КРЕСТ НАШ? (киносценарий. Фильм третий) ФЕДЯ.

              "BOOKING OFFICE" русское - "КАССА"!
                 "Самурай" одной рукой поддерживает кассиршу, другой прижимает к глазу латок. из-под
                  которого расползается синева.

                           Зрительный зал театра.
                           Сцена.
                   Слева и справа от сцены - две ложи.
                   Правая ложа пустует.
                   В левой - Никита. Рядом - свободный стул.
                   Позади Никиты - маленький передвижной столик, на которм несколько бутылок с напитками,
                   бокалами и тарелочка с солеными орешками. Рядом - театральный бинокль.
                   Никита разглядывает бутылки но откупорить не решается.
                   Бросает в рот несколько орешков, берет еще. Спохватывается, бросает орешки на место.
                   Берет бинокль, начинает разглядывать зал.
                   Входит старик Лесин.
                   Он явно не рад своему сегодняшнему предназначению. Нехотя садится на свободный стул,
                   Почти не глядя берет одну из бутылок, откупоривает, плещет в бокал, выпивает.
Никита: - (разглядывает зал) Удивительно...Сколько народу. Они что, все читали Горького?
Лесин: - (неохотно) Кто-то читал, кто-то нет...Да, здесь каждый вечер так.
Никита: - (разглядывает старика) А, сам-то ты знаешь, кто такой - Горький?
Лесин: - (с некоторым апломбом) Я, юноша, между прочим с девятьсот первого! К семнадцатому успел закончить Кадетский корпус. А там не только военные науки преподавали!
                    Никита неожиданно смеется.
(опешив) Ты, чего?
Никита: - Анекдот вспомнил. (видит удивленный взгляд старика) Ну. анекдот...Устное народное творчество. Слушай: В ресторане, пожилой мужчина приглашает на танец молодую девшку. Танцует, как Бог! На место проводил, руку поцеловал, стул отодвинул, подвинул... Она ему:"Ой, у Вас такие манеры...Я словно в девятнадцатом веке побывала!"
Он ей: -"А нас в Кадетском корпусе не только военным наукам обучали!" Она:"В Кадетском корпусе? Так сколько же Вам лет?" "Семьдесят". "Ой! Я бы Вам не дала!" "Милая, я уже лет десять, как не прошу!" (смеется)
Лесин: - (с негодованием и злостью) Ты...Что ты вообще об этом знаешь!?
                  Никита пожимает плечами. Отворачивается.

                  Крупный план правой ложи.
                  В не входят и рассаживаются: Средних лет Японец в хорошем европейском костюме и молодая Японка в кимоно.
                  Женщина садится и по залу пробегают лучики от ее сережек.
                Следом за ними, молодая Японка, которая провожала Никиту, вкатывает такой же столик,
                  Как и у него.
                  Взяв со столика бинокль, женщина начинает разглядывать зал.
Никита: - (поворачивается к Лесину. Миролюбиво) Дамочка-то не из простых.
Лесин: - (глянув в сторону правой ложи) Префект Хакодате с супругой.
Никита: - Префект?
Лесин: - Ну...Мэр.
Никита: - ?
Лесин: - Ну, кто у вас в городе - главный?
Никита: - (понимающе) Ааа! Председатель горисполкома.
Лесин: - (взрывается) Префект!!! Бля! Дожил! Думал, никогда уже не услышу этой тарабарщины: "исполком". "комиссар", "ЧеКа"! Мало я, вам, краснопузым крови пустил! Мало! (трясет руками над головой Никиты)
Никита: - (спокойно) Мой дед - отец моей мамы, пимокат из Омска (делает вид, что вытирает слюну старика со своего лица) Шестерых нарожал и всех в "люди" вывел. Мама, например - врач. Людей лечит. Мой второй дед в 37м умер. Потому, что кто-то из ваших, ему (подчеркивает) Комиссару у Буденого. в "гражданскую" легкое прострелил. Его сын - мой отец - тоже врач. А я, их внук, Сейчас. вот здесь, в японском театре, буду смотреть, что твой японский режиссер, сотворил с моим - Советским писателем! А ты - шоха! Лакей! (голос его становится громче) Тебе хозяин сказал - здесь сидеть! Сиди и не вякай! Будь я хоть "краснопузым", хоть "красножопым"! (отворачивается от старика) Кадет, твою мать!
Лесин: - (в каком-то ехидном восхищении) Во...Постарались комиссарики...Воспитали себе смену! Небось - коммунист?
                     Никита не успевает ответить.
                     В ложу быстро входит молодая Японка - служащая театра.
                     Коротко кланяясь и по-японски сложив руки на груди, она что-то говорит Никите,
                     вставшему при ее появлении.
Лесин: - (с издевкой) Японские зрители просят красножопого комиссара не шуметь. Это мешает их вечернему отдыху в их - японском театре.
                    Никита жестами дает понять, что будет - нем.
                    Японка выходит.
                    Никита садится и отворачивается от старика.

