великодержавные идеи и курсы. Было это и прежде, происходит и сейчас. Случаясь всегда накануне «присоединения Крыма» и «аншлюса с Австрией». В преддверии «монгольского нашествия» или при крахе «ГКЧП». Перед узурпацией власти Наполеоном. Или перед воцарением Лжедмитрия. Когда, точно по мановению волшебной палочки, а правильнее сказать – под колоссальным подчиняющим темным воздействием… российские города – начиная от границы и до самой Москвы – один за другим и принимали, и признавали новым царем, сопровождаемого, причем, иноземным войском, никому неведомого самозванца Григория Отрепьева… Только один, по-моему, город отказался признать самозванца, до конца… будучи уже почти разрушенным… оставался верен законному правителю… Вдумайтесь только. Точно какая-то неведомая волна, сгибая и подчиняя человеческие массы, шла впереди Лжедмитрия. Злонамеренно стремясь, и беспощадно замыслив уже, насадить его руками и через него, огромную разруху и братоубийственное смутное время 1610-13 годов… В прочем, как я уже сказал, примеров таких можно привести еще массу… – сказав последнее, я вновь стал оценивающе всматриваться в полицейских, точно пытаясь понять: интересна ли подобная тема моим слушателям.
12
– Приводите массу! – отозвался тут же молодой полицейский. – Нужно же когда-нибудь начинать... как вы сказали… смотреть на окружающий мир иначе… э-э-э… – он на секунду задумался. – Смотреть иначе, чем крохотная букашка, сидящая на цветке, но не постигающая при этом в полной мере ни себя, ни цветка, ни всего огромного луга… ни даже тянущегося к ней со смертельной иголкой коллекционера насекомых… Так, Семеныч?...
Задумчиво улыбнувшись, тот произнес:
– Показательный пример с коллекционером... Главное жизненный…
– Так! Пять минут!... Небольшой перерыв!... – быстро отозвался Сергей, ловко сворачивая новой автозаправке. – Без меня, попрошу, не продолжать. Мне все это крайне интересно. Я быстро!...
Едва мы отъехали от автозаправочной станции, пополнив наконец-то запас бензина, я вновь продолжил:
– Говоря о «массовых психозах»… в том числе и о самых убедительных… вспомните, хотя бы кадры кинохроники с восторженно-рыдающими толпами на встречах с Гитлером… или столь же неподдельно-настоящие слезы в адрес Мао Цзэдуна… Следует иметь в виду, что происходят они именно вследствие колоссальных потусторонних воздействий и внушений… Причем, что интересно, даже без активизации посюсторонней пропаганды и агитации… В этом ряду «массовых психозов», к примеру, требование сожжения Жанны Дарк – даже не смотря на всеобщее ее почитание и великую ее роль при освобождении Франции от вторгшегося в страну врага. Здесь же необъяснимый страх и буквальное бегство апостолов накануне распятия Иисуса Христа. Так же как вспомните и странное отречение апостола Петра от своего Учителя и отсутствие почти всех – кроме всего одного – апостолов на Голгофе. Хотя их самих никто посюсторонне не преследовал и ничто посюсторонне им не угрожало… Но только посюсторонне и посюстороннее!... А вот что творилось в ту пору там… за порогом реальности… можем только предполагать, глядя на странное бегство учеников Христа и вспоминая Его трагические слова: «Немного уже Мне быть с вами. Поскольку идет уже дьявол – властитель мира сего, что общего со мной не имеет ничего». Помня при этом и то, что в дальнейшем все апостолы героически дошли до самого конца, почти были убиты или казнены, но ни один не сломлен… – сделав паузу, я тяжело вздохнул. – Вот как оказывается все сложно и не просто… даже из того что было давным-давно известно… если только смотреть на мир, и на происходящее вокруг нас и с нами, уже иначе чем упрощенно-принято…
