квартире. Может, поехать в Карачев, предупредить Глеба? Хотя бы на неделю спрятать. И она уже собирается, уходит, предварительно выглянув в форточку: не дежурят ли десантники возле дома? А я хватаю коротковолновый приемник, нахожу «Свободу», - утром-то оттуда только и сообщили, что в Москве путч, а вот сейчас идет беседа с юристом Афанасьевым.
И только в половине первого позвонил Артюхов и сказал: Платон все еще в Облисполкоме на заседании Президиума. Отлегло от сердца.
Через час он пришел и рассказал: убеждал, мол, участников заседания не подчиняться решениям путчистов и осудить их, но президиум не вынес такого решения. Но и не одобрил. Жителей области призвал хранить спокойствие. Рассказал Платон всё это, пообедал и снова ушел. Но часа в четыре опять забежал, - ездил к Фетисову готовить к печати призыв Ельцина с согласия Артюхова, - решился тот все же дать его в утренней газете.
А путчисты уже издали указ о закрытии шестидесяти газет и радиостанций, в остальных намерены посадить цензоров. Успеет ли проскочить в «Новых известиях» призыв Ельцина?
И утром, в семь часов, Платон побежал в киоск. Ура! Все же вышла их газета с призывом против путчистов! И понемногу начал отпускать страх: значит, что-то у новой власти не сработало, раз сразу не стали закручивать гайки. Но вечером... Если в дневных «Новостях» еще были репортажи о событиях в Москве, - народ вокруг танков у Дома Советов, - то теперь программа «Время» была еще «та».И опять стало зябко.
Ну, а в среду, в три часа дня, при очень плохом приеме «Свободы», все же расслышала: «Только что поступило радостное сообщение: путчисты прорываются в лимузинах в аэропорт Шереметьево». Господи, слава тебе!
Вечером прибежал Платон, схватил кусок сала, бутылку водки:
- Отметим победу в редакции!
А по телевизору уже шла трансляция Чрезвычайной сессии Верховного Совета.
... Какое чудо! Наконец-то у нас в стране нет Центрального Комитета партии! Выступил Горбачев и, сложив с себя обязанности главы этого коммунистического органа, распустил его.
... Зачастую не хватает сил душевных смотреть телевизор, - мрак бес-про-свет-ный! Думаешь: ну вот, путч раздавили и теперь повернём к лучшему; ну вот, пройдет очередная сессия ВС и что-то изменится; ну вот, договор республик о новом экономическом объединении подпишут и... Ан, ничего не меняется. Несется к пропасти экономика, вылупляющихся фермеров давят колхозы; «на местах» у руководства по-прежнему те, кто приветствовал путчистов... Да понимаю я, понимаю: где же взять новых, демократичных и умных людей, если годы социализма не позволяли думать иначе, чем «руководящая и направляющая»?
А еще иногда думается: может, прав Китай, что начал с экономики, а не со свободы слова? А потом: но это ж Китай, там люди еще не разучились на себя работать, а мы – то на помещиков, то на колхозы... Да и, наверное, правильно понял душу русского человека Максим Горький*: не главное для нас деньги, а надо еще что-то! Поэтому и устраивали дебоши купцы, спивались, спускали свои состояния. Вон, Савва Морозов... меценат, промышленник, а ведь тоже тосковал, метался, пока не застрелился... или застрелили? Господи, неужели это - в каждом из нас? А если так, то никогда не догнать нам ни японцев, ни американцев, - зараза тоски, как в сказке, - «Пойди туда, сам не знаю куда, принеси то, сам не знаю, что?» сидит у нас - в крови. Но как же хочу ошибиться!
...Мы вырыли картошку!.. Утром было пасмурно, холодно, а потом еще и дождь заморосил, но, когда пришли на участок, перестал. А когда начали копать, задул ветерок, потом солнышко засверкало и так здорово работалось! Привезли нашу родненькую домой на «Рафике» с шиком за бутылку водки, и вчера весь день сушили во дворе. Сушили и радовались: своя картошечка! Так что не помрём с голода.
... Платон пришел на обед, сидит и ест щи:
- Ходят среди журналистов слухи, что в дни путча в КГБ список на аресты демократов составлялся, - проглотил, пригладил усы: – И как ты думаешь, с чьей помощью? – Нет, не знаю «с чьей». - А с помощью коллег из «Рабочего», и самого главного из них, редактора этого «коммунистического органа» Кузнецова, который никогда и не скрывал, что он – гэбист.
- Ну что ж, впервой им что ли? Лозунг «Кто не с нами, тот против нас» кто первым провозгласил?
Нет, он не помнит «кто». Но что «не впервой», так это, точно. И рассказал: в день путча в начале десятого к их редакции подъезжал автобус с задернутыми занавесками, долго стоял возле входа, никто из него не вышел, и журналисты предположили, что автобус этот – за ними и только ждёт команды сверху. Но её не последовало и часа через два он уехал. Может, так и было?
... Радовались: в магазинах костюмы появились, пальто, брюки! Ан, нет, снова на витринах только сумочки из клеенки, дешевая бижутерия, расчески и прочая мелочь. Исчезают ювелирного украшения даже из полудрагоценных камней и из ювелирного, а это значит: люди вкладывают деньги, напуганные - в который раз! – тем, что «отпускают, размораживают цены». Стало хуже и с продуктами, появились объявления о нормах отпуска. Роятся люди и у булочных, потому что «в руки дают» только по буханке хлеба да по два рожка. А в Карачеве уже недели три хлеб привозят к очереди, как в послевоенные годы. Поддалась и я панике, - запаслась подсолнечным маслом, купив на базаре аж пять литров и три килограмма сала. Надолго ли хватит? Но все же спокойней на душе.
