потом в Сербию. Там-то, в Белграде, они и повстречались с Ириной - впервые за более чем десять лет.
Она сидела в летнем кафе, вполоборота к нему. Из-под широкополой красной шляпы опускался темный завиток волос, профиль округло плыл такой знакомой милой линией - от кроткого носика к взгоркам губ, через мелкую ложбинку к нежному подбородку, от его овала к горлу, где алела бархотка. А длинные ресницы были, как черные бабочки, присевшие на этот изящный рисунок.
Впрочем, в рисунке теперь не ощущалась прошлая легкость, что его вовсе не портило, поскольку лицо Ирины было по-прежнему красиво, но не воздушной девичьей красотой, а красотой зрелой женщины... Зрелой, помудревшей, в чем убеждали ее глаза, которые она подняла на Асмолова, когда тот сказал:
- Здравствуй, Ирина!
Сначала она улыбнулась взглядом, а потом и губами, которые раздвинулись свободным, мягким движением, мгновенно наславшим на его сердце тихое замирание – точь- в- точь, как в давние, полные влюбленности и надежд дни, отчего ему на секунду показалось, будто он снова там, в своей молодости. Получается, не только запахи могут возвращать в прошлое...
- Алеша! - встала она из-за столика, наклонила его голову и поцеловала в лоб. - Дорогой мой Асмолов! Как же я рада тебе!
А больше они не разлучались на протяжении двух лет.
Тем же вечером Ирина осталась у Асмолова дома и нежно отдалась ему, без стыда и сомнений.
Они поженились и съехались, зажив в крохотной квартирке той эмигрантской жизнью, которой томились тысячи русских беглецов, - о чем тут рассказывать?..
И все-таки Асмолову до конца не верилось, что Ирина его никогда не любила.
Он, конечно, не был ее первой любовью... Да, и второй тоже...
После смерти князя у нее случился роман с Шуваловым, но известному писателю оказались в тягость длительные серьезные отношения. Он порвал с Ириной, причем самым обидным для нее образом - просто исчез, не сказав ни слова. Только из газет стало известно, что он уехал во Францию.
Вскоре началась война, а когда свершился переворот и лихолетье по-разбойничьи распорядилось и богатством, и кровом, и едва ли не самой жизнью княгини, последним ее пристанищем на русской земле оказался все тот же Крым. С армейским госпиталем, где она служила медсестрой, Ирина отправилась на чужбину.
То лихолетье многим погубило душу, но ее душа не хотела умирать, она искала хоть недолгого тепла, отчего иногда возникали романы, о которых Ирина не стала бы рассказывать Асмолову, но которые и не стала бы от него скрывать. Да и Асмолов не жил монахом...
Просто все это стало совершенно неважно после их встречи. Зачем было ворошить прошлое? Они его забыли.
Так считал Асмолов и, выходит, ошибался: свою первую любовь Ирина помнила.
В начале лета они перебрались сюда, думали, что жизнь во Франции будет хоть немного легче. Алексей Львович не знает до сих пор, при каких обстоятельствах встретились здесь Шадрин и Ирина. Просто месяц назад она объявила, что уходит к нему, поцеловала Асмолова в голову, как тогда, и затворила за собой дверь…
- Катрин! Сюда! - позвал он девушку.
Та, закончив дело и отдав выручку одному из музыкантов - плечистому длинноволосому парню с гитарой, направлялась через площадь к кафе.
На столике уже стояли заказанные Алексеем Львовичем вино и пирожные.
Она села с приветливым лицом и открыто, уверенно, словно не он был вдвое старше ее, взглянула на Асмолова. Если б не этот «взрослый» взгляд, девушка вполне могла бы сойти за подростка: она была худенькая, с незаметной грудью, следами детскости в чертах лица. Асмолов подумал, что по вызреванию этих черт к ней непременно придет привлекательность, но пока время превращения в прекрасного лебедя еще не настало.
- Как к вам обращаться, мсье?
- Алексей Львович, - произнес он, но тут же поправился: Асмолов, обращайтесь ко мне - Асмолов.
- Вы, наверно, русский? У нас теперь много русских...
