Терпеть надо!

видно, что их подход к проблематике «прав человека» ориентирован на узкий круг общественных активистов, а не на большинство населения, – здесь они вступают с большинством в принципиальные противоречия. Они надеются в плане защиты «прав человека» на либерализм и демократию, но народ надеется на сильную власть. Для защиты своих прав большинство населения обращает надежды на укрепление государства и хочет, чтобы власть становилась сильнее и сильнее!
Концепции демократии изжила себя, – для того чтобы выстоять в схватке с Западом, для того чтобы не пойти, подобно индейцам, на корм для домашних животных, русский народ должен выработать свою идеологию. Этим сейчас с успехом занимается наш Президент, – и пусть эту идеологию кое-кто называет фашизмом, нам нет дела до гнусных инсинуаций агентов гнилой западной демократии! Наша власть проявляет себя как защитница традиционных ценностей, она ориентируется на национальные традиции, на особенности национального развития, в этом её сила.  Российская политика вызывает всё больше симпатий в мире, – Россия в современном безумном мире выглядит нормальной страной.
Тут-то и появляются предатели, которые стремятся нанести нам удар в спину! Я разделяю их на пять групп. Первая группа – откровенная «пятая колонна», которая прикормлена на протяжении многих лет западными грантами и выступает по команде Запада в любом конфликте. Вторая группа делает то же самое, но единовременно, на единовременные деньги, отпущенные Западом для осуществления конкретных проектов.  Третья группа – люди, связанные с преступным бизнесом, с коррумпированными чиновниками, которые у нас, к сожалению, ещё встречаются. Они хотят ослабить государство, чтобы и дальше получать сверхприбыль в условиях слабой страны. Четвёртая группа – это наивные люди, оторванные от реальности, всякие там пацифисты, экологи, вегетарианцы и прочие чудаки. Им нужно пройти курс лечения у психиатра, а уж потом лезть в политику! Наконец, пятая группа – особая субкультура, известная нам по произведениям нашего великого Фёдора Достоевского. Я называю эту субкультуру «смердяковщиной» – по имени омерзительного персонажа романа «Братья Карамазовы». Они всё русское считают плохим, для них всё у нас плохо – и власть, и народ, и порядки наши, и наши обычаи!
– С предателями надо бороться решительно и беспощадно! – жёстко сказал депутат в заключение. – Хочу вам напомнить, что Государственная Дума уже расширила понятие предательства, наказываемого сроком до двадцати лет тюрьмы, теперь нужно принять закон, который бы наказывал всех, кто ведёт антироссийскую деятельность, – причём это понятие также следует толковать как можно шире. Жаль, что у нас существует мораторий на смертную казнь, – не пришло ли время отменить его?
– А что вы конкретно предлагаете по поводу «описателей Москвы»? – спросили его.
– Я бы на их месте пришёл на Красную площадь, встал на колени и попросил прощения у русского народа, – с большим чувством произнёс депутат, – но поскольку мы этого от них не дождёмся, предлагаю принять поправку к закону о предательстве, добавив в него наказание за кощунственные и циничные действия против российских устоев. От двадцати лет до пожизненного заключения, и это ещё мало! Будь моя воля, я бы положил их на землю, – и танками, танками! – лицо депутата передёрнулось. – Извините, я волнуюсь – не за себя, за Россию! – закончил он.
– Это понятно, – мягко заметили в комиссии, – мы все разделяем ваши чувства.
***
– Слово предоставляется, – сказали далее, – нашему знаменитому киноакадемику, лауреату самых престижных российских и международных премий…
– Не надо этого! – отозвался киноакадемик. – Мы здесь сидим кулуарно, в деловой обстановке, – поэтому слово предоставляется просто мне. – Я испытываю чувство определенной неловкости сегодня, потому что практически всё, о чем мы сегодня говорим, я говорю уже много лет. Я говорю уже много лет, что надо спускать за собой воду в унитазе, – и что, больше стали спускать? Нет, по-прежнему не спускают совсем или спускают не всегда, – киноакадемик обвёл взглядом членов комиссии, они заёрзали и закашлялись. – Вот только что наш уважаемый депутат сказал о том, что будет продолжаться борьба. А где победы?..
Давайте узрим корень проблемы. Я начну с главного – мы не поём нашего государственного гимна. Но гимн государства – это гражданская молитва, выходит, мы стыдимся молиться гимном за своё государство. Мы слушаем музыку, но мы не произносим те слова, которые являются нашим публичным отношением к стране, в которой мы живём. Надо ли удивляться, что после этого находятся люди, готовые обгадить всё святое, что есть в России?.. Приходит время определяться, надо что-то реально делать и, в первую очередь, надо чтобы народ пел свой гимн. Если народ будет петь свой гимн при любых обстоятельствах, то, поверьте мне, гораздо меньше будет у нас не спущенной воды в унитазе и всех этих кощунников, этих писунов.
Это первое. Второе – нам нужен здоровый русский консерватизм. Именно благодаря ему мы спаслись сами и спасли Запад от татарских орд: только благодаря России возник Микеланджело и он не говорил по-татарски. А в чём суть русского консерватизма? В любви к власти, к Богу и своей Родине.
Когда расслоение общества между богатыми и бедными существует в таком виде, как у нас, – да, это ужасно, но не в этом наша основная беда. Русский человек любит деньги, – и вы их любите, и я их люблю, – но только за деньги русский человек ничего делать не будет. Русский человек не только хочет, чтобы ему хорошо платили, он ещё хочет любить тех, кто ему платит. Он хочет любить своих хозяев, он хочет любить их, как ребёнок любит своих родителей.
