А в Японии- Корее , к несчастью, начался чемпионат мира по футболу.
Напруга на даче стояла страшная!!!
Во-первых: телевизор. Ни один из стационарных ничего не ловил. Знакомые вошли в положение, дали автомобильный, черно-белый. 15 сантиметров по диагонали.
Во-вторых: антенна. Короткая автомобильная ловила только помехи. Сообща нашли антенный кабель, протянули его на крышу. По Первому проявилась верхняя половина экрана, по второму – нижняя. Остальные каналы перестали показывать даже помехи. Так и смотрели: удар головой – го-о-ол!!! А, может, и нет.. Хотя, комментатор тоже кричит: «Го-о-ол!» Впрочем, и эти боги эфира порой ошибались. Вспоминалось сразу: «Гол! …, штанга!» Мигом переключали на второй канал. Но повтор уже кончился. Психовали. Матерились про себя. Но матч продолжался, и народ вновь оттаивал, начинал спорить – чьи ноги ведут мяч? Наши? Японские? Делали ставки на «соса-солу» и лениво жевали викторию. И периодически гнали Надежду, снующую с улицы в дом и обратно. По закону подлости, при её появлении «наши» постоянно отбивались. И даже до голов доходило. В такие минуты народ злобно и молчаливо устремлял взгляд на Надежду. Даже у Рики в глазах появлялся какой-то нездоровый животный блеск. Надежда нервно отругивалась и спешила уйти.
В пятнадцатиминутные перерывы все дружно принимались за работу: копку, прополку, посадки…
Когда 14 июля, согласно народным приметам, до следующего года заткнулась кукушка – Володька с Дашкой начали мастерить скворечник. Тот получился каким-то скособоченным, весёленьким, как избушка Наф-Нафа. Дарья вывела на нём зеленой краской «Вход в …», Владимир залез на крышу бани и водрузил шест со скворечником.
Отошли в сторону, полюбовались.
- Вов, - после некоторого молчания сказала жена. – А, ведь, у него склон крыши в обратную сторону.
И опять всеобщее молчание.
- Я намертво приколотил шест, двухсотками! Переделывать не буду! Пошли все на фиг! – вдруг решительно проговорил Владимир. – Захотят – будут жить!
Все молча разошлись.
По весне скворцы в скворечнике все же поселились. И даже птенцов вывели. Но частенько во время дождя Владимир, проходя мимо бани, слышал, как дворец, сидя на приступке скворечника и стряхивая с себя дождевые капли, что-то матерно и нелицеприятно чирикал ему в спину.
- Сам такой, - бурчал в ответ Володька и бежал в дом: греться.
Свояк же его, Николай Слухач, зациклился на туалете.
Они с женой, Валентиной Слухач, сестрой Надежды, уже лет как десять перебрались из Братска к ним, в столицу Южного Урала. Прижились, прискрипелись, пустили корни в виде внучки. И стабильно возделывали вместе с Топтыгиными сад.
Так вот, Никола принялся за туалет. До сего времени пользовались Татьяниным, но пора было и честь знать, свой возводить. Тем более, что ожидался приезд в гости сына Дмитрия и Сергея, младшего брата наших сестер. Негоже гостей встречать с соседским туалетом.
Копошился Николай с любовью, не спеша. Тщательно выбрал доски. Выкопал яму куба на два. Подобрал красивые ручки и защелки. Когда настил был готов, посадил на него Мишалкину Ленку, обвёл карандашом заднюю часть и лобзиком по этому трафарету вырезал «очко», смахивающее на сердечко.
Дашка расписала стены ромашками и бабочками, похожими на колорадских жуков.
Натянули красную ленточку. И стали ждать приезда сибиряков.
Владимир же к их приезду, раздобыв в гараже банки с прошлогодним вареньем, втихаря забодяжил на чердаке вино в двадцатилитровых бутылях. И по нескольку раз на дню тайно! поднимался наверх – следил, не поднялись ли резиновые перчатки на горлышках в фашистком приветствии?.. Перчатки не поднимались. Владимир добавил дрожжей. Через день перчатки улетели к чертовой бабушке. Бурая, вонючая жидкость поперла наружу.