- Всё так, Катрин.
- По соседству с нами живет один из ваших, бывший военный.
- Да, Катрин, нас здесь целая побежденная армия, все бывшие военные...
- Он генерал. А вы?
- Колонель .
- Чудесно! Можно мне звать вас «мой колонель», а то я уже забыла вашу фамилию?
Асмолов рассмеялся:
- Можно, мадемуазель... Я рад нашему знакомству, - он поднял бокал. - За ваше благополучие!
- И за ваше, - стукнув бокалом о бокал, она сделала два глубоких глотка.
- Мне очень понравилось ваше пение, Катрин. И, судя по толпе, которая окружала вас, не мне одному.
- Да, но все равно нам не слишком везет. Очень редко кто-нибудь платит так же щедро, как вы, мой колонель... Нас собралось четверо, и у каждого свои невзгоды. У скрипки Этьена больная дочь, и он вдовец, у аккордеона Пьера большая семья, которую кормит он один, у меня парализованная мать, у Жана-гитариста, моего жениха, тоже напасть - все деньги он спускает в рулетку - и свои, и мои...
Катрин наполнила бокал, не дожидаясь, когда это сделает Асмолов.
- Так он игрок! Это болезнь... А знаете, Катрин, я тоже играю! Или, сказать точнее, играл. В среду. Впервые в жизни.
- Говорят, новичкам везет, не так ли? - Катрин хитро блеснула глазками.
- Верно. Я выиграл большую сумму. И, как ни странно, совершенно не испытал никакого азарта.
- О! Значит, вы богаты!
- Ну, скажем, не беден. Еще пирожных?
За время их недолгого общения Катрин успела опустошить вазочку с эклерами (да и вино в бутылке славно шло на убыль!).
- С удовольствием, мой колонель! Все-таки сегодня на редкость удачный день! Мы поедем к вам или в номера?
Алексей Львович на себе испытал, что такое потерять дар речи. Оказывается, это вовсе не утрата способности говорить - это внезапное забытие слов - всех, какие знал!
И вспомнились они не скоро...
- Катрин! Вы занимаетесь этим?!
- Но я вынуждена, - померкнув, спрятав взгляд, сказала девушка. - Одним пением не заработаешь достаточно средств, а моей маме нужны дорогие лекарства...
- А что же ваш жених? Он знает?
- Разумеется...
«Опять какой-то шадринский сюжет! - растеряно подумал Асмолов. - Господи, что только не происходит с твоего молчаливого согласия!»
Ком повернулся в горле у Алексея Львовича. Он залпом выпил целый бокал вина и позвал официанта:
- Принеси-ка, любезный, коньяка...
Затем сказал девушке:
- Катрин, хотите, возьмите мои деньги... Мне они теперь ни к чему: недавно меня бросила жена, а сам я записался в Иностранный легион и завтра отправляюсь в Марокко, на войну с Рифской республикой.
- Вас бросила жена?! - изумилась Катрин. - Но это невозможно! Таких, как вы, женщины не бросают!
- Женщины бросают любых... Да вы и не знаете меня совсем.
- А вот и нет! Я очень хорошо разбираюсь в людях! Вы - благородный, смелый....
- А что же вы, Катрин, - перебил ее Асмолов, - так плохо разобрались в своем женихе? Ведь он, сударыня, негодяй...
- Я знаю, - осунувшись лицом, согласилась девушка. - Но он так умеет... любить меня... Я вся растворяюсь в нем...
Алексей Львович налил рюмку из принесенного графина коньяка, выпил ее и потом наливал себе уже довольно часто.
- Я понимаю, - сказал Асмолов, - это, конечно, важно... Но всегда с телом следует душа, а разве ваши души рядом? разве ваша душа тянется к его? Вы и сами знаете, что она у него, в отличие от внешности, совсем не привлекательна!
- Я никогда о душах не думала, - Катрин смотрела на Асмолова серьезными, ставшими большими и почти немигающими глазами, - мне никто никогда про них не говорил. Я не все поняла, но начинаю догадываться, о чем вы, и, знаете, я чувствую, что так оно и есть... Вы умный, - улыбнулась она, - это еще одно ваше достоинство, колонель. И щедрый. Но денег ваших я не возьму. Я придумала другое. Давайте отправимся на рулетку и выиграем! Вот увидите, нам повезет!
