вызвали в госпиталь. Анита перепугалась и решила ехать со мной.
- Если с тобой что-то случится, я должна быть рядом.
Я сказал, что это, наверно, мои сослуживцы приехали проведать. Так что волноваться нечего. Анита сразу возразила:
- Ты знаешь, как бывает? Приедут и заберут тебя с собой! А я одна тут останусь. Плакать.
Почему женщины сразу разводят панику? Почему им в головы приходят только самые плохие варианты? Или они таким образом испытывают нас - мужчин?
- Если заберут, то поедешь со мной в Санта-Клару.
- В Санта-Кларе ты не будешь со мной жить. И я снова останусь одна. И снова буду плакать.
Я обнял Аниту:
- Ты не будешь плакать. Красивые девушки должны всегда улыбаться.
Анита закрыла глазки и глубоко задышала, потом прижалась ещё сильнее и зашептала:
- Клянись, что ты меня не бросишь!
- Я никогда тебя не брошу. Мы всегда будем вместе.
В госпитале меня ждал наш полковой начмед Митрофаныч. Старый уже. Фронтовик. Меня его визит сильно удивил. Начмед был уже не в том возрасте, чтобы самому к больным ходить, тем более далеко ездить. Митрофаныч присел рядом, на мою руку даже не посмотрел, зато долго листал мою историю болезни, написанную по-испански, ничего не понял и перешёл к делу.
- Коль, я уже несколько дней думаю, что же мне с тобой делать?
- В смысле «что»?
- Ну как же, ты ранен, сознание терял.
Тут он прав, со стороны медицины ко мне есть претензии.
- Митрофаныч, ты же знаешь, я здоров как бык! Так, мелкая царапина на руке. На днях обещали выписать, - соврал я.
- Я про твою руку и не говорю. Сама заживёт. У тебя, дружище, потеря сознания, сильнейший нервный стресс и большая кровопотеря.
Черт, ясно, куда он клонит, только этого не хватало!
- Коль, нужно тебя отправлять в Союз на лечение и отдых, а потом в центральном госпитале пройти медкомиссию.
Вот это да! Я-то думал, он меня хочет просто от полётов на пару недель отстранить, а он меня в Союз задумал отправить! Это мне никак не подходит. У меня с Анитой только-только закрутилась такая сумасшедшая любовь, а Митрофаныч сразу хочет все это поломать! На это я никак не согласен. А ещё вспомнил вечно недовольную Вальку, и так мне на душе тоскливо сделалось. Нужно как-то выкручиваться.
- Митрофаныч, - говорю, - ты же сам фронтовик, всю войну прошёл, а орденов у тебя столько, хоть на штаны вешай! Неужели в твоей обширной практике такого случая не было? Ты же врач от Бога, ты пациентов как рентген насквозь видишь! Придумай что-нибудь, я же боевой лётчик, что я в Союзе делать буду?
Старик поддался на мою грубую лесть и расплылся в улыбке. Хотя Митрофаныч и в правду по-настоящему повоевал. Перед тем как прочно засесть в медпункте авиаполка, где врачи, как правило, вообще ничего не делают, он успел побегать по полю боя санинструктором и поработать хирургом в полевом госпитале.
- Да... были случаи..., - Митрофаныч мечтательно посмотрел на потолок. Не то, что твой. У тебя ерунда, за ранение на фронте не считалось. Быстро зашили и через день снова в бой. Это сейчас, чуть чихнул - сразу в госпиталь, все перестраховываются! Ты ничего не понимаешь. Твоя беда в том, что ты сознание терял, понял?
- Митрофаныч, а если ты скажешь, что я просто заснул? - выдвинул я глупое предложение.
- Твою мать! Ты що, Мыкола, не розумиеш, що я тоби кажу? – старик, когда злится, всегда переходит на украинскую мову, - ты, схоже, точно мозгамы звихнувся! Що, мне так и написать, что лётчик заснул в кабине самолёта после 30 минут полёта? Да меня самого за такие вещи на кол посадят! Скажут: «ты, старый хрыч, когда его к полётам допускал, куда смотрел?».
Вдруг Митрофаныч стал серьёзным:
- Правильно ты Коля говоришь! Нечего тебе в Союзе делать, ты здесь нужен. А вдруг война? А у нас лётчиков всего ничего! Меня б на фронте за такое дело комполка самого в самолёт посадил бы, вместо отстранённого лётчика. Достал бы пистолет, ткнул бы в пузо и посадил в кабину! Ладно, плевать я хотел на эти инструкции, напишу, что с тобой все в порядке, и дело с концом. А ты поболтаешься по аэродрому недельку, только смотри, не злоупотреблять!
У меня отлегло в душе. Рядом с госпиталем, в своей шикарной машине, меня ждала Анита, и все мои мысли стали крутиться вокруг неё.
Когда я вышел Анита нетерпеливо прохаживалась вокруг машины. Увидев меня, она, отбросив все королевские церемонии, сразу подбежала ко мне и обняла:
- Я так волновалась! Я места себе не находила. Почему так долго? Я уже подумала, что больше не увижу тебя! Что сказал ваш военный доктор? Ты останешься со мной? - она посмотрела на меня, её глаза были полны испуга и слез, - или ты вышел ко мне попрощаться? Отвечай же Нико, не молчи!
Я прижал принцессу к себе и, вместо ответа, крепко поцеловал. Анита закатила глазки, обмякла в моих руках и слегка задрожала в экстазе. Но этого ей показалось мало, и она ещё раз спросила:
- Ты точно останешься со мной?
- Да, да, да, моя принцесса! Да, да и ещё раз да! Садись в машину и поехали скорей отсюда!
Анита радостно взвизгнула, и мы прыгнули в машину.
[/justify]
