Зима снежная была. Воды море. Дедушка Дон соединился с озерами со старым своим руслом. Лет пять такого уже не было. Чего только не услышишь, каких только голосов и отголосков со стороны воды не доносится. Это просто гора незнакомых или давно позабытых звуков: всплеск рыбы и птичьи переливы, кряканье уток и кваканье лягушек, шум камыша и лебединый крик, предупреждающий посторонних о вторжении на чужую территорию, а так же многое-многое другое, необъяснимое и непередаваемое в своей совокупности, завораживающее наши души! В сочетании все это - образовывало многоголосый хор живой природы. А рыбы сколько с Дона в озера зашло! Рыбаков тоже, видимо-невидимо…
- Вон, гляди. Сосед Платонович на рыбалку с утра пораньше пошел. Вон рукой машет... - здоровается.
Виктор Иванович нехотя кивнул в ответ головой, затем нервно сплюнул в сторону и продолжил копаться в сеннике в надежде набрать сена из того, что осталось. Набралась вполне приличная кучка.
- Вот гад! Еще здоровается, - подумал он про себя. - А вчера орал, будто поросенок резаный! Как только не обзывал меня. Чего только не припомнил за все время нашего соседского существования, - сказал в небо наш герой и небрежно смахнул, набежавшую не вовремя смачную слезу при этом поправляя наползающую на глаза кепку.
На самом деле, денечек выдался расчудесный. На душе как-то легко и непринужденно. Настроение я бы сказал, даже какое-то легкое и воздушное. Но это только у меня, а не у Виктора Ивановича, который по-прежнему хмурый и злой направлялся к себе во двор.
При подходе к сараю, где стояли телята, тропинку перебежал соседский гусь. Нет, не перебежал, а нагло, самоуверенно и безбашенно нарушил суверенную границу, причем без объявления войны! Платонович его еще с осени не зарубил. Потому, что он был больной какой-то. Кожа да кости. А сейчас вроде бы подрос. Вон какой жирненький! Этот гусь, будь он не ладен, постоянно нарушал нейтральное пространство и по гадски норовил навредить, напакостить и набедокурить на чужой территории. Пернатое чудо чувствовало себя в чужом дворе по-хозяйски и по-хамски. Хотя Виктор Иванович был уважительным человеком, но и принципиальным тоже. Такая злоба вдруг взяла на этого аппетитного гуся, что аж поджилки затряслись.
- Полгода уже гоняю его со своей неприкосновенной территории! - Подумал он вслух, нагнетая при этом и так уже нервную обстановку. – Все, натерпелись.
Слова словами, а на самом деле, ничего собственно плохого и не хотел. Где еще эта кирпичина взялась. Слегка только шуганул гуся, а он шуганулся, почему-то прямо кирпичом по голове. Лапчатый затрепыхался, и вставать родимый не захотел. Пришлось ему в спешном порядке башку глупую отрубить да воду кипятить поставить.
Сидит Виктор Иванович, размышляет. Гуся ощипывает между делом. А в это время, как по заказу, кум мимо проходил. Ему кто-то долг отдал в бутылочном выражении, вот он и заглянул к другу, чтобы вдвоем данную емкость уговорить. Усы встали строго параллельно губе, глаза округлились, уподобляясь чайным блюдцам, а уши, словно мощные локаторы издавали самые чувствительные ультразвуки, влияющие на любую психику. Хотя и без этого всего, эмоционального подъёма было вполне достаточно. В руках кум держал бутылку первача. Из карманов допотопных шаровар, ещё старинного образца, торчал шмат сала и пучок свежего, только что сорванного щавеля.
Вот что значит окружающая обстановка. Вот что значит вовремя подошедшие благоприятные обстоятельства, при которых свершаются просто удивительные чудеса, просто непредсказуемые превращения! Куда только подевались унылость и угрюмость, усталость и тоска, вялость и раздражение на все в округе. Пришло наконец-то прекрасное, долгожданное настроение, под стать удивительно чудесному солнечному дню! Пришла та, значимая в жизни минута, которая ставит жирную точку с положительным зарядом в обыденной, рутинной и скучной суете!
Угощаются мужики. Лапчатого поминают. Водочка в охоточку, и мяско к великой стати. А погодка-то шепчет на ушко:
- Не пора ли насчет добавочки подумать. Ну под такой-то закусон и выпить не грех!
А вон и Платонович показался. С рыбалки идет. У Виктора Ивановича сначала под сердцем екнуло, как-то защемило, как-то даже не по себе стало. Но он взял себя в руки, быстро оправился и крикнул соседу, чтобы тот подошел поближе. Невооруженным глазом было видно, что Платонович не очень хотел подходить, но какая-то неведомая сила все же подтолкнула его по направлению к соседскому двору.
- Представляешь, сосед, - начали втирать по мозгам друзья. - Были мы с утра на озере и случайно гуся дикого в сетях нашли. Смотри, какое мясо нежное и вкусное - пальчики оближешь! Он видно от стаи отстал, а тут мы на подхвате...
Произошел целый процесс обольщения. Рассказали, как был застрелен дикий предикий гусь, как доставлен к дому… Друзья, перебивая друг друга, во всех всевозможных красках описывали выпавший на их долю случай, при этом смакуя мельчайшие детали и подробности. Долго Платоновича уговаривать не пришлось. Он быстренько бросил у себя дома рыбацкие принадлежности и минут через пять вернулся обратно. В руках сосед держал бутылку спирта и пару вяленых чехонин. О чехоне можно рассказывать долго и мучительно. Ведь что да, то да – рыбка была на славу! Вымоченная, малосольная, жирная-жирная-прежирная! Плавничок отдираешь от рыбки, а жирок тем временем, как сумасшедший начинает капать, хоть миску подставляй. Руки становятся маслянистыми, начинаешь их постоянно облизывать, а ведь одно только это дает определенный смак во время поглощения рыбы данного вида. А мяско какое вкусное: нежное, костей мало (только у хвоста), во рту тает. Можно съесть сколько угодно и когда угодно, лишь бы была. Пишу сейчас, а у самого слюнки текут. Нет не слюнки – целые слюнищи. Налили по стопочке, закусили, заодно и помирились по-соседски. Так и дальше: выпивали, закусывали, травили байки, кто во что горазд, да мяско нахваливали.
Заседание продолжалось до полной темноты. Обсуждали соседей, Путина, арбузы, Петропавловскую администрацию, баб и так далее. В общем, все, что в голову придет, под такую прекрасную диетическую закуску. Дело уже дошло до песен, обниманий и целований, как наступил момент, при котором нужно было, расходиться по домам. Во-первых, закончилась водка, а вместе с ней и дикая гусятина, во-вторых, бабы соскучились и начали слишком громко орать, визжать и гавкать. Соседи попрощались друг с другом и, мерно покачиваясь из стороны в сторону, задевая руками несуществующие преграды, короче говоря, махая крыльями, степенно двинулись в свои опочивальни.
На следующий день Платонович спрашивал соседей:
- Не видел ли кто его гуся? Со вчерашнего дня пропал - как в воду канул.
- Да нет, вроде бы не пробегал, - отвечал соседу Виктор Иванович, ковыряясь в зубах спичкой. [/justify]
[justify]Дождливое лето в этом году. Редко-редко когда выдается погожий денечек. А сегодня солнышко глаз радует. Листочки свежие, по-особому ярко-зелёные. Небо синее. А птицы-то как заливаются! Щебечут на разные голоса. И так на душе хорошо, что хочется сделать, какое-то такое нежное, светлое и доброге, всему белому свету.
