и загадочно это действо.
Мерцающий свет восковой свечи расписывал тени рембрандтовскими красками и под воздействием его кисти домашние вещи теряли свои очертания, и только вылепленные пастозными мазками золотисто-охристого цвета освещенные предметы приобретали свою суть. Романтику баллад дополняла ревущая седая вьюга, что яростно била колючей снежной метлой по обледенелому стеклу, испещрённому магическими знаками мороза. Скрип половиц отражал таинственные шаги из другой комнаты, которые то приближались к двери, то медленно угасали, сливаясь с ночью.
С придыханием они переворачивали страницу за страницей, следуя за волшебным пером автора. И всё ближе, ближе стягивала ночь их тела. Прижавшись друг к другу, с замиранием сердца они слушали стенания вьюги за окном и их лица, соприкоснувшись, слились в первом поцелуе.
Пламя свечи колыхалось и потрескивало. Двигавшиеся тени на стене застыли, опустив свои взоры, и кроткая робость иссякла из пылких сердец. Не долог миг, но прожитые мгновения в нём порой бывают слаще многих часов бесцветного бытия. Пред ними открылась дорога в новый, ещё не ведомый для их юных сердец мир, мир их чувств и переживаний, их первой любви и первого поцелуя. Раскрылись таинства их желаний.
Хлопнувшая форточка вернула всё на свои места, как бы опекая чистоту отношений и помыслов. Послышался звон разбитого стекла, и в общем коридоре начался обычный кошачий бедлам, который поднял на ноги весь старый дом.
После всего этого литературного колдовства включили магнитофон и, остывая от нахлынувших чувств, с румянцем стыдливости молча слушали музыку, пока мать не позвала пить чай.
Все зимние каникулы они провели вместе, беспечно радуясь хорошим денькам, безделью, свободе от нескончаемых школьных забот.
Они валялись в снегу и катались с грандиозных сугробов, этих величавых сооружений мастеров метлы и лопаты — дворников, превращая их работу в руины. После этого стояли и чистились, отдирая смёрзшиеся кусочки снега на пальто и штанах. Затем он согревал её руки своим горячим дыханием, стараясь, поднести их ближе к своим губам и ненароком поцеловать их. И она, зная это, задорила его — отнимая свои руки. Они снова падали в снег и всё начиналось сначала.
Любопытные снежинки вступали с ними в игру, кружились вместе, падали и взвивались вновь, паря в морозном воздухе, сверкая кристаллами своих крыльев. Белые пушинки садились на её бархатистые ресницы, словно бабочки на тропические цветы, и она забавно закатывала глаза, пытаясь рассмотреть их, кривила губы, чтобы сдуть. Но у неё ничего не получалось. И он, приблизив к её глазам своё лицо, сдувал их. В эти мгновения она, не удержавшись, целовала его в щеку, и он тому не удивлялся, а обнимал её. Разрумяненная, с выбившимся шарфом, она вырывалась и убегала.
На ресницах снежинки не таяли даже от горячего дыхания, они проникали вглубь их темперамента, сдерживая напор молодости.
Начавшаяся учёба вернула всё в нужное русло, время потекло в давно определившемся графике. В классе по-прежнему не знали об их отношениях и тайна эта их только забавляла.
Отгуляли майские праздники с походом на демонстрацию, черёмуха в садах отцвела, провожая последние отголоски весны. Впереди десятый класс и родители вновь заговорили о переводе, но любящие сердца не смутились. Они обрели друг друга, и ничто не могло их разлучить.
— 5 —
В последний из майских вечеров, гуляя по знакомым парковым аллеям и ища уединения, свернули они на безлюдную тропинку, где была возможность остаться вдвоём. Как вдруг дорогу им преградили.
— Ты глянь, — какая девочка! Ой - Ой - Ой !!! Ну прям королева Непала!
— А мы совершенно одни и как раз свободны! — Нетрезвые голоса вторглись в их мир. Влюблённая пара встала, с тревогой разглядывая не прошеных гостей.
Двое приближались, и пошлая улыбочка висела на их лицах. Пахнуло перегаром. Молодой человек сделал шаг вперёд, загораживая девушку. Парни с ухмылкой остановились, засунув руки в карманы.
—Ты посмотри, … петушок-то — ершистый! — раздался голос сзади. Из тени деревьев вышли ещё двое и стали приближаться к молодой паре.
ОНА вжалась в плечо своего друга.
— Ромео, поделись подстилкой. — Небрежно, с вызовом проговорил один из парней. Все на Веранде знали и боялись этого высокого, восемнадцатилетнего парня. Он когда-то занимался гимнастикой, однако не добился высоких результатов. Зато успел побывать на малолетке, и улица признала его авторитет, что тешило честолюбивые амбиции и заставляло держать «масть». Был он отчаянно дерзок и циничен, чувствуя своё превосходство. Дружки звали его — Гимнаст.
ОН знал кто перед ним, поэтому увидев, как один из парней нагло пытается обнять ЕЁ за плечи, не стал более раздумывать, и ударил первый.
