же сумасшедшие деньги!
Глядя на улыбающегося и совсем нестрашного человека, я осмелела:
- А башенные краны, они какие? Я, когда сюда ехала, видела. Они похожи на букву «П»?
- Нет, на эту букву похожи козловые краны, а башенные краны похожи на букву «Г» или на гуся, если вам так понятнее, - засмеялся главный инженер.
- Согласная я, только мне жить негде.
- Будете жить в нашем общежитии. Место для вас мы найдем. Идите в отдел кадров и оформляйтесь на работу. В учебно-производственном комбинате пройдёте теоретическое обучение, там как раз собирают группу. Павел Васильевич вам поможет оформиться. Как у вас с деньгами? Если нужен аванс, скажите, не робейте.
- Деньги у меня пока есть. Я получила в совхозе расчёт и не успела потратить.
- Ну и прекрасно! Желаю удачи!
Он снял трубку, набрал номер и сказал:
- Лида, сейчас к тебе придёт девушка, оформи ее крановщицей в ДОЦ, дай направление в общежитие и позвони в УПК. Пусть примут на обучение.
Он снова набрал номер и опять стал орать на кого-то, но уже без крепких выражений.
Вышли мы из кабинета и пошли в отдел кадров. Павел Васильевич открыл дверь и сказал:
- Лидия Афанасьевна! Вот привел к тебе Веронику Николаевну. Оформляй ее, как сказал главный, а я пошел.
Лидия Афанасьевна была дородной тёткой лет сорока на вид со старушечьей шишкой из волос на затылке. Сидела она за деревянной загородкой, разделявшей маленький кабинет на две половины. В комнатке едва помещались стол, сейф и два стула для посетителей.
- Давайте документы! – Женщина пролистала паспорт, открыла трудовую книжку и, едва сдерживая смех, выбежала из-за перегородки, распахнула дверь и ринулась в коридор. Сунулась в кабинет с табличкой «Бухгалтерия» и тщательно закрыла за собой дверь. Через пару минут из бухгалтерии стали слышны взрывы хохота.
Опять овчарку обсуждают! Ну что за люди! Не жили они в совхозе, овец и овчарню, небось, только в кино видели. И чего ржут? Вот дуры городские! А ещё над деревенскими смеются.
Настроение у меня, несмотря на казус с трудовой книжкой, очень даже улучшилось. Сердце прямо пело! Надо же, буквально на следующий день после приезда дела хорошо пошли! И шофер этот, Саша, очень даже симпатичный и весёлый и денег с меня не взял ни копейки за подвоз, и инженер по ТБ Павел Васильевич просто душа человек, и матерщинник этот и крикун главный инженер завода Виктор Николаевич оказался очень добрым и отзывчивым человеком. Бывает же такое! Нельзя судить о людях по первому впечатлению.
Вернулась Лидия Афанасьевна, вся такая смущённая и ещё не отошедшая от смеха. Не задавая лишних вопросов, оформила все документы. Спросила только, не беременная ли я.
- Нет, - говорю, - не успела ещё. А почему вы спрашиваете?
Кадровичка улыбнулась и говорит:
- Скажу тебе по секрету. Есть категорическое указание нашего директора не принимать на работу беременных. Оно, конечно, незаконное, но после недавнего случая директор пригрозил, что если возьмем на работу беременную, то уволит к чертовой бабушке.
- А что случилось, можно спросить?
- Понимаешь, пришла тут одна устраиваться в отдел снабжения. Была там вакансия, да и девушка на вид показалась подходящей по всем статьям. Оформили мы ее на работу.
На следующий день приходит вот с таким животом! Что за чудо произошло? Через неделю принесла справку и ушла в декрет. Опять ищи работника. Только недавно узнали, что устраиваться-то приходила ее незамужняя сестра-близняшка. А на работу пришла уже эта беременная прохиндейка. Теперь уже ничего не докажешь. И уволить нельзя. Вот директор и приказал проводить расследования на предмет беременности. А если ещё раз прозеваем, то нам несдобровать. Сначала-то он и сам хохотал, как обманутый лис. Вызывал ее к себе, а она отперлась от всего. Ничего, говорит, не знаю. Это я сама, говорит, приходила, и это вы лично меня приняли на работу и попробуйте только уволить!
