Сквозь тернии

отвлечётся на что-нибудь другое. Ещё к нему дядя Паша заходил – шоферила местный. Договорились в город ехать, только я прослушал, когда именно.
- Может уже уехали?
- Может и уехали. Сейчас другое важнее: придумать, как плоскодонку через забор перекинуть.
Яська отступил на шаг. Замер, прислушиваясь к приглушённому звону под ногами. Осмотрел забор, что возвышался на их пути непреодолимой зелёной преградой.
- Да тут метра два будет... – прикинул он, почёсывая бок. – Так-то, безо всего, не перелезешь, а с лодкой и вовсе. Ты когда всё это задумывал, разве забор не учёл?
Колька повёл плечом.
- Какая теперь разница! Идём. Что-нибудь придумаем.
Яська снова ухватился за побрякивающий мешок, но Колька приказал жестом: не надо, пусть тут остаётся. Только с тропинки нужно убрать, а то мало ли кто мимо пройти удумает...
Яська старательно запихал мешок в лопухи, Колькину лопатку – следом. Затем отошёл и расправил примятую траву. Славно вышло – никто и не подумает, что тут что-то припрятано.
Колька повёл вдоль забора. Сначала по косогору, что заканчивался вонючим отстойником, за которым раскинулся пустырь. Солнце припекало, а оттого болотная жижа противно пузырилась, испуская слезоточивые миазмы. Яська зажал нос, но и это не помогало – вдыхаемый ртом воздух каким-то непостижимым образом всё же проникал из лёгких в носоглотку, чиня непередаваемые ощущения. Колька изредка оборачивался и хрюкал, точно сытый поросёнок, – такое ощущение, что его ничто не брало.
«Ну конечно, этот и тут не упустит возможности подколоть».
Яська старался не обращать внимания – чего с балбеса возьмёшь, потом как-нибудь расквитаются.
Спустя метров сто забор резко свернул налево. Канава осталась позади, а с нею и треклятые запахи. Дышать сделалось легче, и Яська тут же принялся вертеть головой по сторонам. Они свернули в узенький переулок, что одним своим концом упирался в мостик через канаву и убегал дальше, к еловой рощице, а противоположным – сливался с центральной улицей.
На другой стороне переулка возвышалась старая водонапорная башня, сложенная из красного кирпича. Фундамент напрочь искрошился, ощетинившись рыжими проплешинами. Огромные деревянные ворота висели на покорёженных петлях, а суставчатая лапа ржавой щеколды утопала в зарослях барбариса.
Яська зажмурился и тут же снова открыл глаза. Казалось, допотопная постройка перекосилась на один бок и всем своим весом опирается на этот самый стальной сустав. Тот изогнулся, покрылся ржавой коростой, но по-прежнему противостоял нещадному времени. Точнее жил своей нелёгкой повседневной жизнью, даруя постройке надежду на будущее. Однако на деле ничего такого конечно же не было – башня ровнехонько уходила ввысь, заслоняя собой полуденное солнце.
Яська прогулялся взглядом по бойницам пустых окон, глянул на остроконечную крышу, где в разные стороны торчали куски почерневшей от дождей черепицы. Казалось, изнутри бабахнул мощный фугас, раскурочив ударной волной большую часть крыши. Кое-где сквозь кирпич и черепицу пробивалась зелень. Чуть ниже, на карнизе, ворковали голуби. Самих птиц видно не было – видимо забились в какую-то невидимую щель, – однако их скучный диалог нёсся во все стороны, словно был единственным способом бегства из-под перекосившейся крыши.
- Как давно её построили? – машинально спросил Яська и тут же наткнулся на спину замершего друга.
Колька пожал плечами. Нехотя глянул на постройку. Скривил губы.
- До войны ещё. Водокачка. Хотя и не работала никогда толком, если верить рассказам местных. До сих пор, вон, по колодцам шастаем.
- А почему не работала?
- Времена всё не те были. Когда революция началась тут в основном бандюки всякие шарились. При гражданской войне – то же самое было. Потом вроде как под склад отдали. А в сорок первом и вовсе немцы пришли... и полицаи. А последние пострашнее самих фрицев оказались, – бабушка рассказывала.
