разговоров. Она продолжала сотрудничать с компаниями, распространяющими компьютерные технологии, одновременно, не теряя надежду найти постоянную работу.
Родриго стал заниматься переводами с испанского, заработки не обещали быть постоянными. Родриго лишался покоя и уверенности в завтрашнем дне, между супругами росло недоверие. Неужели виной всему материальные трудности? Об этом Света расспрашивала маму.
Наталья Сергеевна усомнилась в предположениях дочери. Ее усталое лицо пятидесяти однолетней женщины с сочувствием взирало на единственное чадо, так рано окунувшееся в омут житейских проблем. Как ее успокоить, если сама ни в чем не уверена? - Мне кажется, Светочка, тебе надо быть более откровенной с мужем. Семейные мужчины тяжелее воспринимают финансовые неурядицы. Однако, отсутствие денег – еще не самое страшное, постарайся уверить его в этом.
- Как? – тут же полюбопытствовала Света.
- Заведите сестренку Данечке. Родриго будет нянчиться с ней и перестанет хандрить. Света, скажи что-нибудь, не молчи.
- Мам, не знаю, что тебе ответить. Последнее время мне все стало безразличным, даже судьба близких людей. Отчего, мам, как ты думаешь?
- Не может тебе судьба Данилы быть безразличной. Ты привыкла видеть его каждый день, здорового, смышленого, радостного. Но счастье не бывает вечным, - Наталья Сергеевна внезапно умолкла. Света не донимала ее расспросами. Ее застывшее лицо было обращено к окну. Наталья Сергеевна проследила за направлением ее взгляда. Ничего особенного. Бездонное небо привлекало ее голубизной, разбавленной пушистым покрывалом облаков, сквозь которые проскальзывали редкие солнечные лучи. – Светочка, ты не хочешь рассказать мне о том, что тебя тревожит?
Света не спешила с ответом. Ее не волновало, что мать станет тревожиться еще больше, теряясь в догадках. Что происходит с ее дочерью? Она никогда не была столь переменчивой в проявлениях своих эмоций. Света охотно делилась с ней заботами и тревогами, была откровенна, смиряясь с собственными неудачами, умела закрывать глаза на чужие. Что-то ожесточила ее доброе сердце. – Света, ты не хочешь…
Дочь перебила ее, - Оставь меня, мама. Я больше ничего не хочу, - встав из-за стола, Света ушла в комнату, жизненное пространство которой она делила с мужем и Даней. Родриго сидел за письменным столом, где она когда-то готовила уроки, и занимался переводом. Лицо молодого мужчины было сосредоточено, казалось, окружающее перестало существовать для него.
- Ты слишком серьезно относишься к делу, - прокомментировала увиденное Светлана. Забравшись на диван с ногами, она опустила голову на сложенные руки.
Родриго мельком взглянул на жену и продолжал работу. Перевод не ладился, а завтра его сдавать. Декан не простит ему задержки.
- Мучаешься?
- Трудно с терминологией. Это статья с медицинским уклоном, а я не силен в медицине.
В разговоре повисла пауза, от которой более страдал Родриго. Хочет ли супруга ему помочь, а, может, ею движет всего лишь любопытство? Погруженный в работу, он не выглядел несчастным. Он трудился, стало быть, жил. Так может, избыток свободного времени, коим она обладает, и есть причина ее безразличия ко всему? – Родик, - тихо окликнула она мужа.
Когда-то для привлечения его внимания было достаточно одного лишь взгляда. Глазами они объясняли друг другу многое, делали выбор и даже спорили, - Родик, день только начался, а я уже успела тебе наскучить?
Мускулистая, покрытая черными волосами мужская рука размеренно двигалась слева направо. Казалось, кроме нескольких отпечатанных страничек для него ничего не существует.
- Хочешь, я тебе помогу?