Ну и вот. Оформила я все нужные бумаги. Расстались мы с начальницей кадров почти подругами. Напоила она меня чаем с печеньями. Пока пили чай, расспросила обо всём. Даже всплакнула немножко во время моего рассказа. Бедная, говорит, ты сиротинушка, как мне тебя жалко… Езжай, говорит, обратно в город, да и устраивайся потихоньку. Дала записку коменданту в общежитие, чтоб хорошо поселили.
- А теперь иди прямо к цехам. Увидишь такое высокое здание. Это будет бетоно-растворный узел. Там машины загружаются бетоном и раствором и везут в город на стройки. Попросись к кому-нибудь из шоферов в кабину. Довезут тебя и денег не спросят. За одну твою красоту только. Смотри, не поддавайся на всякие предложения и уговоры. Мало ли что у мужиков на уме.
Пришла я к цеху. Смотрю, грузовая машина из-под высокого здания выезжает. Руку подняла, и грузовик притормозил. В кабине был пожилой водитель. Всю дорогу рассказывал про город, про то, куда можно сходить на досуге, да истории всякие. Хороший дядька попался. На душе легко и приподнято, потому что день такой выдался сегодня особенный. Кого ни встречу, просто душа радуется, до чего отзывчивые люди!
Забрала я чемоданчик из гостиницы и пошла устраивать своё новое жилье, а может быть, и новую жизнь.
Дальше буду рассказывать в телеграфном стиле, потому что могу и не добраться до самого главного, ради чего и затевался этот рассказ.
Устроилась я в общагу, пятиэтажное здание из серого силикатного кирпича. Поселили меня в комнату к трем девчонкам примерно моих лет. Нормальные девочки оказались, спокойные и хозяйственные.
На другой день пошла в УПК записываться на курсы. Трудно мне пришлось с учёбой, скрывать не стану. Багажа сельской школы оказалось мало. Устройство башенного крана я изучила довольно быстро, разобралась в кнопках и приборах, тем более на практике не отходила от наставника ни на шаг, а вот с техникой безопасности пришлось помучиться. Представьте себе девчонку-«овчарку», а кличка эта ко мне приклеилась, кроме овец и постылого совхозного быта ничего в своей жизни не видевшей, сидящую на экзамене по электробезопасности и тупо смотрящую на 3-й вопрос в билете: «Что такое «шаговое» напряжение?»
Вот убей меня бог, не знаю. Председатель комиссии главный инженер завода строительных материалов и изделий Виктор Николаевич подсказывает:
- Вероника! Представь себе ситуацию: лежит на земле оборвавшийся и упавший прямо возле тебя электрический провод линии электропередачи напряжением 220 или 380 вольт. Представила?
- Ну, представила.
- И какие твои действия, чтобы уйти из опасной зоны, чтобы не убило тебя электрическим током?
Я краснею, потом бледнею, а потом говорю громко, чтобы все слышали:
- Я ка-ак шагну!
Общий хохот. Я смотрю на членов комиссии и чуть ли не плачу. Виктор Николаевич говорит с сожалением:
- Ну, всё, завтра будем тебя хоронить.
- Это почему ещё!
- Ты забыла про разность потенциалов. Чем шире шаг, тем больше напряжение. Оно поэтому и называется «шаговым». А у тебя, Верочка, ноги длинные, стройные и, не скрою, очень красивые. Жалко будет увидеть их хозяйку в гробу. (Знал бы он, что через месяц его самого будет хоронить весь завод. Он умрёт от кровоизлияния в мозг не дожив и до сорока лет).
- Ну что же нам с тобой делать-то? - У меня сердце в пятки ушло.
- Я предлагаю обойтись без пересдачи и допустить Веронику Николаевну к работе.
Инспектор Госгортехнадзора стал возражать, но Виктор Николаевич не допускающим возражения тоном сказал:
- Я за нее лично отвечаю.
