Вероятность получения оргазма в эпицентре ядерного взрыва мощностью сорок мегатонн.
В прихожей она замерла и принялась разглядывать себя в огромном, до потолка, трельяже. Три блестящих поверхности отразили безупречную фигуру, состоящую из соблазнительных кривых, плавно переходящих одна в другую. Высокая грудь атаковала тонкую ткань облегающего платья агрессивными остриями сосков, а едва выступающий животик хитро скрывался в искусственных складках искусно пошитой одежды. Крутые бёдра и стройные ноги в серебристой паутине чулок в сумерках неосвещённого коридора выглядели особенно привлекательно. Тёмно-карие глаза в обрамлении ненатурально длинных ресниц пытливо изучали отражения, пытаясь отыскать возможные изъяны. Судя по торжествующему взгляду, таковых не отыскалось.
Поэтому она насмешливо стрельнула в меня тёмными искрами нахального взгляда:
- Ну и на кого я похожа?
- На шлюху, - парировал я и достав из кармана плаща помятую пачку, сел на скрипучий стул, прикуривая сигарету.
Взгляд из торжествующего превратился в злобный, каким могли бы смотреть сирены на проплывающего мимо Одиссея. Нога обутая в изящную туфлю на шпильке даже притопнула, а голова вновь повернулась к зеркалу.
- Ты хочешь сказать, будто я уродлива, точно шлюха? - маленький угрожающий шаг в мою сторону, - так, поганый ублюдок?
- Нет, - я пожал плечами и выпустил струю дыма в потолок, где он и поплыл, подобно одомашненному туману, - разве я говорил подобное? Думаю, тобой желает обладать каждый мужчина.
Это немного сбило её с толку.
- Но почему тогда на шлюху? - обескураженно спросила она.
- Потому что ты - шлюха, - пояснил я и бросил окурок на пол, где он и дотлевал, исходя смрадным дыханием, - а шлюха похожа только на шлюху и никак иначе.
Её рука поднялась, словно она намеревалась ударить меня, но в этот момент в прихожей раскатились серебристые колокольчики звонка и звериный оскал сменился приветливой улыбкой. Прижавшись к двери она томным голосом проворковала:
- Кто там?
При этом одним глазом она глядела в глазок, а вторым в зеркало, чтобы точно знать, как выглядит в момент встречи. В этом вся она - ни единого жеста втуне. Иногда это забавляло, чаще - раздражало, а сейчас я испытал лёгкий приступ омерзения.
Из-за двери донёсся приятный баритон, прогудевший нечто нежно-глуповатое, от чего, как думали мужчины, женщина обязана расставить ноги не отходя от двери. Смуглая физиономия отразила презрительную ухмылку, исчезающую, по мере отпирания замков. Когда дверь начал открываться, перед гостем стояла сама пылкость и вожделение.
- Привет, малыш, - высокий мужчина в кожаном плаще, с трудом удерживал в руках исполинский букет алых роз, бутылку шампанского и ещё пару коробок, - прости за опоздание, эти чёртовы пробки...Пришлось оставить машину и добираться пешком.
- Какие славные розы, - промурлыкала она, принимая цветы в объятия, - наверное они стоят бешеных денег?
Она то уж точно знала, какие слова произносить, чтобы добиться от самцов нужной реакции и отлично понимала, какие слова услышит в ответ. Отсюда и скучающее выражение сытой змеи в глубине карих глаз.
- Какие пустяки, - совершенно смутился гость, что совсем не вязалось с его солидным видом, - для тебя, моя радость, ничего не жалко.
- О, мои любимые конфеты! - она упорхнула на кухню и оттуда уже доносилось журчание воды, - милый, раздевайся и проходи в гостиную. Только я тебя умоляю, не заходи в спальню: там такой жуткий бедлам.
Пока он заворожённо внимал её голосу, я воспользовался моментом и неслышно прошёл по коридору. Хм, даже если бы сам Казанова готовил здесь ловушку, он не сумел бы подготовить плацдарм лучше.