- Это ещё почему?
Колька присвистнул.
- Потому что вроде как свои, а своими и не пахнет. Точнее пахнет, но как от шакалов – бабушка говорила, что их за версту учуять можно было. Скорее всего, именно в ритме дело, – Колька подмигнул. – В сердечном ритме. Потому что у таких нелюдей, оно и стучит иначе. Как «накапает» на кого полицай, так беднягу сразу же сюда. Карцер своего рода. Только пострашнее. Из карцера рано или поздно выпускают, а отсюда – никого так и не выпустили.
Яська сглотнул комок жути.
- Как это?
- Да просто. Как набьют под завязку – пара гранат и дел-то. Видишь, что от крыши осталось...
Яська ощутил плечами леденящую дрожь. Казалось, из-за приоткрытых дверей дохнула сама смерть. Хотя... Так, наверное, и было. Ведь каких-то пятьдесят с небольшим лет назад тут бесчинствовали твари. Они пожирали плоть, а может и не только плоть... и не только пожирали...
Но что может быть страшнее кровавой расправы?
Яська не знал.
«Если только та же самая расправа, только наделённая смыслом?..»
- Идём, – и Колька двинул дальше, недобро косясь на гнутую щеколду.
На миг Яське показалось, что Колька тоже что-то чувствует, находясь именно здесь. Но лишь на миг – потом друг отвернулся, и поток эмоций прервался.
Яська оглянулся на чёрный зев. Присмотрелся. Приложил руку к груди. Поёжился.
«Там что-то есть! Именно сейчас. Причём оно видит нас и...»
Яська отвернулся и зашагал вслед за другом. Чувство слежки не покидало его вплоть до тех пор, пока они не свернули за угол.

8.

Между участком Юлия Валентиновича и соседним двором шла узкая тропка. Непонятно, для какой именно цели она задумывалась, да и задумывалась ли вообще. Вездесущий сорняк не спешил устраивать здесь непроходимую чащу, апатично атакуя лишь дощатые заборы по обе стороны тропинки. Ветра не было, а оттого над головой повисла пряная июльская духота, усеянная неподвижными семенами одуванчиков. Яська дурашливо махнул рукой. Пушинки тут же «ожили», принявшись сновать в самых различных направлениях, ловко перелетая через забор и оседая на широких лопухах репейника.
Колька уверенной походкой направился вдоль двух заборов. Яська – следом. Метров через тридцать они замерли. Колька задумчиво покачал головой и полез в бурьян. Яська молча наблюдал за другом. Из-за спины донеслась приглушённая человеческая речь, где-то в подворотне залаяла собака.
Яська загнанно оглянулся – ну вот и всё, доигрались!
Колька шикнул, чем-то заскрипел. Яська с трудом преодолел сковавшее тело оцепенение, вновь уставился на друга. Тот отогнул в разные стороны две соседние доски, поманил за собой в образовавшуюся щель. Яська, не думая, шагнул.
Обдало запахом лебеды и прелых досок. За шиворот посыпались опилки. Лицо обвила ловчая сеть паука.
Яська поморщился, стараясь поскорее избавиться от липких нитей.
За забором раскинулся ухоженный садик. Яська медленно отполз на четвереньках от щели, позволив Кольке вновь свести доски. Над головой разорялся воробей. Яська глянул вверх, присвистнул – столько яблок он отродясь не видал, тем более, на одном дереве. Жаль, что пока не спелые.
Колька не обратил на плоды никакого внимания, снова поманил за собой вглубь сада.
Они передвигались не спеша, от деревца к деревцу, тщательно прислушиваясь к окружающим звукам. Однако кроме неугомонного щебета и треска кузнечиков ничего слышно не было. Яська упёрся в заросли малины и принялся машинально уплетать ягоды за обе щёки.
- Ты более подходящего момента для этого не мог подобрать? – отчитал Колька. – Дома не кормят что ли?!
