ЧОКНУТАЯ

                          Как сочувствовали соседи чете Захаровых, когда их шестнадцатилетняя дочь красавица Ксюша сбежала из дома с молодым цыганом. Сначала всё было честь по чести: парень приехал просить руки и родительского благословения. Родители и решить ничего не могли: девчонке всего шестнадцать, не зарегистрируют , да и школу заканчивать надо. Только наутро молодых и след простыл.
                        Через четыре года Ксюша вернулась — на иномарке, в дорогом прикиде, серьги до плеч, пальцы в перстнях... Привезла продукты дефицитные, деньги и полуторагодовалую дочку. Даже не заночевала, сказала: « Простите меня и не гневайтесь! Нет больше моего Алеко — убили. У меня другой муж. А доченька пусть у вас растёт, там ей не место. Я деньги буду присылать!» - и укатила.
                         Разве могли старики отказаться от внучки. Свои дети давно разлетелись в разные стороны, не дозовёшься, а внучка в радость.
                         Лана, так её называли в метрике, красива — глаз не отвести: чистая цыганочка. Глаза что угли под пушистыми ресницами, только вот в них как будто застыла вселенская печаль, хоть икону с неё пиши, - и страх. Кто знает — может увидела то, от чего детей оберегают. Но не смуглянка, а белокожа, как фарфоровая статуэтка. А уж тихая и послушная,  первая помощница бабушке во всех делах.
                        Городок небольшой, слухи разносятся быстро. Подивились — пожалели, но злые языки вбросили прозвища: «цыганка»  и «брошенка». Мало того, сторонились и детей своих учили  не дружить с девчонкой. Конечно, запрет не действовал: играли все вместе, не так уж много детей было в округе, но чуть что — шарахались от неё: ведьма. Боялись сглазу.
                        А для стариков Лана была как свет в окошке: и помощница, и ласковая, и умненькая. В шесть лет сама пошла в школу: пришла в класс и села на последней парте. Выгонять не стали, а потом и радовались: способная и отличница. Всем пример.
                       Жить бы счастливо, да вот заболел и умер дедушка. Приехали старшие дети, справили всё как надо, но на Лану посмотрели искоса. И наступили трудные времена, жили на бабушкину пенсию да с хозяйства, что было. Пришлось крутиться. Хорошо, бабушка мастерица на все руки и повариха отменная. И вскоре их приглашать стали и на свадьбы, и на похороны: уж больно вкусно готовила разносолы цыганочка.
                          Но опять беда: и бабушка приказала долго жить. Вновь приехала родня. Прибрали к рукам и разделили наследство, а Лане выделили от щедрот малость денег. А где жить? Хорошо соседская Иринка пришла на помощь — приехала из Москвы, да и присоветовала Лане поехать с ней: в Подмосковье служила горничной у одной дамы. А что делать, коли жизнь такая вот полосатая. Поехала.
                              Дама жила в большом особняке, оставшемся от погибшего мужа. Скептически посмотрела на шестнадцатилетнюю  девчонку: красива, но так худа, справится ли. Рискнула - взяла кухаркой. Зарплату положила как хотела, а Лана и тем счастлива была, ей и комнатушку в домике выделили, и кухня её восхитила: всё сияет, техника, холодильники набитые такими продуктами, о которых и не слышала. На аванс, выделенный хозяйкой, прикупила платье новое да и униформу. Да и работа была по сердцу и несложная, ибо хозяйка любила проводить время по ресторанам. Только иногда приезжал некий господин, и тогда уж Лана могла блеснуть своим искусством.
                            Впервые почувствовала себя свободной. Было время и телевизор, размещённый в столовой при кухне, посмотреть, и по округе погулять — подивиться на дворцы за высокими оградами, и по лесу прогуляться, и у речки посидеть. А главное — читать. У хозяйки в кабинете шкафы забитые книгами, даже не раскрытые. Иришка потихонечку и приносила по одной. И прислуга с охраной не досаждали, занимались своими делами.