Первой всполошилась Рика. Нарезая круги вокруг дома, она неожиданно садилась и злобно лаяла на крышу.
Почуяв неладное, Владимир пробрался на чердак и чуть не заплакал: в бутылях осталось по трети. Матерясь, нашел застрявшие в паутине перчатки, вновь натянул их на горлышки, не надеясь, впрочем, уже на успех.
И тут на чердаке появилась Татьяна.
Оба испуганно уставились друг на друга.
-Вов, ты что делаешь?
И тут Владимира прорвало.
-Что тебе надо?! Я у себя дома!!! Что ты здесь командуешь?! Ты еще Надежде расскажи!!!
Вообщем, убежавшее вино на психику воздействовало сильно. Татьяна, надув губы, сползла вниз.
Володька сел на приступок, закурил. Мелко подрагивали пальцы. Солнце сквозь щели золотило пылинки. Вкусно пахло вениками, пылью и стружкой. И невкусно - пролитой бурдой. Владимир потихоньку успокоился и тоже полез вниз – мириться с Татьяной. Сорвал по пути ромашку.
-Тань, Тань.- Он подошел к Косолаповой, копающей грядки, встал на колени. –Тань! Ну, прости меня, дурака!
Спина у Татьяны напряглась, но она не обернулась.
-Тань, ну, прости!?
-Да ну тебя, - отозвалась та сквозь слезы. – Что я тебе сделала? Что ты кричишь на меня? И Рика твоя у меня в малине гадит…
-Тань, Тань, ну, что ты?.. Не плачь. – Володька поднялся с колен, обнял ее. –Ну не плачь… Сдуру ляпнул… не плачь… Вот тебе ромашка в подарок. А Рику в угол поставлю. Не будет больше гадить.
-Не будет… Все- равно будет. И кости еще у меня под яблоней закапывает. Все корни оголила.
-Да это она о тебе заботится! На черный день…
-Топтыгин, иди отсюда. Дай успокоиться.- Татьяна смахнула остатки слез.
-Все, Таня, ухожу. Приходи чаевничать. Я чайник поставил.
ГЛАВА 4
«Запись де… запись делали мы в ЗАГСе
Оба с ра… оба с раннего утра.
Палец в же… палец в желтеньком колечке
Запер де… запер девку на века»
Песня звонко неслась над вечерними субботними дачами. Праздновали день рождения Татьяны Косолаповой.
Все уже были навеселе, довольные, счастливые, потные от душных безветренных сумерек. Молодежь у бани жарила шашлыки и барбекю, что-то тихонько напевала под гитару. Старшие сидели за столом под деревьями и тянули свою любимую застольную.
«А мне де… а мне девоньки сказали:
Неман ди… Неман дивная река.
Как я бу… как я буду с ним купаться,
С толстым ху… с толстым худенька така?»
Рика, объевшись под столом подачками, нервно пряла ушами во сне и подрагивала передними лапами. У крыльца в мешке из-под мусора по-хозяйски копошился крупный ежик, фырча из сумерек на каждого проходящего мимо. Проходящие не обращали на него никакого внимания: в садах к ежикам привыкли.
Здесь же стоял Мишалкинский подарок Татьяне: ручная кубовая бетономешалка, украшенная цветами, ленточками и надписью по борту «Суковыжималка». (Эту бесполезность лишь через три года с превеликими муками и матами тот же Анатолий по просьбе Татьяны вывез на свалку).
Именинница восседала в центре стола, красивая, в веночке, в праздничном садовом халате, запачканном лишь по подолу и с дорогим браслетом из белого золота на левой руке. Гости же были кто в чем, но обязательно с каким-нибудь выкрутасом: цветком за ухом, галстуком на голое тело, накладными грязными ногтями и т.д., и т.п.
-Вовка!- кричал через весь стол Анатолий. – Ты видел, какие огурцы именинница вырастила? Ни в одном порнофильме не увидишь!..
-Это что!..- орал в ответ Владимир. – Она сейчас на баклажаны перешла! Цвет кожи ей, видите ли, не нравится!
Их никто не слушал. Все громко гомонили, не слушая друг друга, пытаясь высказать что- то свое, видимо, наболевшее.