Ура! Завтра я выхожу на самостоятельную работу! Я представила себе, как залезаю по узкой металлической лестнице на головокружительную высоту, с которой как на ладони видно заросшее камышом озеро Кайран-коль, за ним узкой змейкой вьётся дорога на районный центр, да вон он и сам виднеется, у горизонта чернеют силуэты зданий и сооружений комбината. Из кабины башенного крана мне видно всё!
Этот год вместил в себя много событий, хороших и плохих. Начну с хороших.
Я навсегда рассталась с унылой и беспросветной сельской жизнью, бросила дом, в котором родилась, попрощалась со своими овечками и переехала в город. На новом месте я познакомилась с хорошими людьми, получила профессию и работу, которую я, бывшая «овчарка» из целинного совхоза, искренне полюбила. Мне нравилось начинать своё рабочее утро с осмотра своего «гуся», как назвал башенный кран при первом знакомстве главный инженер завода Виктор Николаевич. «Гусь» трудился на лесном складе деревообрабатывающего цеха и занимался разгрузкой круглого леса из железнодорожных вагонов, подачей кругляка в пилорамный цех, погрузкой леса и пиломатериалов в автотранспорт. Много еще чего умел делать мой старенький башенный кран. А командовала им я, сопливая девчонка. И не только «Гусем». Высунувшись из кабины, я орала на нерадивых стропальщиков, не по правилам зацеплявших пачки пиловочника, подгоняла их. Они незлобиво отругивались, но выполняли все мои указания. Стропаля меня уважали и побаивались. Летом в жаркие дни я, бывало, приходила на работу не в комбинезоне или брюках, а в коротенькой юбочке или легком платье. И когда я забиралась на кран или спускалась с него, парни, словно случайно подходили поближе и, задрав головы, смотрели, как я поднимаюсь в кабину или спускаюсь на грешную землю. Начальник цеха Алексей Васильевич гонял их: - Ну чё вы уставились на девчонку, охальники, марш по рабочим местам! А ты, Вера, не дразни ребят, ходи на работу в спецовке.
Иногда я даже на обед в столовую не ходила, оставалась наверху и перекусывала прямо на рабочем месте. Кабину я содержала в образцовом порядке, украсила вырезками из журнала «Огонек» и полевыми цветами.
Надо сказать, что и личная жизнь у меня тоже наладилась. Я втайне надеялась, что веселый шофер Саша, пообещавший найти меня, сдержит свое слово. Так оно и вышло. Как-то вечером кто-то постучался в нашу комнату. Это был он. И случилась у нас Сашей настоящая любовь. Не буду ничего рассказывать про наши встречи. Скажу только, что мы собирались пожениться и подали заявление в ЗАГС.
Теперь о плохом. Виктор Николаевич умер в одну из июльских суббот. Как рассказывали, у него нестерпимо заболела голова, еще на работе во время совещания. Отвезли его срочно в больницу, где он и умер через сутки в страшных мучениях. Кровоизлияние в мозг. Я была на похоронах и ревела белугой, никого не стесняясь.
Теперь о самом плохом. Буквально через неделю мой Саша на своем «Урале» уехал в рейс и не вернулся. Его арестовали после страшной аварии, виновником которой его признал суд. На узком шоссе во время обгона автобуса «Икарус» в условиях плохой видимости под Сашин «Урал» попал встречный мотоцикл «Урал», на котором ехала семья (муж, жена и ребенок). Все они погибли. Саше дали 6 лет колонии общего режима. Я была на этом суде и плакала. Я ревела от того, что погибли еще совсем молодые люди, от того, что Сашка был не виноват (как сказал на суде его напарник: мотоцикл выскочил буквально из ниоткуда и они его просто не видели), от того, что обрушилась моя личная жизнь, от того, что теперь не знаю, как мне жить дальше.
Я опять осталась совсем одна.
Прошёл год с того проклятого дня, когда моего Сашеньку в наручниках, как какого-нибудь убийцу-рецидивиста, увели