Вот, чего не хватало измученному переводом Родриго – доброго слова, как сразу же, лицо его, сбросив маску, приняло человеческий облик. – Я очень люблю тебя, Света, потому, с неприятным справлюсь сам. Хочешь послушать?
- Спрашиваешь, - приветливо отозвалась Света.
Распрямив спину, словно его собрался внимать целый зал, Родриго пригладил волосы, откашлялся и начал, - Липидный обмен играет важную роль в жизни человека, регулируя баланс энергии. Жиры насыщенные, в отличии от ненасыщенных имеют особенность быстро накапливаться, тем самым, вызывая ряд нежелательных последствий для организма.
- Каких? – не удержалась от любопытства Света.
Родриго с сомнением пожал плечами, - В этом я пока плохо разобрался.
- По-моему, у тебя хорошо получается.
- Это не у меня. Вера помогала, она привела текст, как это говорится у русских, «в божеский вид».
Света до крови прикусила губу, - Ей ты тоже говорил, что любишь?
- Я люблю только тебя, Света…
Считающая себя обманутой, молодая женщина перебила, - Я не верю тебе. Ты привык поступать, как тебе удобно. Веря тебе оказалась нужнее, только ты забыл ее предупредить. Случились непредвиденное, ты с ней поступишь также, как и со мной.
Теперь Родриго не выглядел столь привлекательным. Приспособленец, да он просто использовал ее. Спина его по-прежнему возвышалась над письменным столом, чтобы не случись, он в проигрыше не останется. Родриго хорошо устроился. У него крыша над головой, он не голодает, права его не ущемлены. Это она по-настоящему пострадала, над ней будет потешаться лучшая подруга, шептаться за спиной соседи, их бесплатная жалость постепенно перейдет в презрение. Не дай бог, дойдет до того, что она сама себя станет презирать…
Опустив лицо на руки, она едва ни плакала. В чем ее вина, разве в том, что она слишком сильно любила? Трудно измерить силу любви. Выходит в ее семье, она любила, а Родриго только позволял себя любить. Видно она и теперь не перестала его любить, и эта предательская сырость на пальцах – результат промокших ног. Глотая беззвучные слезы, Света искала оправдание, но не для себя. Она сильная, справится с потерей, а что будет с ним после расставания….
- Света, вынужден обратиться к Вере. Только она в состоянии помочь мне справиться с переводом.
Родриго устремил вопросительный взгляд на супругу. Неясно, че6го больше было в его обращении: нерешительности либо сомнения? – Света, не молчи. Скажи мне что-нибудь. Я хочу заработать для нас денег. Но, если ты не хочешь…
В их маленьком царстве повисло молчание, оно тем более угнетало, чем настойчивее вопрошал растерянный супруг. Ему показалось, или Света обиделась на него? В устремленных к нему глазах не было ответа. Они смотрели на него, как на безнадежно утраченное, но бесконечно любимое.
- Ты не желаешь говорить… Как мне быть? Света, у меня нет работы, кроме переводов. Занимать, как это у русских принято, не хочу. Вера призналась мне, что училась в медицинском университете. Она способна довести сделанный мною перевод в нужный формат. Я понятно выражаюсь?
Света молчала, не поднимая лица. Недавно мама убеждала ее, что семейная жизнь без слез не бывает, но почему плакать должна она?
- Света, я отдал деньги твоей маме. Для того, чтобы отдохнуть у моих, в Португалии, нужно еще много денег. У нас не принято жить на родительские средства, - после небольшой паузы Родриго, начинающий терять терпение, произнес, - Я ухожу и вернусь после того, как работа будет завершена.
Входная дверь за ним захлопнулась, это Света слышала явственно, но не пошевельнула пальцем, чтобы вернуть его. Ставшая привычной апатия вновь завладела ею. Медленно текло время. Пребывая в полудремотном состоянии, Светлана забылась.