                    Свет в зале медленно гаснет.
                    Несколько прожекторов высвечивают занавес в глубине сцены.
                    Занавес медленно ползет вверх.
                    Начинается спектакль.

                    На сцене - ночлежка в японском варианте: В середине - сложенный из больших камней очаг.
                    Вокруг очага - циновки с лежащими на них обитателями ночлежки.
                    Слева и справа - ширмы - обиталища "Васьки-пепла" и "Квашни".
                    Утро.
                    Обитатели ночлежки встают. Все они одинаково оборваны. Все в одинаковых серых кимоно,
                    с поясами. Кто-то босиком, кто-то в рваных, белых, высоких носках.
                    Трудно определить:"кто" есть "кто". Но, режиссер, очевидно по японской традиции, снабдил всех
                    харАктерными гримами. Поэтому: "Пепел", "Квашня", резонер и плут - Сатин. Анна, хозяин ночлежки - узнаваемы.
                    Все просыпаются. Всё приходит в движение.
                    Вот один из обитателей, кладет в очаг, что-то наподобие паяльника, берет в руки, что-то наподобие
                    кастрюли.

                    Ложа Никиты.
                    Лесин,сидящий позади Никиты, тихонечко встает и выходит из ложи.

                    На сцене продолжается жизнь.
                    Вот поднимается оборванная. больная женщина и такой же оборванец уводит ее.
                    Вот Японец с белым лицом и четко очерченными бровями, достает из-под рваного
                    кимоно, обломок меча, делает несколько фехтовальных движений.
                    Ложа Никиты.
Никита: - "Барон"! Ей богу - "Барон"! (поворачивается к старику но увидев, что того нет, снова поворачивается к сцене.)

                    На сцене, все идет своим чередом.
                    Появляется "Квашня". "Барон", повесив на плечо коромысло с двумя корзинами,
                    уходит вместе с ней.

                   В Никитиной ложе появляется Старик. Достает из-под рубашки плоскую бутылку "Саке", наливает в бокал,
                   выпивает, бросает в рот несколько орешков.

                   На сцене появляется "Лука". Это - старик с седой косичкой, густыми, седыми бровями и седой бородой.
                   В руке - длинный посох с загнутым концом. "Лука" в заплатанном, но чистом кимоно.
                 (Если мне не изменяет память, то у него - яркие красные губы. Авт.)
                  "Лука" садится на циновку, что-то рассказывает, жестикулируя.
                   Обитатели ночлежки смеются.

                   Жена Префекта, тоже смеется. Звонко и весело.

Никита: - (разглядывая ее в бинокль) Кляди-ка...Смеется.
Лесин: - Смешно, вот и смеется. (бесцеремонно забирает у Никиты бинокль, смотрит на сцену. Одобрительно качает головой) "Лука"! (отдает бинокль) "Лука", он и в Японии "Лука"! (протягивает Никите бутылку с "Саке". Миролюбиво) Будешь?
Никита: - (берет бутылку, плещет в бокал. Выпивает, плюется) Тьфу, блин! Как вы такую пакость пьете?
Лесин: - (ерничает но без издевки и злости) Так, нашей же белогвардейской пенсии на водочку не хватает. Или угостите старика, товаришч комиссар?
                  Никита отворачивается.