Потом потихоньку все притихли, слушая Толин рассказ о краже провода с завода.
-Главное - днем! Через вахту! Эти электрики ещё за углом начали его прибивать, к турникету вышли… Вахтер спрашивает: «Что делаете?» «Да вот, дополнительный кабель тянем … для наружного освещения, для розеток». А он: «Ребята, вы и нам конец пустите под розетку! А то даже чайник разогреть не на чем!» Они и к нему протянули. Потом прошли через двери, на наружное освещение немного отмотали, зашли за угол, обрезали провод и метров 150 в машину к себе загрузили.
Тут Николай, не привыкший быть в центре внимания, перебил его.
-А, помнишь, у вас там кто-то тиски на спор выносил?! Килограммов двадцать тянули, говорил! На шею себе повесил, фуфайку застегнул, а на вахте у него спрашивают: «Что у тебя там?» «Ничего» «Расстегивайся!» Он расстегнулся, недоуменный такой: «О, блин, опять мужики подсунули!»
Посмеялись, выпили, опять затянули песню.
Смеркалось. Звезды подмигивали в фиолетовом небе. Исчезли мухи. Появились комары. Малиновое солнце зацепилось за черный контур леса и все никак не могло перевалить за горизонт.
Ребятишки притащили пережаренные шашлыки, посидели, с неадекватными взрослыми и ушли с гитарой в дом.
День рождения заканчивался. Подарки давно уже вручены, поздравления сказаны, бутылки опустели… Разбредались по дачам уже в полной темноте, вразнобой напевая захмелевшими голосами:
«Нога в но… нога в ногу шли солдаты
Прямо с ра… прямо с раннего утра…»
… На следующее утро, с трудом разлепив глаза и опохмелившись – кто чаем, кто аспирином – толпой поехали на озеро: освежиться.
Опережая всех, в озеро с размаху бухнулась Рика. Если считать, что это было первое её знакомство с водой (не считая ванны и садовой лейки), то можно себе представить её шоковое состояние: твердь земная разверзлась и поглотила её с головой. С диким щенячьим визгом она выскочила из воды и припустилась сквозь камыши вдоль берега. Её не было минут пять. Все степенно разделись и принялись купаться.
И тут появилась Рика. Долго и тревожно всматривалась в купающихся, а затем, превозмогая страх, бросилась в воду: спасать Надежду.
Та, как эсминец от торпеды, пыталась увеличить ход и галсами уйти в камыши, но не тут-то было! Ох уж, эта женская наивность…
С беспощадностью киллера Рика настигла Надежду и лапами забарабанила по её оголенной спине. И прикончила бы, спасая, если б не Дарья. Та сразу сообразила схватить Рику за ошейник. И случилось чудо! Собака развернулась и потянула Дашку за собой.
Что-то кричали выскочившие на берег ребята. Володька, накинув зачем-то куртку, бежал жене навстречу.
Рика догребла до берега и вернулась за Надеждой. Та, будто в «Полосатом рейсе», заскользила вслед за ней. Лишь судороги в пальцах на собачьем ошейнике мешали наслаждаться негой.
Исполнив долг, овчарка отряхнулась на разосланные одеяла и вновь вперила взгляд в озеро, разыскивая новых несчастных. Но озеро опустело. Все как-то разом решили позагорать, хотя небо плотно обложило облаками.
- Да-а, покупались, - ехидно заметила Ленка, обрабатывая йодом Надеждину спину. – Вырастили Баскервильку…
- А вы не заплывайте за буйки, - хмуро огрызнулся Владимир, выжимая куртку. – У неё инстинкт спасения дефективных в генах заложен. Толь, достань пиво. Башка трещит, спасу нет!
- На дачу доедите – и опохмелитесь! – категорично отрезала Ленка.
Володька обиженно отвернулся, закурил и улегся на спину. И уснул.
И увидел сон. И был тот сон эротическим. И появился в том сне Толя Мишалкин. И, щелкая секатором в огромной руке, сказал Толя: «А вот я тебе сейчас!..» И проснулся Владимир с пересохшим горлом. И тек по его телу холодный пот. А рядом стояла Рика и лизала его по щеке.
-Ну тебя к свиньям собачьим! – отпихнул он ее, вытер