Асмолов усмехнулся:
- Однако мне кажется, мадемуазель, чтобы сделать игру, нам не стоило так увлекаться напитками...
- Наоборот, Жан говорит, что пьяным в рулетку везет, как и новичкам. А мы с вами будем и то, и другое.
Катрин решительно встала. Вслед за ней поднялся и Асмолов.
- Насчет пьяных, уверяю вас, он лукавил. Видимо, чтобы был повод выпить стаканчик-другой...
Асмолов окинул девушку взглядом. Поверх блузки - кофточка со следами штопки на рукавах, полинявшая от стирок юбка, поблекшие цветы на соломенной шляпке. Вполне вероятно, что девушке не позволят пройти в казино.
- А впрочем, чем черт не шутит? - заключил он. - Пойдемте!
Распорядитель сразу же обратил внимание на появившуюся в игорном зале странную юную особу и решительным шагом направился ей наперерез, но на полпути был остановлен серым, стальным взглядом рослого, седоватого господина, в сопровождении которого она, очевидно, пришла. Да, господин взял ее под руку и подвел к одному из игорных столов. При этом стало заметно, что у мужчины ровно срезана верхушка правого уха. Держался он уверенно, а его прямая осанка была образцом военной выправки. С такими распорядитель предпочитал не связываться.
- Третьего дня мне повезло вон за тем столом, - рассказывал своей спутнице Алексей Львович.
- Так почему бы за него не сесть снова? – удивилась Катрин.
- Т-ш-ш, в игорном зале говорить следует тихо… Дело в том, что дважды удачу за одним и тем же столом не испытывают. В свое время я набрался кое-какой мудрости у Федора Достоевского. Вы читали его «Игрока»? Хотя, что я говорю… Так вот, я очень хорошо запомнил, поскольку меня это поразило, что ставка на «зеро» увеличивает выигрыш в тридцать пять раз!
- Значит, если я поставлю на «зеро» подаренный вами франк и выиграю, то получу тридцать пять франков! – быстро сообразила девушка.
- Верно. Но такая удача выпадает крайне редко, поэтому мало кто рискует ставить на «зеро».
- А что, если шарик попадет на «зеро», а ставок на него не будет?
- Тогда все ставки, бывшие в игре, забирает себе банк… Не думаю, что нужно возлагать много надежд на «зеро»…
Асмолов улыбнулся:
- Тем более, что в прошлый раз я дважды таким образом выиграл в течение четверти часа.
Катрин с восхищением посмотрела на него.
Асмолов продолжил:
- Можно делать ставки на «красное» - «черное», «чёт» - «нечет»…
Он объяснил Катрин несложные правила игры, они протиснулись в первые ряды окружающих стол, и Асмолов, вынув солидный бумажник, положил его на сукно. При виде этого, толпа оживилась, предчувствуя крупную игру, потеснилась, и даже кто-то придвинул Асмолову и Катрин стулья.
- Будем делать ставки попеременно, - сказал Алексей Львович. – Начинайте, мадемуазель.
Асмолов, как и прежде, не испытывал никакого азарта. Он отстраненно наблюдал за вращением шарика и после его остановки за движением денег по столу; лопаточка крупье придвигала их к нему и Катрин все чаще и чаще.
А девушка преобразилась необычайно! Эта ее невидимая, а только угадываемая, но постоянно бывшая на личике тень совершенно растаяла, а его цвет наполнился медяным оттенком от прилившей под кожу крови, и даже из глубины глаз ушла печаль. Теперь они серебристо смеялись, переливаясь задором.
В ту минуту, когда стало ясно, что выиграно предостаточно и пора остановиться, взгляд его невольно поднялся на господина, который в течение всей игры стоял напротив и наблюдал за ее ходом – Асмолов до этого только замечал полы его серого пиджака, жилетку с цепочкой от карманных часов и спокойные руки на набалдашнике трости.
Коренастый, с крупной
