На далеких островах. Глава 2.4 Госпиталь

    Очнулся я в кубинском военно-морском госпитале в Гаване. Руку уже прооперировали, и она болела несильно. Меня пару раз в день осматривали и меняли повязку. Все остальное время делать мне было совершенно нечего. Но выходить из палаты и гулять мне не разрешали. Я лежал в отдельной палате один и мучился от полного безделья. Через три дня приехали мои друзья, замполит полка и мой комэска, привезли гостинцев и пару бутылок очень дорогой водки. Где они её тут нашли? Наверно из посольских фондов, не иначе! Мы выпили и мне рассказали последние новости.
    Сразу после боя, командующий советскими войсками на Кубе генерал Палиев стал «махать шашкой» направо и налево, обещая во всем разобраться и наказать кого попало. Ну, махать-то шашкой он умеет - как-никак бывший кавалерист. Потом случилось, то чего никто из наших не ожидал. Бой проходил недалеко от Гаваны и его видели десятки тысяч человек, в том числе братья Кастро и Че Гевара. Они сразу собрали большой митинг. Мою мелкую потасовку в воздухе вожди революции представили, как первую большую победу в череде грядущих великих побед над проклятой Америкой! На следующий день все местные газеты напечатали огромные статьи со сказочным описанием моего боя, и в один голос называли меня национальным героем! Правда, по их рассказам, я был не советским, а кубинским лётчиком, поэтому ни имён, ни фотографий в газетах не было. Во как! После этого нашему командованию уже некуда было деваться, и я из нарушителя приказа, сразу стал образцовым офицером! Ещё на руку сыграло то, что сами америкосы об этом случае молчали. Видимо пилот все-таки до своего аэродрома дотянул.
    Я слушал, радовался и удивлялся. Вдруг дверь с шумом открывается и в палату заходит сам Фидель Кастро сотоварищи! В руке у Фиделя была литровая бутылка рома.
Кастро оказался здоровым мужиком ростом под два метра с жидкой бородой, улыбчивым лицом и острыми, пронзительными глазами. Ещё что интересно: на руке у него было сразу двое часов «Ролекс»! Он дымил огромной сигарой, хлопал меня по здоровому плечу, обнимался со всеми и постоянно что-то говорил. По всему было видно, что он с соратниками очень доволен. Мы сфотографировались с ним на память, выпили за Победу. Фидель снял с руки одни часы, и, со словами: «Извини, камрад, другого подарка нет, но это лично от меня!», вручил их мне. Он ещё раз пожал мне руку, и так же внезапно ушёл. Потом я её много раз встречался с Кастро. В жизни Фидель был простым и общительным человеком. Мог внезапно приехать к нам на аэродром, запросто поздороваться за руку со всем полком, переговорить с командирами и сразу уехать. Меня он всегда искал, и передавал то бутылку рома, то коробку дорогих сигар! Говорил, что пока у Кубы нет настоящих наград, а когда будут, он обязательно присвоит мне звание «Героя Кубы»!
Перед госпиталем снова был митинг, где Кастро толкнул пламенную речь часа на три! Вообще три часа для Кастро, это все равно что нам перекинуться парой слов. Он и по семь часов кряду говорил!
    А как же Анита? С учётом моего боевого дежурства и госпиталя, мы не виделись почти пять дней. Меня очень волновало, как там она. Хорошо, что в госпиталь приехал Ванька.  Он-то должен все знать. Но при всех спрашивать я не решился. Замполит, как-то не к месту, заговорил про моральный облик советского офицера. Намекает. Комэска, во время речи замполита, опустил голову и стал внимательно разглядывать пол. Понимает, что это про меня. Понимает и молчит. Но меня эти намёки не волнуют. Сейчас меня волнует только Анита.
    Когда стали прощаться, я схватил Ваньку за рукав и тихо спросил:
    - Как она?
Ванька вывернулся и шепнул:
    - С ней - хорошо, сейчас вернусь, все расскажу.
Я еле дождался пока он вернётся, ходил по палате и нервно курил. Через пять минут забегает Ванька, вроде как пустые бутылки забрать и выкинуть, чтобы у меня не было с ними проблем, и рассказывает.
Заходил он пару раз в лавку к Аните. Первый раз там был один Хосе, он вёл себя как обычно и ничего не спрашивал. А вот вчера все было по-другому. В лавке снова был один Хосе. Но вёл он себя как-то странно, не болтал, как обычно, без умолку, а говорил медленно и явно тянул время. Ванька уже собрался уходить, но Хосе задержал его, и говорит:
    - Тут одна сеньорита очень интересуется твоим другом. Поговоришь с ней?