Яська проглотил сладкую массу, а вместе с ней и обиду. Утёр тыльной стороной руки липкие губы. Нехотя отошёл от кустарника. На противоположной стороне сада высился двухэтажный летний домик с застеклённой мансардой и уютным двориком. По периметру росла плакучая облепиха, усеянная крупными ягодами, которые буквально горели на фоне остальной зелёной массы!
Яська снова сглотнул, на что Колька тут же показал кулак: мол, только попробуй!
У самого домика Колька резко забрал вправо, так что они вновь приблизились к забору. Признаться честно, Яська уже толком не помнил, что именно находится по ту сторону. Вонючая канава, страшная водокачка или узкая тропа – поди, разбери. Колька, напротив, не выглядел особо обеспокоенным – он явно ориентировался на местности и оглядывался с той лишь целью, чтобы заметить неприятеля первым.
- Вон, видишь?.. – сказал он подкравшемуся сзади Яське.
- Чего?
- Плоскодонка.
Яська пригляделся внимательнее. И впрямь, чуть в стороне от домика, между яблонь, что-то темнело. Не то бугор, не то и впрямь какая конструкция.
- Идём, – поторопил Колька и двинулся первым.
Они проскочили открытое пространство мелкой рысью, стараясь по возможности, не шуметь. Колька чуть притормозил, пропуская Яську вперёд, затем снова нагнал и подтолкнул в заросли облепихи. Яська щеками почувствовал недобрые объятия кустарника, поспешил зажмуриться. Майка затрещала, а голые коленки тут же обожгло. Яська открыл глаза и понял, что влетел в самую чащу. Вокруг раскачивались переплетённые стебли, колючки и ягоды размером с бусину. Яська дёрнулся всем телом назад, но не тут-то было. Снова обречённо затрещала майка, а отрекошетившая ветка больно наподдала по носу. Брызнули слёзы. Яська замер, от греха подальше, – так и без глаз можно запросто остаться!
Рядом возился Колька.
- Ну ты чего там, как бирюк! Сейчас всю деревню переполошишь!
Яська собирался огрызнуться, но в исцарапанный подбородок упёрся очередной недружелюбный стебель.
- Вылезай, давай, аккуратно, – подсказал Колька. – Пригнись только сначала, а то всю облепиху Юлию Валентиновичу выкорчуешь! Слоняра, ей-богу!
Яська послушался совета, пропустив обидного «слоняру» мимо ушей, кое-как отцепил от волос вездесущие колючки, потом от майки, сломал упёршийся в бок сук и осторожно присел, стараясь, по возможности, ничего больше не касаться. Вышло. Внизу было свободнее, и Яська на корточках, помогая себе руками, выбрался из злобных зарослей.
- Ну ты и чучело, – с мрачным недовольством заключил Колька, оценивая внешний вид друга. – Влетит теперь.
Яська с сожалением осмотрел собственную маячку: дыра на боку, оторванный рукав, паутина клочками – в общем, ещё легко отделался.
- Да не кипишуй ты, может, обойдётся, – попытался утешить Колька. – Зато не заметил никто.
- Да тут, скорее всего, и нету никого!
- Может и так. Но это нам только на руку.
Они обошли заросли облепихи стороной, оглядели домик. Всё по минимуму: аккуратное крылечко, бревенчатые стены, окошечки из обработанного лобзиком дерева, многогранная покатая крыша, с широкой террасой, застеклённой узорчатым оргстеклом.
Колька присвистнул.
- Лихо это Юлий Валентинович соорудил!
- Думаешь, сам?
- А чего тут думать! Ведь это для себя.
- Как это?
- Ну, это же не жилой дом. Это так, типа шалаша. Ты ведь не нанимаешь рабочих, чтобы построить шалаш. А почему?
Яська пожал плечами.
- Засмеют ведь!
- Да причём тут засмеют... – вздохнул Колька. – Эх, не понимаешь, ты ничего. Ведь это же так, для души. Тут нельзя жить круглый год, да и ни к чему это. А вот посидеть просто так вечерком – самое то!
Яська неуверенно кивнул.
- Ну да, а я даже как-то и не подумал, что так бывает. Ну, что живёшь в одном доме, а в другой просто так приходишь, чтобы отдохнуть... Странно