                           Жить бы и радоваться, да от беды не открестишься. В конце первого месяца прибежала испуганная подружка: из мест не столь отдалённых возвращается сын хозяйки, сидевший за групповое изнасилование. Кто-то подсказал, что его стеречься надо. Лана пропустила мимо ушей: где он, а где она. Её дело — кухня да готовка.
Приехал новый господин — работы прибавилось. Хозяйка сама меню составляла, чтобы сыночку угодить. Даже помощницу выделила для грязной работы. Лана старалась изо всех сил, только чтобы удержаться на работе.
                               Первой жертвой пала Ириша. Несколько дней терпела, потом хозяйке пожаловалась, а та вмиг уволила горничную да ещё оскорбила всячески.  Лана, конечно, испугалась, но понадеялась, что и без неё женщин в доме достаточно.
                               В один день хозяйка решила устроить праздничный обед для избранных. Навезли продуктов, водки, пива и вина, холодильники еле вместили всё. Пришлось крутиться как белка в колесе с раннего утра. Слышала: понаехали гости. Официанты с ног сбились блюда разносить. Музыка, шум, смех, а ей некогда: режь, жарь, пеки — поторапливайся.
                            Нежданно в кухню явился парень в подпитии: «Ба! А тут кто  колдует? Не знал, что у нас такая краля в доме?»  Лана испугалась и застыла с ножом в руке. А тот девчонку грудью на стол прямо на нарезанное мясо и … Отвалился, хрипло дыша, полотенцем вытер обмякший член, и, придерживая брюки, в холодильник за пивом.
Лана от происшедшего не могла прийти в себя, только выпрямилась и стояла, по-прежнему сжимая в руке нож.
                              «Как же мне повезло, однако! « - заливая в рот пиво, засмеялся насильник. - «Надо же, такая молоденькая, такая красоточка и целка?  Будет развлечение. Держись меня, я тебя научу как мужика любить надо. Передохни малость, я ещё хочу!» И, раскорячась на стуле, со смехом рассматривал девчонку. А та удивлённо смотрела на то, что перед её глазами меняло форму и размер.
                             «Иди сюда, посмотри да полюбуйся — где такое увидишь? Преподам первый урок. Чего упрямишься — я тебя проучу, как не слушаться хозяина!»   Поскольку Лана не двигалась с места, резко встал, сильно прижал её за голову, чтобы опустилась на колени, а другой рукой попытался засунуть набухший член в лицо. Она попыталась вырваться — взмах рукой и остриё ножа мягко вонзилось в тело парня. Звериный рёв оглушил. Он сильно оттолкнул девушку, та опрокинулась навзничь, ударилась головой и потеряла сознание.
                              Очнулась в больнице под капельницей. В голове шум, над ней чьи -то лица разевают рот, но ничего не слышно. Закрыла глаза и погрузилась в спасительный сон. Затем — врачи, врачи, непонятные вопросы и невозможность ответить — потеряла голос. Понять, что произошло, не могла, с трудом вспомнила своё имя. Но покоя не было: какой-то мужчина настойчиво спрашивал, за что убила человека.  Убила? Кого? Да и как могла — он же был такой сильный?Несмотря на протесты врачей, подписала все бумаги, не читая. Разве могла знать, что против неё целая армия денежных мешков и мать погибшего, спешившая отомстить.