В этом же ряду «массовых психозов», наряду с общемировыми и общечеловеческими, и менее значимые, более локальные исторические события. К примеру, искренне-массовое требование изгнания Солженицына и Пастернака… Как там?... «Я ничего из Пастернака не читала, но искренне требую…» Или столь же искреннее требование смерти Данте и Достоевского… В прочем, и «большие» и «малые» «массовые психозы» всегда рядом; и на огромных площадях, и на маленьких кухнях, и в окопах, и в залах суда… И вчера и сегодня... Вспомним хотя бы для подтверждения этого, столь же искренние, столь же возмущенные и столь же даже кровожадные, сегодняшние требования против «национал-предателя» певца Макаревича… Как, собственно, и готовность отправлять безвинных массовыми доносами в «ГУЛАГи» или выступать с не менее «коллективным неистовством» против «врагов народа» в 37-м или тех же «национал предателей» в 2010-х. Как и оглушать мир сначала многомиллионным «Крым наш!», а затем, возможно и схожим, но уже миллиардным окриком «Сибирь наш!». Как и готовность «масс» из века в век столь же слепо и столь же беспощадно-безжалостно бороться за всякого рода «очерненные идеи» и «перевернутые идеалы»: будь то в прежние времена «за чистоту веры» в рядах инквизиции, или за «коммунистический миропорядок» – в недавнем прошлом, или на «завоевание мира» отрядами «Исламского государства» – теперь…
– С «Крым наш», конечно же, некрасиво вышло… – отозвался молодой полицейский. – Точно брат у брата, да еще и исподтишка… Прежде все всех устраивало. Никому ничего не надо было, а как только сосед ослабел, то и пожалуйста... Сколько там по нашим официальным данным голосовало?... Вроде как всего тридцать процентов, что ли?... – немного подумав, он добавил. – А вот с «Сибирь наш» с чего это вдруг?… Мы же вроде как «в дружбах» теперь с Китаем?…
– Вот именно: «как бы в дружбах»… – отозвался я. – И именно лишь «теперь»… Ну, а если вдуматься… Уж если по-настоящему братские народы – российский и украинский народы, сумели «те»… – я показал рукой вниз подразумевая демонические силы. – Разделить да рассорить нашими же с вами руками… стараниями правителей, да оголтелым «адобрямс» все того же самого большинства… то что «им» какая-то там «временная дружба»?… К тому же в Китае, наверняка, и свое «адобрямс» и свои великодержавные амбиции взыграют… Амбиции за чужой счет более слабого или временно ослабевшего соседа… Выждут, как и мы, и уж тогда… вперед… со своими собственными территориальными претензиями и собственными «зелеными человечками». – я развел в стороны руки. – Дескать, полмиллиарда добровольцев. Горящие сердца. Огромные претензии. В ваш «военторг». Дескать, затариться на халяву… Словом… – я тяжело вздохнул. – Ящик Пандоры. Ничего не попишешь… А там, глядишь, и Германия относительно Кенигсберга или Финляндия по поводу Карелии, отобранной у нее СССР в 39 году. Да и с Японией у нас все еще мирного договора нет… Их-то острова все еще у нас… – я тут же поспешил успокоить своих слушателей. – С Германией и Финляндией – это конечно же вряд ли. А вот с Китаем и Японией… все может быть… Потом… если интересно… объясню почему. И дело как раз в их собственных «Властителях царств», явно имеющих виды на северные, относительно них, жизненные пространства… Так что, мало, думаю, не покажется… Да и с другой стороны, мы же понимаем, что для тех демонических «Властителей царств», что потусторонне стоят теперь как за великодержавным Китаем, так и за современной «имперской» Россией, все эти наши человеческие «дружбы народов», при столь явном… и у них, и у нас… доминировании государства над обществом, и государства над человеком, совсем не большое, как оказывается, препятствие… Тем более для еще более могучего, еще более беспощадного, всеми ими как раз и управляющего дьявола… Как там?... «Кому хочу даю ее…»…
13
– А знаете, что!… – воскликнул я тут же, внезапно вспомнив несколько, пришедших на ум четверостиший не то из поэмы, не то из большого стихотворения поэта-мистика Блока; как нельзя кстати походящих теперь к теме разговора. – Ведь давно уже... задолго до нашего с вами разговора и понимания… и в трагическом XIX и в еще более горестном XX веке… учили и религиозные философы Соловьев и Андреев, и поэты-мистики Тютчев и Блок… видеть во всем этом прежде всего участие и замыслы именно главы демонических сил – дьявола… что по-гречески – «очернитель»… И если хотите, то немногое, что только что вспомнил, прочту… Как раз в тему…
– А давайте! – задорно произнес молодой полицейский. – К стихам… как-то так вышло… равнодушен, а вот теперь, да на эту необычную тему с удовольствием послушаю…
– Вот и славно! – столь же шутливо ответил я:
«…Век девятнадцатый, железный,
Воистину жестокий век!