    - Да, конечно, - сразу согласился Ванька.
 Хосе приподнял прилавок и завёл его в заднее помещение. Там, как выразился Ванька, торжественно, в полном королевском облачении, и с каменным лицом стояла Анита. За ней как глыба стояла толстая Кармен. Первым желанием Ваньки было сразу убежать. Потом у него появилось непреодолимое желание упасть перед Анитой на колени и молить о пощаде! Взглянув на Ванькину суету, на красивом лице Аниты не дрогнул один мускул.
    - Сеньор Хуан, ответьте мне, где сеньор Нико? - медленно, ледяным тоном произнесла она.
Ванька испугался её сильнее. Он не знал, можно ли говорить ли ей правду про меня или нет. Ведь всем говорят, что это был кубинский лётчик, а не советский. А то что я раненый вообще молчат! Рассказывать об этом не положено. Военная тайна! Анита почувствовала его колебания:
    - Сеньор Хуан, с сеньором Нико все в хорошо? - не меняя тона, спросила она.
Ванька, которого впервые в жизни назвали «сеньором», сначала хотел сочинить какую-нибудь сказку, но потом передумал, он же теперь целый «сеньор»! И моя «королева» не простит ему лжи. За такое ему голову - долой!
    - Донья Анита, - начал Ванька, тут Анита как вспыхнет:
    - Я сеньорита!
Кармен вышла из-за спины Аниты, сложила руки на могучей груди и грозно посмотрела на него.
    - Извините, сеньорита Анита, - посмотрев на огромные кулаки Кармен, Ванька совсем растерялся, - сеньор Нико к вам не сможет прийти.
    - С ним что-то случилось? - она опять перешла на ледяной тон.
Ванька никогда не разговаривал с потомками испанских грандов и богатых плантаторов. Он почувствовал себя между молотом и наковальней, с одной стороны грозная Анита, а с другой - Кармен с тяжёлыми кулаками. Ему уже виделись палачи, дыба и костры инквизиции.
    - Не извольте беспокоиться сеньорита, сеньор Нико лежит в госпитале. Но с ним все хорошо!
Анита прикрыла глаза, побледнела и закрыла лицо руками. Да, что сказать, успокоил девушку, так успокоил.
    - Это он сбил американский самолёт? - она опустила руки, по её щеке побежала слезинка, - мой Нико жив? Говорите, - вдруг закричала Анита.
Она бросилась к Ваньке, стала плакать и стучать кулачками ему в грудь:
    - Отвечайте! Нико ранен? Что с ним!
Ванька стоял столбом, сносил удары и пытался её успокоить:
    - Все в порядке, сеньорита Анита. Его только в руку ранило. Сейчас уже все хорошо.
    - Где он? - сквозь слезы прокричала Анита.
    - Сеньорита, все с Колькой хорошо, он в госпитале, в Гаване.
    - Не смей так называть моего Нико! - Анита с силой толкнула Ваньку, а Кармен стала поглаживать свой здоровенный кулак.
Анита зарыдала в голос, и бессильно упала Ваньке на грудь. Потом холодная кровь гордых испанских грандов взяла верх. Она отпрянула от Ваньки, окатила его ледяным взглядом и также холодно произнесла:
    - Надеюсь, вы больше не принесёте мне дурные вести.
Ванька понял, что высочайшая аудиенция окончена, сегодня его помиловали, начал кланяться и быстро пятиться задом к двери:
    - До свидания добрая сеньорита.
Закончив рассказ, Ванька перевёл дух и вытер со лба пот. Во Анита на него страху нагнала!
    - Извини, Коль, что проболтался, я с детства так не терялся. Твоя «королева» набрасывалась на меня как разъярённая кошка! Я думал, что они меня прямо здесь, за магазином, и казнят! Распнут на кресте, обложат хворостом и живьём сожгут! Как ты с Анитой жить собрался? Не женщина - огонь! А Кармен, если что не так, сразу тебя на кол посадит! Ты видел её кулаки?
    - Да ладно, Вань! Может это и к лучшему. А то Анита подумала, что я её бросил.
    - Это тебе к лучшему. А я как на суде инквизиции побывал. Если бы меня там посильнее прижали, я ты им все военные тайны рассказал! Комдив и тот, по сравнению с твоей, ласково и нежно матом разговаривает! Все, давай, выздоравливай! А я побежал. Замполит на меня уже косо смотрит.
Ванька пожал мне руку и скрылся за дверью
    - Передай ей, что я скоро вернусь! - крикнул я вдогонку.
    - Не, передавай сам, я её боюсь! - отозвался он.
Бедная девочка. Плачет одна. В полном королевском облачении - улыбнулся я.