— Беги!!! — крикнул ей в ухо.
Однако она и не думала бежать, а скинув туфлю, вонзила каблучок в затылок второго нападавшего. Ухватившись за голову тот отступил. Двое других схватили девушку и, выкручивая руки, поволокли к дереву. Её юный друг пытался прийти на помощь, однако получив сильный, отработанный удар упал. Но мгновенно поднявшись, вихрем налетел на тех двоих, пытаясь отбить подругу. Гимнаст настиг его и новым ударом отбросил в сторону своего дружка, вытиравшего кровь с затылка.
Наш герой был еще молод и неопытен в батальном деле, кроме упорства и твёрдости духа ничего не мог противопоставить уличным бретёрам. Он ожесточённо молотил противников, хотя они имели численный перевес. Однако те просто забавлялись, а когда им надоело, Гимнаст, сделав ложное движение, прямым ударом уложил свою жертву. Державший рвущуюся девушку парень восхищённо хмыкнул. А девушка билась и кусалась, зажатая в липких от пота тисках пьяного подонка, тот только хохотал, изрыгая ей в лицо слюнявый перегар своей скотской похоти.
Гимнаст провёл по её щеке, шее, своими масляными пальцами и, ухватив за плечо, рванул ткань платья.
Выдержать этого ОН не мог, какая-то сила подняла с земли, вопреки той физической силе, которой пытались сломить его тело, и вцепился в руку Гимнаста. Развернувшись, Гимнаст пытался сбросить его, но это не получилось, тогда дружки обрушил всю ярость своих молотообразных кулаков на неожиданное препятствие. Однако одних мощных мышц было не достаточно, дабы сломить непокорный дух.
Забыв о девчонке, эти «гроза улиц и танцплощадок» жестоко, по-звериному выместили на нём свою агрессию. Они уже без смеха валили его с ног и продолжали избивать ногами. Откуда брались силы в этом шестнадцатилетнем пареньке, который уже не чувствуя боли, удары лишь тупо отдавались в голове, продолжал бороться. И только заметив, что девушка исчезла, силы его иссякли.
Лохматые ублюдки не сразу оставили лежащее тело, а какое-то время в бессильной злобе топтали его.
Одиноким светлым пятном лежал он в сгустившихся сумерках, когда она привела милицию.
Поздно вечером отец приехал в больницу в надежде увезти свою дочь домой. Ему позвонил дежурный врач, сообщив об инциденте.
Она сидела на кушетке в приёмной отделении, придерживая одной рукой разорванное платье. Она всё рассказала отцу о хулиганском нападении и о том, как ОН до последнего защищал её, а теперь вот лежит в реанимации. Требовала сейчас же съездить к его матери, сообщить, что её сын в больнице. Просила и умоляла, чтобы ей позволили остаться возле него, хотя бы на время пока он лежит в бессознательном состоянии. Отец не ожидал от своей дочери столь сильных эмоций и потрясённый всем происшедшим, постарался помочь. Он привёз в больницу мать и долго объяснялся с дежурным врачом, в результате девушке тоже разрешили остаться.
Тяжелая травма головы только на четвёртые сутки убрала свои корявые пальцы из его мозга, сознание вернулось к нему вместе с памятью.
Он открыл глаза.
Серо-белая колыхающаяся пелена расплылась перед ним. Она то подступала комом к горлу вызывая тошноту, то отходя превращалась в радужные пятна, оставляя испарину на лбу. Постепенно из серой мглы стали выплывать очертания окружающих предметов. Они раздваивались и вновь сливались, пропадали и заново рождались, и этому чередованию не было конца. От усталости он сомкнул веки. Но радужные пятна не оставили его в покое. Вырвавшись из глубин бессознательного мрака они хаотично блуждали и, сталкиваясь между собой, лопались, разлетаясь мыльными пузырями, которые вырастали и вновь салютовали. Постепенно шары приняли облик масок, и они уже не исчезали, а продолжали кружить вокруг, незаметно стягивая хоровод. И это уже не просто маски, а слепки с чьих-то злобных и страшных лиц, из которых вытягиваются тени. И эти тени приобретают очертания пляшущих огненных призраков. Они беснуются в своём диком танце, протягивают к нему свои безобразные руки, приглашая к себе. А он, с болью чувствуя огненное прикосновение, отталкивает их. Круг сжимается всё больше и больше. Нестерпимый жар, исходящий от пляшущих, обжигает его голову, сжимая раскалённым обручем. Как вдруг за их спинами он видит приближающуюся одинокую женскую фигуру. Она плывет к нему в серебристо голубом облаке, которое обволакивает танцующих, и огненные тени ужасно корчась в предсмертных судорогах со злобным шипением гаснут. Вот последняя призрачная тень побледнела и исчезла.
ОН открыл глаза. Рядом с ним, на стуле сидела ОНА и под бархатом её ресниц рождались алмазы чистейшей воды. ...
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