... Из республик… или уже государств?.. в Россию потянулись граждане бывшего Союза. А дело в том, что в каждом «суверенном» скоро появится своя валюта, а куда девать рубли? Вот и едут к нам. И скупают на рубли всё, что осталось. Ну а если ничего не находят, то кладут в сберкассы. В Ставропольский край - вчера информация по «Маяку» прошла, - столько кавказцев наехало покупать сертификаты на миллионы рублей! И в очередях за ними стоят по месяцу. Правда, Россия пробует кое-как защищаться, - на границе с Прибалтикой установили таможенные посты, - но это похоже на беспомощный вскрик.
А меж тем Иосифу Сталину (которого в октябре шестьдесят первого вынесли из мавзолея и захоронили под Кремлевской стеной еще при Никите Хрущеве) несут и несут охапками цветы, а Ленина в мавзолее день и ночь охраняют «свои люди». Так что хотя головы «руководящей и направляющей» уже давно в могилах, сама еще жива и только ждет своего часа.
В тот год за весну мама и брат заработали кое-что на парниках, и я посоветовала им положить деньги на сберкнижку, но мама твердила:
- Не-е, не верю государству! Что, поможить оно таким-то, как я? Обязательно какую-нибудь чертовшыну выдумують, чтоб надуть.
И всё же она поверила новой власти, ведь с 90-х, после нового закона о пенсиях, стала и она получать минимальную, по старости, вот и положила четыре тысячи, на которые можно было купить три холодильника, еще остававшихся в магазине, а при галопирующей инфляции 91 года полетели они в пучину «развивающихся рыночных отношений». Но не слышала я от мамы упреков в адрес президента Ельцина и даже как-то сказала: «Ну что ж, стерпим и это. Только б коммунисты не вернулися!»
Теперь Платон все чаще ворчит на Артюхова:
- Нет, ни-ичего с ним не поделаешь! Как привык в Обкоме ничего не делать, а только болтать, так и в газете…
А дело в том, что редакция сэкономила сто тонн бумаги. Ну и прекрасно, почему бы не издать хорошие книги? Ан, нет, Валерий Степанович хочет отказаться от неё в пользу поэта Поскова, - то-то уже «перестроился» и, пользуясь появившейся относительной свободой, издает бульварные книжонки. Но всё же муж ведет наступление на своего редактора, чтобы и им издать что-либо при своих «Новых известиях», о чем, кстати, мечтал и Артюхов при открытии газеты, и пишет ему объяснительные «бумаги», - «Он же привык верить только бумагам!» - но удастся ли уломать? Сомневаюсь.
... И снова руководители государств обсуждают условия Союзного договора... Иногда думается: а кто будет подписывать этот Союзный договор? Ельцин или Горбачев? Ведь их противостояние явно и именно Российский президент грозит руководителям: «Если не подпишите договор, то в ближайшее время за нефть и электричество будете с Россией расплачиваться валютой!»
А меж тем и в самой России хотят отделиться в суверенные республики буряты, татары, ингуши… И что будет дальше?
... Уже две недели мой сын-студент в колхозе «наполняет закрома Родины». Хотели их оставить еще недели на две, но он взбаламутил студентов, и они уехали.
- Вот исключат тебя из института, - ворчу.
- Не исключат, - успокаивает, - другие группы тоже уехали.
А вчера ездил он в Орел на толкучку продавать туфли, которые купил подешевке. И продал. Продал и тринадцать пар колготок, которые с Галей еще летом перекрасили в черный цвет и попробовали «торгануть», но тогда купили только одну пару, а вот теперь:
- Прямо размели! – сидит на диване и подсчитывает выручку.
Так что мои детки с «наваром». Рады, конечно, а я думаю: «Пусть привыкают крутиться. Если все же Россия «станет на рельсы рыночных отношений», то предпринимательство - их будущее».
... Поистине сегодня, 13 октября, знаменательный день! Ельцин подписал указ об учреждении дня памяти жертв политических репрессий. Сколько их было - репрессированных? Мы еще не знаем. Но по телевизору все чаще упоминают о расстрелянных и погибших в лагерях по приговору «троек»*. И будут ли им памятники? Но пока единственный памятник «воздвиг» Александр Исаевич Солженицын, выброшенный из страны и всё еще живущий в Америке, написав «Архипелаг ГУЛАГ».
Справка: «За временной период 1918-1958 годов количество репрессированных (высланные "кулаки", переселенные народы, осужденные по статье 58, пострадавшие по религиозным мотивам, казаки и т.д.) составляет 10 миллионов (у "Мемориала" - 14 миллионов). На территории СССР жило около 400 миллионов человек, а это значит, что 2.5% населения СССР подверглось репрессиям».
Как-то на работе приняла я такой звонок: «Передайте Жучкову, что мы не смогли оставить ему Пастернака*, а только Розанова,* так что если хочет, пусть приезжает и забирает». И выяснилось: поступило в магазин несколько экземпляров двухтомника Бориса Пастернака, но все пошли по спискам Обкома, а вот Розанов партийцев не заинтересовал и поэтому… Рассказала об этом звонке коллеге Павловскому, а он:
- Хватают книги... А ведь все равно читать не будут!
Тут же сидел редактор Андрей Ануфриев и, грустно улыбнувшись, произнес:
- И самое страшное, что и раньше не издавали ни Ахматову* , ни Цветаеву*, ни Пастернака, а теперь прячут у себя.
Попросила Жучкова: если, мол, Вам не нужен Розанов, возьмите для меня. Ведь это чудо, что наконец-то издали хотя бы одного русского философа.
Справа: «Национализация книг большевиками началась еще с двадцать первого года. Тогда разоренному государству потребовались деньги и вышел указ, по которому частному лицу разрешалось иметь не более 500 книг, а остальные надо было сдавать. И только в 23-м