Сколько впереди еще будет бесконечно тянущихся дней, занятых ожиданием завтра, как две капли воды походящих на день предыдущий. Что она привнесет в этот мир, и так ли это обязательно – оставить о себе добрую память? Бесчисленное множество людей живет, ни о чем, не задумываясь, совершая от рассвета до заката предписанные им нормами общественной морали действия. Никто не требует от них большего. Никто?
А что ей мешает быть, как все? Плыть по течению, поступать, исходя из личных интересов, во всем искать выгоду и копить, копить, копить…. не важно, что, лишь содеянное способствовало улучшению материального положения.
- Света, вы поругались? – в комнату незаметно вошла Наталья Сергеевна. Увидев лицо дочери, обеспокоенная мать схватилась за голову, - Что с тобой, доченька?
- Ничего. Просто мой муж ушел к другой.
- Бедненькая, что ты теперь будешь делать?
Тихий вздох предвосхитил сказанное, - Работать, растить сына, главное помогать: тебе, незнакомым людям, если более некому это сделать. На днях я возвращалась с пресс-конференции и где-то в Сокольниках упавший на окна невзрачного здания мой усталый взгляд выхватил лица детей, выискивающих в случайных прохожих тех, кто может стать для них родным человеком. И тогда я подумала, хорошо, что Данька не детдомовский.
Наталья Сергеевна всплеснула руками, - Господь с тобой, Света. Жаль, если Родриго уйдет из семьи, денег будет не хватать.
На лице Светы отразилась целая гамма чувств, сменяющих друг друга, было на нем нечто походившее на скупую радость с безнадежной отрешенностью одновременно. Сглотнув комок в горле, она проронила, - А дети из детского дома сыты и живут в тепле, но без ласки. Их никто не любит, не дружит с ними, не опекает, не разделяет с ними потери. Это ужасно, когда, засыпая, ребенок видит над собой голые стены, белый потолок, когда его некому обнять, прижать к груди, - на юном лице Светы отразилась уверенность, - Мам, я твердо решила помогать им. Буду приезжать в детский дом хотя бы раз в неделю, с подарками…
- А где возьмешь деньги?
- Я же говорю, что буду работать, устроюсь на вторую работу. Ничего, будет тяжело, но я справлюсь.
Казалось, в первую очередь, Света убеждала саму себя, что вовремя подметили зоркие материнские глаза. Наталья Сергеевна возразила, - Но ты и теперь не проводишь впустую свою жизнь.
- Мам, но у них никого нет.
- За детьми в детском доме присматривает персонал.
- Но детей надо любить.
На это трудно было что-либо возразить. Но предусмотрительность старшей Зарубиной не подвела ее и на этот раз, - Света, не стоит возлагать на себя лишние обязательства за чужие грехи. У тебя есть, о ком заботится.
- Так рассуждают все …, - на короткое мгновение Света умолкла, подыскивая слово, и тут же уста ее, с беспощадной прямотой произнесли приговор, - Мещане. Мама, я не желаю быть одной из них, жить ради собственных интересов. Только теперь я поняла, что самое страшное в жизни – эгоизм. Кому ты помогла, кроме близких людей? Им ты обязана своим благополучием, а тем, другим, в ответ на беды которых можно просто закрыть глаза, что ты сделала для них? Молчишь, и ты не одинока в своем молчании. Мне плевать, что над моим энтузиазмом будут смеяться, называя его показным. Да, я тоже когда-то была одной из вас, и рассталась с эгоизмом после потерь, надеюсь, что расстанусь навсегда. Прости, если я тебя обидела. Лучше позже признать свою ошибку, чем делать вид, что ее не существует.
Наталья Сергеевна вышла из комнаты дочери, а Света еще долго что-то говорила, убеждала, спорила, обращаясь к близким людям, подруге, сослуживцам. Сегодня она впервые после длительного уныния радовалась солнечным лучам, скользившим по подоконнику. Может, это они вселили в нее надежду….
Ноябрь 2014.
