Сюжеты иные-сам нарочно не придумаешь. А глянешь в окно, господи, вот же... Такая глубина действия, продиктованного то ли подсознательной гармонией вечного космоса, то ли-неким, далеким от нынешнего школьного, воспитанием личности. Философия почище Руссо с Гегелем, не говоря уж о Марксе с Энгельсом.
Главное, никто не замечает этой грандиозности. Один Брэдбери было попытался, да и тот не так давно ушел к тем, кто нарушал законы вечные.
О чем это я? А, вот. Дворник у нас, простой мужик, по первому взгляду -почти старик. Роба казенная, заношенная, лицо почти такое же, обветренное. Бесцветные глаза без мысли, на выдающемся подбородке щетина седая. Широкие скулы ещё больше увеличивает впалость щек. Лишь нос и выделяется на таком лице, да и то-своей бугристостью, характерной для этого возраста, да отливом, намекающем на некое пристрастие.
Словом, смотреть больно и не на что. Да и он не стремится. Ширкает своей метлой, порой раздражая ранним утром ещё спящих с открытыми окнами. Дометет свою кучку, возьмет совок с длинной ручкой, чтобы лишний раз не нагибаться, да и загонит туда продукты жизни и другой деятельности. Привычно опрокинет в урну и присядет на приподъездной скамейке, если где есть. Сунет широкую ладонь в робу свою, вынет странный для нынешнего времени портсигар, подденет оттуда сигарету без фильтра и пуская дым, посмотрит на мир своими бесцветными глазами. И никто не поймет, что в мыслях сидящего, что в душе его творится. Только усталая рука говорит о накопившемся, о серости прошлого, настоящего, да похоже-и будущего. Да и кому это интересно? Иной, гася ботинком сигарету свою недокуренную, ещё и попрекнет нарочито, мол, что расселся, грязь кругом. Старик помедлит, ничего не ответит, лишь встанет следом, да загонит окурок от понукающего в совок. А сам, чтобы так бросить-ни, ни.
А у подъезда своя жизнь, подчиненная неким принципам и даже критериям. Старушка кошек привечает, уж больно сердобольная. То ли недолюбила, то ли -недолюбленная. Вот и жалеет с ушедшими своими годами таких же. Другая -к земле ещё не остыла. До того уж охоча ковыряться на пятачке, что ещё не до конца заэксплуатирован машинами и домашними питомцами. Хотя, какая здесь земля-горе. А та тоже упорная, ковыряется, высаживает что-то. Проходящие ещё и удивляются, глядя на расцветший вдруг куст или травинку малую. А один мужик, что вместе с другими, такими же, стоящими у подъезда, даже подошел к старушке однажды. Та, как раз рассаду втискивала в эту "землю". Мужик так философски: похоже, здесь червяки есть. Надо мне, на рыбалку собираюсь. Особенно выползки хороши. Старушка тогда так и не обернулась к любителю наживки.
К слову, мужики у подъезда-особая категория. Так сложилось, что поначалу среди вселяющихся оказалось много военных. Народ, даже после ухода на пенсию, ещё молодой и крепкий. Вот вечерами и обсуждают события зарубежья, в последнее время-все больше ближнего. Говорят громко, солидно, приводя вычитанные из газет и увиденные по телевидению доводы. Пообсуждаю, пообсуждают, да по квартирам степенно расходятся. Дворник тот вв разговоры важные не вмешивается. То ли чин не позволяет, то ли -работа нынешняя. Лишь потом инструментами своими привычными уберет следы дебатов и даже прений.
В первых числах нынешнего мая дожди у нас зарядили. Вот и в этот день щедро ещё с ночи пролилось. Но к вечеру чуток распогодилось. Хорошо же после дня тягостного к своим выйти, обсудить события, только что случившиеся в телевизоре. Вот и закучковались пенсионеры, видом ещё и не очень. Тут и дворник серой мышкой промеж ними. В дождь он выходил, прибрался у контейнеров. Сейчас же здесь метет.
В этот-то момент и случилось то, что описал Брэдбери. Только, если можно так сказать, с другим знаком. Не многие сейчас замечают это странное обитателю города явление. После обильного дождя появляются на асфальте черви. Вроде и земли-то настоящей здесь нет, а они ползут неведомо куда. И именно после такого вот дождя.
Вот и сейчас домел дворник кучку окурков и фантиков, отправил в совок и глазом пристреливается: где ещё лежит. И тут видит он рядом с обувкой тех пенсионеров огромного червяка. Таких называют выползками. Для рыболовов, да по весне весьма кстати. Сейчас, конечно, можно и в магазине специализированном приобрести. Но разве это выползки? Вот тогда, вспоминают рыболовы, разводя руки, были вот такие. А какие лещи шли на такую приманку, руки раскидывались ещё шире.
И как не заметил тот рыбак такого сюрприза? Видно, события ближнего зарубежья сильно будоражили душу и даже сознание. А вот дворник заметил. Протиснул между подошв дискутирующих совок свой с окурками и фантиками. В следующий миг выползок оказался рядом с продуктами жизни и даже деятельности обитателей большого дома. Ещё немного и отправится, перемешавшись с этими окурками-фантиками, куда и положено. Но тут-то и случился самый апогей, если можно так выразиться, этой короткой истории.
Сметя выползка в совок, дворник повернулся не к урне, а совсем в другую сторону. Подойдя к поребрику, что отделял убитый асфальт от почти такой же убитой земли, где та старушка пыталась сажать цветы, старик движением опытного хирурга отправил заблудившегося червяка в родную стихию. Вот и пойми этих дворников. Мусор же, гадость, а он иначе. Да и мог предложить выползка тому рыбаку, что из бывших военных. Нет, надо было идти к земле, да ещё смотреть, что дальше будет. А что с такой землей дальше будет? Неужели даже ему непонятно? Да и выползок этот вряд ли вернется в родную стихию. Погибают они после такого путешествия.
