Михалыч и чёрт

давали ему упасть.
"Ну вот, ещё одна галочка в журнале" подумал Анемподист. "И ещё один камень на сердце. Надгробный. Бестолковый старик. Испорченная кукла господня. Каменные скрижали, которые исписаны бессмысленными, грязными ругательствами. Каменные... Камень".
И в этот момент взгляд его упал на отколовшийся от края дороги большой кусок бордюрного камня.
- Эй, Михалыч ! - крикнул Анемподист.
Но тот продолжал идти и на крик не обернулся.
- Михалыч, я тебя спасу ! - продолжал кричать ему вслед Анемподист. - Я придумал ! Правда ! Есть один способ ! Есть !
И, схватив камень, Анемподист подбежал к Михалычу.
От резкого удара по затылку Михалыч подался вперёд, высоко взмахнув руками.
Второй удар, более сильный, пришёлся в висок.
Не было слышно хруста костей. Они раскололись легко, словно тонкое чайное блюдце. Брызнула кровь. Чуть слышно вскрикнув, Михалыч упал на асфальт.
Ноги его дёргались с полминуты. Полусжатые, сведённые судорогой пальцы скребнули пыль. Он застонал, коротко и тяжело, словно всё ещё не хотел отпускать от себя так внезапно уходящую жизнь.
Потом затих.
Анемподист медленно опустил руку. И отпустил камень. Камень упал с глухим стуком, отпечатав на сером асфальте тёмное пятно.
Михалыч лежал лицом вниз. Из разбитого затылка и виска тонкими струйками медленно сочилась кровь, собираясь в лужицы.
"Ты теперь мученик, Михалыч" подумал Анемподист. "По всем канонам мученик. Убиенный нечистой силой. И все ритуалы с договорами отменяются. Тебе теперь рай положен, засранец ты этакий. С колеса тебя и там не снимут, но вращаться будет куда веселей. Так что кланяйся там Михаилу, привет ему от меня передавай. Эх, кто бы мне дал отдохнуть ! Бессмертие моё, мать его !.."
Перебор лимитов.
Серия неудач.
Увольнение.
И шуршат бумаги в архиве.
Да нет, это пока что листья шуршат.
Ветер, лёгкий ветер чуть заметно раскачивает ветви.
"В рай" шепчут листья.
И вот кто-то уже летит в чёрной пустоте, обдирая о звёзды земную кожу.
Тело чешется, клочья висят по бокам.
И вот ужё новая кожа лучисто светится под быстро сползающей плёнкой.
Тело заснуло и душа улетела прочь.
Тело стало холодным и неуютным.
Открылась форточка.
Скрипнули петли, хлопнула дверь подъезда.
- Слышь, Нинке-то скажи, - крикнула старушка своей соседке, перебегая через двор, - чего там творится-то. Этот бомж-то, что у магазина побирался... Пристукнул его кто, что ли. Валяется там, в крови весь. Страх ! И не дышит вроде... Скажи Нике своей, пусть милицию вызывает. Господи, из дома скоро не выйдешь ! Развелось их тут, хулиганья то, наркоманов этих !
- Нинка ! Чего говорю ! Звони быстро ! Да брось ты кастрюлю, сама домою ! Кто, кто...Соседка сказала ! Звони давай !
Форточка закрылась.
"Пора мне домой" подумал Анемподист.
"Домой" шепнули в ответ ему листья.
Он поднял ладони к небу и медленно, почти по слогам произнёс заклинание.
Привычный ритуал возвращения показался ему необычайно долгим.
Закончив его, Анемподист отправился в путь.
И, уже почти растворившись в воздухе, услышал вдруг протяжный вой архангельских труб.
И во двор, захлебнувшись сиреной, важно покачивая линялыми бортами, въехал старый милицейский "уазик".
Захлопали двери.
Жизнь потянулась вновь.

Александр Уваров ©