Тяжёлые бархатные шторы волнами стекали на пол, отрезая помещение от солнечных лучей, поэтому единственным источником света являлось крошечное бра, повисшее над широким диваном, в данный момент обращённым в кровать. Судя по количеству подушек, в ближайшее время его никто собирать не намеревался. Рядом с ложем послушно замер стеклянный столик на колёсах, поддерживающий хрустальные бокалы для шампанского и ониксовую пепельницу, стилизованную под переплетённые в порыве страсти тела. На стенах висели полотна, изображающие любовные утехи, причём художники явно не были озабочены вопросами приличия.
В общем всё готово, чтобы завлечь невинную, жертву в лапы опытного ловеласа. Вот только в роли жертвы сегодня выступал здоровенный мужик среднего возраста. Впрочем, не это казалось самым странным; в конце концов не только мужчинам идёт роль обольстителя. Если присмотреться к интерьеру, становилось понятно: комнату (да и всю квартиру в целом) обставлял и украшал мужчина. Причём - одинокий, подолгу не живущий с женщинами.
Я прошёлся по гостиной, утопая туфлями в неправдоподобно мягких коврах, просмотрел корешки книг, тускло поблёскивающие золотом за серебристым стеклом. Никакой дешёвки, только старые, проверенные временем имена: Ницше, Фрейд, Юнг и иже с ними. Определённо не женское увлечение, никаких оттенков серого.
Стукнув ногтем по краю бокала, отчего он издал прозрачный звон, повисший в воздухе, я подошёл к окну и раздвинул шторы. Снаружи не наблюдалось ровным счётом ничего интересного: по небу плыли тёмные тучки, а на горизонте солнце медленно погружалось в горную цепь домов. Я подмигнул светилу и оно, в ответ, послало мне тонкий красный лучик, пропавший в глубине моих зрачков. Чёрный ворон, кучей тряпья плюхнулся на подоконник и наклонив голову, уставился на меня. Один глаз у траурной птицы казался светлее другого отчего создавалось впечатление, будто она подмигивает. Скорее всего, банальная игра света и тени.
- Подсматриваем? - спросил я вполголоса у непрошеного наблюдателя и задёрнул штору.
Осталась узкая щель, сквозь которую я видел неразборчивое тёмное пятно, приблизившееся к стеклу. Цокнул ударившись о стекло длинный клюв и я тотчас выбросил руку вперёд. Испугавшись резкого движения, ворон тотчас рванул прочь.
- Милый, - донёсся до меня томный голос, - я же тебе сказала проходить в гостиную...Ну прекрати, прекрати немедленно!
После этого началась оживлённая возня, точно две огромные мыши принялись прыгать в прихожей задевая трельяж и стулья. Время от времени грохот сменялся странным мычащим звуком, наводящем на мысль о двух молодых коровах. Потом загадочные шумы прекратились и задыхающийся женский голос пробормотал:
- Ну ты просто зверь какой-то! Неужели не можешь немного потерпеть?
- Нет, - прохрипел мужчина, - когда вижу тебя, то ощущаю, что меня вот-вот разорвёт на части. Я хочу тебя и хочу немедленно!
Она рассмеялась.
- Иди в гостиную, - в голосе прозвучали стальные нотки, - будь хорошим мальчиком, садись на диван и ожидай меня. Ты только посмотри, во что ты превратил мою причёску, я уже молчу про макияж.
- Ну ещё один поцелуй, пожалуйста!
- Никаких поцелуев, пока не послушаешь меня. Можешь открыть шампанское и распечатать коробочку. Чур не есть конфеты без меня!
Я выглянул в прихожую и различил два силуэта, прижимающиеся друг к другу. Потом они разделились и тот, который пониже, упорхнул в ванную. Мужчина постоял некоторое время, разведя руками, а потом потопал вперёд. Когда слабый свет, исходящий от бра, коснулся его лица я разглядел широкую ухмылку, присущую лишь идиотам да пылко влюблённым. Оставалось лишь посочувствовать: он ещё не знал, с кем столкнулся и чем для него это всё закончится. Впрочем, в таком состоянии он не сумел бы разглядеть ничего, дальше своего члена.