Тобою в мрак ночной, беззвездный
Беспечный брошен человек!
В ночь умозрительных понятий,
Матерьялистских малых дел,
Бессильных жалоб и проклятий
Бескровных душ и слабых тел!
С тобой пришли чуме на смену
Неврастения, скука, сплин,
Век расшибанья лбов о стену
Экономических доктрин…
Век буржуазного богатства
(Растущего незримо зла!).
Под знаком равенства и братства
Здесь зрели темные дела...
Но тот, кто двигал, управляя
Марионетками всех стран, –
Тот знал, что делал, насылая
Гуманистический туман…
Тот век немало проклинали
И не устанут проклинать…
Он мягко стлал – да жестко спать...
Двадцатый век... Еще бездомней,
Еще страшнее жизни мгла
Еще чернее и огромней
Тень Люциферова крыла.
Пожары дымные заката
(Пророчества о нашем дне)…
Сознанье страшное обмана
Всех прежних малых дум и вер…
И черная, земная кровь
Сулит нам, раздувая вены,
Все разрушая рубежи,
Неслыханные перемены,
Невиданные мятежи...»
– Ммм… Хорошо сказано: «Тень Люциферова крыла». – произнес молодой полицейский, едва я закончил. – Емко… Но особенно это место… Ммм... «Но тот двигал, управляя марионетками всех стран, тот знал что делал, насылая, гуманистический туман…» – восторженно и чуть задумчиво произнес молодой полицейский, а затем спросил. – А что такое «сплин»? Там было такое слово…
– «Сплин»? – переспросил я. – Это от английского – меланхолия, тоска, хандра.
14
– Понятно… Но ведь, если все так… – продолжил Сергей, задумчиво. – Если все именно так… то, хотя мы и с умным видом вышагиваем по жизни… что-то там даже о себе думаем… а нас стало быть, все равно как стадо… «пудрят мозги», да ведут себе на убой…
– Типа того… – с грустью согласился я. – Но это только темные, демонические силы. Светлые, Провиденциальные – они с нами единое целое и всегда за нас. Другое дело, что Светлые, уважая нашего право свободного выбора и нашу свободу, не навязывают свою помощь и не действуют поперек нашего выбора. Как это как раз и делают силы демонические. Не считаясь ни с нашими интересами, ни с нашими желаниями, ни с нашим выбором. Вообще, ни капельки не считаясь с нами и ни во что нас не ставя. Наверняка считая нас еще хуже и бесправнее тех существ, которых мы и сами безжалостно гоним на бойни, прагматично держим на фермах или, и вовсе развлекаясь, беспощадно убиваем на охоте и на рыбалке… «Ибо не ведаем что творим». – тяжело вздохнув, процитировал я, чуть видоизменив, слова Иисуса Христа, сказанные Им в отношении своих палачей, и тут же продолжил. – Но вот именно вследствие того, что и нас самих жестокосердно используют, гонят всегда на убой и, развлекаясь, безжалостно мучат… только уже существа иные,