Вот без этого как раз и возникает расслоение общества и нашего общественного сознания, которое усугубляют циники и писуны, пропагандирующие свои деяния через Рунет. Кстати, не надо называть народом тех, кто сидит в интернете. У народа возможности такой нет, а в Рунете – все сплошь хамы и сумасшедшие. Глупо отрицать тот факт, что интернет сегодня стал отдушиной для ущербных людей.
– Это верно! Правильно! Лучше бы вообще запретить! – раздались голоса в комиссии.
– Я очень прошу вас: не сделайте так, чтобы то, что я говорю, звучало бы популизмом. Я совсем не для этого говорю. Я хочу, чтобы мы поговорили по сути, – перекрывая шум, заметил киноакадемик. – …Любовь к Богу, а не к Рунету – вот что присуще каждому по-настоящему русскому человеку. У русского человека, для которого вера имеет гигантское значение, даже если он не верит в Господа Бога, остается генетическая вера в божественное могущество. Но генетическая вера не передаётся через интернет…
– Что я хотел ещё сказать, – кинокадемик запнулся, собираясь с мыслями. – Если ты веруешь в Бога, ты должен верить и в бесов. Они есть, я их вижу, – нам надо изгонять бесов: они повсюду, они везде, я ощущаю их присутствие и в этой комнате, – киноакадемик снова обвёл взглядом членов комиссии, они повздыхали и потупились. – Как же нам изгнать бесов из нашей жизни? Ещё раз скажу: восстановить историческую правду, восстановить наши традиции. Я хочу напомнить о выдающейся духовности русских людей и особо подчеркнуть любовь русского человека к «твёрдой руке». Сейчас всё это размыто, даже обращения к высоким должностным лицам, раньше величественные и звучные, заменены на непонятно что. Почему мы не обращаемся к представителям власти – «ваше высокопревосходительство» или «ваше высокоблагородие»? Что это за пошлая фамильярность, когда мы говорим главе государства просто «господин Президент», а главе губернии – «господин губернатор»? И отчего мы стыдимся проявления сыновей любви народа к своей власти? Раньше, когда Россия была истинно самобытным государством, люди падали на колени при появлении царя и кланялись ему земным поклоном; кланялись и тем, кого царь избрал себе в помощники. Где всё это сегодня, – почему бы нам не возродить эти славные, исконно русские, глубоко душевные традиции?  
– Я очень рад, что наш Президент сейчас возрождает нашу историческую память, – продолжал киноакадемик. – Закон о прописке, например, это именно то, чего не хватает нашему народу, который оторван от корней, от земли. Следующим шагом должно быть крепостное право, – и не надо так пугаться и делать круглые глаза! Ведь что такое было крепостное право? Крепостное право – это патриотизм, закрепленный на бумаге! Человек был связан со своей землей-матушкой не только чувством долга, но и документально. Крепостное право – это мудрость народа. Большевики сделали страшную вещь: они стерли из памяти народа наше культурное наследие, воспоминания обо всём том хорошем и светлом, что было в русском народе, включая память о крепостном праве. Сейчас в России думают, что крепостное право было чем-то вроде североамериканского рабства. Но это были отнюдь не отношения раба и хозяина, а сыновей и отца. Да, иногда помещик порол крестьянина, как отец порёт свое непослушное чадо. Почему бы нам, между прочим, не возродить эту традицию?
– Так вы предлагаете?.. – спросили в комиссии.
– Пороть, пороть и ещё раз пороть! – решительно сказал киноакадемик. – Наш уважаемый депутат предлагал принять закон о пожизненном сроке для кощунников или даже о смертной казни для них, но я предлагаю – пороть! Это более гуманно и чисто по-русски.
– Не утвердят, – вздохнули в комиссии. – Дума не утвердит, да и Он (они возвели глаза вверх) тоже…
– Очень жаль, – сказал киноакадемик. – Но я думаю, мы всё же вернёмся к нашим традициям: будет у нас крепостное право, будет и порка. Вот тогда будут любовь и уважение к власти и Богу. А с Ним (он тоже взвёл глаза вверх) я поговорю.
– Что же, давайте на этом закончим. Желающих выступить у нас много, но время ограничено, мы должны в кратчайший срок предоставить проект закона. Мнения остальных запишем в протокол, – подвели итог в комиссии. – По существу все согласны с предложением депутата от «Большой России»? Отлично, ставим на голосование.
***
Закон об ужесточении наказании за кощунство и цинизм в отношении священных символов России был принят Государственной Думой подавляющим большинством голосов в первом же чтении, прошёл через Совет Федерации и был утверждён Президентом.
После этого произошло несколько неприятных инцидентов. Говорили, что какую-то девушку, собравшуюся справить малую нужду в тёмном переулке в центре Москвы, жестоко избили стражи порядка. Она кричала, что не имеет к движению «Описать Москву» никакого отношения, что вот уже целый час не может найти ни одного туалета, но её не послушали. Другой случай оказался чистым недоразумением: мужчина, задержанный возле Романовского обелиска в Александровском саду, не имел намерения обмочить его. Находясь в подпитии и будучи убеждённым монархистом, он решил обнять и поцеловать обелиск – и был страшно возмущён, узнав о предполагаемой причине своего задержания.
Впрочем, эти инциденты были единичными. В основном, с пойманными «описателями Москвы» поступали строго по закону: беспристрастные суды выносили решения, руководствуясь исключительно духом и буквой его. Большие сроки заключения,