Я медленно отступил назад и подошёл к двери ведущей в спальню. Небольшая золотистая ручка изображала Уробороса и я нажал на неё, вынудив дверь пропустить меня внутрь. После этого - закрыл, отрезав от мягкого сияния ночника и от света вообще: плотные шторы окон оказались наглухо закрыты, погрузив помещение в непроглядную тьму.
Плотный мрак не позволил проверить справедливость слов о беспорядке, но по мере продвижения к окну я постоянно спотыкался о какие-то предметы на полу и даже поскользнулся в липкой луже.
Шторы поддались легчайшему нажиму руки и отъехали в сторону, освободив умирающий свет дня, притаившийся за бархатной преградой. Около стекла пританцовывал, переминаясь с лапы на лапу, угольно-чёрный ворон. Может мне показалось, но он был, как две капли воды, похож на нахала, заглянувшего в гостиную. Чёрная птица топталась на краешке подоконника и пристально разглядывала нечто, за моей спиной.
Ладно, посмотрим и мы. Да, здесь явно поработала, та же рука. Огромная двуспальная кровать занимала почти всё пространство немаленькой комнаты, утопая ножками в высоком ворсе ковра. Над кроватью нависало большое полотно, изображающего сатира в процессе похищения пьяной девицы. У изголовья ложа стоял небольшой столик с опрокинутой бутылкой коньяка. Жидкость залила блестящую поверхность, пропитав воздух специфическим ароматом. Его правда забивал другой, ещё мощнее.
Он исходил от лужи на полу, куда я уже умудрился вступить ногой. От тёмного пятна, ко мне вёл след красно-коричневого цвета. Источником миниатюрного озера послужила обнажённая мужская рука с потёком вязкой жидкости.
Мужчина, которому принадлежала грязная конечность, развалился на кровати, разбросав руки и ноги так, словно продолжал спать, однако нож, торчащий из его груди намекал на нечто иное. На это, вроде бы, намекал и добрый десяток колотых ран, уродующих бледную кожу. Открытые глаза покойника с немым изумлением смотрели на рукоять оружия, словно мужчина никак не мог поверить в свою смерть.
За спиной ворон забарабанил клювом о стекло, точно пытался привлечь внимание, но я просто проигнорировал настойчивый стук. Аккуратно вытерев обувь о ковёр я подошёл к мертвецу и осторожно прикрыл распахнутые глаза. За окном послышалось хлопанье крыльев и когда я повернулся, там только медленно проплывали пушистые облака, красные от света заходящего солнца. Работа была сделана и переступив через лужу, я подошёл к двери.
Дверь совершенно беззвучно отворилась, пропустив меня в мир полумрака, скрипа дивана и тяжёлых вздохов. Около двери лежала измятая подушка, предыдущим местом обитания которой являлся скрипящий лежак. Центр комнаты облюбовал опрокинутый столик сделав шаг, я услышал хруст разбитого бокала под каблуком. Его брат-близнец нашёлся в дальнем углу, как ни странно - абсолютно целый. Недопитое шампанское пропитало ковёр и разбросанные конфеты лежали в луже, точно маленькие базальтовые островки.
В общем картина некоторым образом напоминала спальню, отличаясь лишь интерьером, да количеством обнажённых тел.
Глухие стоны становились всё громче и протяжнее, временами превращаясь в настоящий вопль страсти. Женщина, оседлавшая мужчину, яростно опускалась на него, издавая эти, почти животные, звуки. Временами сквозь них прорывалось нечто членораздельное и тогда я слышал просьбы не останавливаться и ускорить темп.
Мягкое кресло в тёмном углу поджидало меня и я опустился в кожаные глубины, достав из кармана пачку сигарет. Дурная привычка, понятно, но избавиться просто невозможно. Пока сексуальные гиганты продолжали своё единоборство на диване, я соревновался сам с собой, в