                 Жена Префекта, вдруг, вскакивает, совсем "по-русски" прижимает кулачок к губам, напряженно смотрит на сцену.
                 Счастливо и заливисто смеется.
                 Это на сцене: Сначала "Васька-пепел" едва не убивает хозяина ночлежки и "Лука"
                 своим длинным посохом, останавливает руку "Пепла", высунувшись из-за ширмы "Квашни".

                 Прожектора гаснут, зажигается свет. Антракт.
                 Префект. что-то сказав супруге, уходит.
                 Жена Префекта, взяв бинокль, разглядывает публику.
Никита: - (повернулся к старику, успевшему еще раз приложиться к бутылке. После некоторого молчания) А ты как в Японии оказался?
Лесин: - (нехотя) Да, как оказался...Сначала с Семеновым...Слыхал?
Никита: - (кивнул) А, как ты у Семенова оказался?
Лесин: - (помолчал, вспоминая.) Я-то сам из Даурии родом. Лесины мы... За Байкалом, тогда народ хорошо жил. У отца мельница была под Читой...(мечтательно) Лучшая "тройка" в округе! Бывало: Запряжешь в сани, в медведЯ закутаешься и к девкам в Читу" Веришь, за час "долетал"! (спотыкается об ироничный взгляд Никиты) Да...Ну, в 18м у нас неспокойно стало. "Белые", "Красные"...По тайге людишки лихие озоровать начали...Непонятно кто. Отец меня в Читу отправил, деньги в банке забрать. Возвращаюсь...

                                1918г.
                                Лето.
                    Где-то под Читой.
                    Неширокая таежная речка с запрудой. Мельница.
                    Невдалеке - горит усадьба.
                    В стороне - могила с кованным крестом.
                    На могиле, раскинув руки лежит отец Лесина Он в белой рубахе.
                    На груди расплылось алое пятно.
                    Возле мельницы - подводы, на которые, какие-то мужики грузят мешки с мукой.
                    На дороге, выходящей из тайги, появляется бричка молодого Лесина, запряженная "тройкой".
                    Стреляют.
                    Лесин останавливается, не понимая, что происходит. Круто разворачивается и скрывается в тайге.
                    За ним устремляются несколько конных. Стреляют.
                    Кто-то из мужиков, выпрягает коней из телег, устремляется в погоню.

                                Утро следующего дня.
                    Мельница. Догоревшая но все еще дымящаяся усадьба.
                    Молодой Лесин копает могилу отцу. Выдернув крест из могилы мамы, он работает им, как ломом.
                    Пригоршнями выгребает землю. Работает давно. Рубашка его взмокла от пота.
                    Он плачет. Всхлипывает как ребенок, размазывая слезы по лицу, грязными с налипшими комьями
                    земли, руками.
                    Заканчивает.
                    Снимает  коня, пасущегося неподалеку, попону. Медленно и бережно, как ребенка, пеленает в
                    попону отца. Вдруг, что-то останавливает его. Разворачивает попону, снимает с груди отца
                    нательный крест.
                    Камера медленно "наплывает" на грязное от слез и земли лицо Лесина.
                    Крупным планом - глаза.
                    Камера медленно "отъезжает".
                    Перед нами - молодой Подъесаул, стоящий у своего коня.
                    Начищенные до зеркального блеска сапоги, туго перетянутая ремнями талия, казацкая фуражка
                    с высокой тульей. Из под козырька - лихой чуб с ранней сединой.
                    Лесин вынимает из ножен шашку. На клинке, у самой гарды - гравировка:"За храбрость! От Атамана
                    Семенова."
                    Вбрасывает шашку в ножны, достает из седельной кобуры короткую японскую винтовку -  "Арисака".
                    Вкладывает в ее магазин патроны, доставая их из поясного подсумка. Закончив с винтовкой, достает
                    из поясной кобуры, японский "Хино". Вкладывает в гнезда его барабана патроны.
                    Камера поднимается