                                 Несмотря на рекомендации врачей, которых беспокоило психическое  и физическое состояние девушки, суд был скорым. Лана после пережитого находилась в отстранённости от реальности, погруженной в какой-то свой потаённый мир, и покорно исполняла все приказания. В помещении суда её поместили в клетку, что стало некоторым спасением для девушки, потому что к ней стремительно подскочила мать убитого с дикими криками:
               «Тварь, сволочь, проститутка! Будь ты проклята! За что ты убила моего мальчика? Шваль  подзаборная, подстилка...»  Лана с трудом осознала, что эти вопли направлены к ней, и взглянула на женщину. Что увидела та в глубине чёрных глаз — непонятно, но проскрипела:
                 «Ведьма!» - отпрянула от решётки, оглушительно прокричала;
                 «Ведьма, ведьма!» - упала и билась в конвульсиях, пока не приехала скорая. Этот вопль произвёл на присутствующих странное впечатление: все постарались отодвинуться от обвиняемой подальше.
         Лана безучастно выслушала речи обвинителя и защитника, начинающей адвокатессы, сказать что-либо и не могла, равно как и не поняла, чем ей грозит всё действо. Вердикт: 5 лет в колонии общего режима. И это при предъявленных защитницей смягчающих обстоятельствах. Но слух о том, что девчонка ведьма, намного опередил её, и в колонии были настороже. Правда, взглянув на Лану, бледную, осунувшуюся и отстранённую от всех, засомневались, но всякое видали. В бараке её встретили глубоким молчанием: не каждый день можно встретить ведьму. Пока Лана укладывала постель, к ней подошла довольно высокая женщина — по произвищу «Сонька-Оторва», явный лидер в отряде:
                 «Ну, ты, заморыш! Чего не представишься — как величают?» и хрипло захохотала, остальные смех подхватили, только девушка не прореагировала.
                  «Ты что, совсем страх потеряла? К тебе обращаются, недотёпа!» - и схватила её за руку. Лана выпрямилась, стукнулась головой об верхнюю кровать, охнула и взглянула на обидчицу. Та вдруг осёклась, прошептала:
                  «Похоже, ты точно ведьма!» - попятилась, зацепилась за ножку кровати и... упала навзничь. Её крик боли испугал всех донельзя, бросились помогать, прибежала дежурная... Оказалось — сломана рука!  К чести зечки, возлагать на Лану вину за своё падение не стала, но происшествие напугало и озадачило всех, что обеспечило Лане на какой -то срок относительный покой. Позже Софья сумела раздобыть все сведения по приговору и обсудить со всеми женщинами в отряде. Узнав подробности «убийства», пожалели девчонку и даже зауважали: убить мужика таким необычным способом — это что-то!  У каждой были свои счёты с мужской половиной человечества. И странным образом у этих, прошедших огни и воды женщин, проснулось материнское чувство по отношению к Лане. Они всемерно оберегали её и даже всячески подкармивали.
                             Работать определили в швейный цех. Освоилась быстро. Ловкие тоненькие пальчики    мелькали над машинкой. Поскольку Лана так и оставалась как бы погружённой в свой мир, она и не раздумывала, что и как, выполняла все операции настолько точно и аккуратно, что ей стали поручать более сложные задания. А в свободное время читала и читала — всё, что было в библиотечке. Сама она как будто застыла в межвременье, но годы пролетели и … свобода!  С одной освободившейся одновременно с ней женщиной уехала в небольшой городок, где смогла устроиться на швейную фабрику, и даже получить в старом бараке комнатушку, правда, совсем крохотную, переделанную из кладовой, но отдельную.  И это посчитала счастьем.
                              За годы заключения немного подросла и расцвела, превратившись в очаровательную юную женщину. Стройная, с тонкой талией, с походкой топ-модели, она не могла не привлечь внимание мужчин. Желающих «познакомиться» было предостаточно, но скоро пыл поугас. Достаточно было одного взгляда чёрных горящих глаз, чтобы понять, что лучше не трогать девушку. А сама она и внимания не обращала на кавалеров — чисто женское начало было погребено в тот момент, когда её низвели до уровня безвольной рабы.
                          И вскоре её втихомолку прозвали «чокнутая» за странное равнодушие к радостям жизни. А Лана привычно работала,  в свободное время или читала всё подряд, или гуляла в одиночестве.  Постепенно стала