МЕРК

- Дело было ещё по срочке. Призвали меня из местного Бурятского военкомата, что под Улан-Удэ.
- Так ты Бурят? - спросил кто-то.
- А ты что думал?
- Командир называет тебя азиатом, время от времени.
- Ай, да слушай ты, не егози. Ну, в общем, на распределительном пункте сразу назначили в космические подразделения,  а потом и часть определили - наш, пехотный батальон лазерной специализации. Ну, нечего делать. Мамка в шоке, батька горд. Маманька-то говорит, мол, как ты и в космос летать будешь, и по планетам там другим шастать? Вычитала она где-то, что солдатика на одной планетке монстры сожрали, вот и начала причитать. А батя ей пригрозил: молчи, престиж - наше семейное. Увезли нас в подмосковье, в одну из учебок. И, вот, через три месяца, когда морда спать всё время хочет, желудок жрать и понятные места просят бабу, выдаётся удача: первая экспедиция в моей жизни! Мы же только об этом и мечтали - космос, невиданные планеты, другие расы.
В общем, приходит приказ: засечен, сигнал, даже не сигнал, а приглашение то ли с Мерка, то ли Шерка, не помню уже. Мол, инопланетяне зовут к себе земного жителя. Это для вас сейчас экспедиции не в новость. За службу, бывает, по двадцать раз разные планеты излазишь, а для нас, в то время...
- Это когда было?
- Лет семь назад, - отмахнулся Ренат Раллингаев от надоедливого слушателя. - А для нас - что-то необыкновенное. Шутка ли - прыжки в пространстве, возможность преодолевать такие расстояния только-только изобретена. Ну, впрочем, поговаривают, что это от нас, простых людишек скрывали, а на самом деле разработки велись уже давно, и, что первый корабль был спроектирован задолго до становления Российской Федерации. Так или не так, но, когда я поступил на службу, корабли уже бороздили просторы различных систем и галактик. И, тут, на тебе - рядовой Раллингаев зачислен в экспедицию на этот самый Мерк. Готовились три месяца. Смекаете? Это вам не сейчас - за день прошёл все нужные процедуры и полетел поутру.
Полёты ничем не отличались от нынешних, а, вот, приземление и посадка оставляли желать лучшего. Как ногами в щебень. Трах! Ну, ничего, влетели не то в болото, не то в кучу огромного дерьма. Выходим, как чурки, в скафандрах, на башках вот такой вот шлем, хоть акул разводи. Всё вокруг голое, ни рек, ни травинок, одни горы , да такие здоровые, что шпилями своими утыкаются в самое небо. А в горах, похожие на норы, отверстия. И утыкана гора этими отверстиями снизу, до самого потолка. Неба то есть. Как будто сыр перед тобой стоит, только из камня. Над головой пасмурный  небосвод, какой бывает на Земле, если небо грозовыми тучами затянет, и сумерки вокруг. Понимаем, что воздух - чист. Сняли шлемы, а воздух и, правда, - словно на Земле после грозы
Выходим, оглядываемся, нету никого. Может, не туда попали, спросил кто-то. И, только сказал, как из горы, из норы то есть, вылетает не то туча, не то сгусток мутный, и бухается о землю. Пыль кругом, брызги, ничерта не видать. А потом, когда всё это мракобесие рассеялось, видим, что стоит перед нами человек. Как ты, или ты, как все мы, только голый. Ну, срам прикрыт повязочкой, да и только. Мы перепугались, лазеры вскинули, стоим смотрим на него, а он на нас, вот такая вот встреча. Поднимает голый руки кверху, и шепчет по-русски: "Добро пожаловать на Мерк". Прямо говорю, шепчет. А только шёпот так отчётливо слышен, что лучше всякого крика. Командир вышел вперёд и говорит:
"И мы тебя приветствуем. Прилетели по приглашению. Раса мы молодая, несмышлёная, исключительно добрая. Войны не ищем, расширяем кругозор".
Ну, или как-то так. Тот отвечает:
"Да, мы вас пригласили. Мы вообще, любим приглашать инопланетян".
Инопланетяне мы, значит, по-ихнему. Ну, оно не мудрено. Для нас они тоже не человеки, и не свои. Ладно, разговорились. Расшептались, то есть. Тот рассказал, что они живут в норах, словно наши бурундуки; что питаются исключительно червями и пьют слизь из тех луж, в одну из которых мы приземлились. Поморщились наши, поохали, да делать нечего, нужно контакт налаживать.
"Зови, - говорит командир, - своих сородичей, будем брататься, обмениваться опытом, да материалом".
Тот улыбнулся, да как свистнет. Из всех нор, из всех скал в округе, повыскакивали такие же тучи. И так их много, что на миг заслонили небо собой, а потом бухнулись о землю с грохотом и в ту же минуту оказались мы окружены инопланетянами. Все одинаковые, хоть рядом ставь, не отличишь! И повязочки одинаковые вокруг поясов. Испугались мы сначала, а потом совсем перетрухали, когда эти манекены, по-другому и не назовёшь, начали менять облик.
Тут поясню, в экспедиции нас было двадцать человек, вместе с командирами. Так вот, стали инопланетяне превращаться, а я смотрю по сторонам, и офигеваю: Ренатик Раллингаев передо мной... и за мной... и ещё, вон, в двадцати метрах... и вон там, и вон там! А, рядом с комадиром стоит ещё один командир, в скафандре, всё как надо. И чуть подальше командир, и ещё вокруг таких одинаковых командиров штук сто. В общем, перевоплотились хозяева каждый в того из нас, кто больше приглянулся. И стоим вокруг мы. Настоящих - двадцать, и тысяча копий.
"Что за..." - кричит командир, а сам к оружию тянется.
"Не пугайтесь люди, - говорит Петров, мой сослуживец, - такая наша натура. Мы - разумная слизь, пыль и дым. В любого можем превратиться. А настоящего облика не имеем. Вот и решил я, один раз видевший человека, выйти к вам в образе и подобии вашем, чтобы не испугались, чтобы контакт не сорвался. Много мы рас перевидали на нашей планете, во многих можем обратиться, да только такие они уродливые, по вашим меркам, что не стали бы вы говорить со мной, а сразу расстреляли".
"Вы всем приглашения шлёте?" - спрашивает командир.
"Как появился я из воздуха маленькой кучкой, как мои собратья вышли из земли, так и шлём посредством телепатии сигналы на разные планеты. Очень любопытная мы раса".
Ладно. Разобрались, первый шок отступил, повели нас по планете Мерки, копии. Долго бродили, день на той планете равен двум нашим, поэтому, как только солнце перевалило за середину небосвода, взмолились мы. Устали от таких красот - слизь, да горы все в дырках.
"А ничего ли нет на вашей планете поинтересней?" - спрашивает командир.
"Воздух, например".
"Воздух мы заметили - чист и свеж. Отчего так? Ни единого деревца!", - спросил кто-то.
"А, вот - говорит, - кучи слизи вырабатывают кислород и озон одновременно. Оттого и хорошо дышится другим расам. Нам, правда, никакой пользы, мы и в вакууме выживем".
А, потом, черпает рукой слизь, что лужами растекались то там, то здесь и говорит:
"Возьмите в руку и представьте еду. Любую, какую хотите. Вы, наверное, проголодались".
Взял командир в руку этот студень и смотрит на него, как на явление. А потом - слизь затрепыхалась, вспылила, и в руке оказался настоящий копчёный окорок. Мы так и охнули.
"И, что, его жрать можно?" - спросил кто-то.
"Безусловно" - отвечает моя копия, бродившая за нами следом.
В общем, налопались мы от души. Я даже попробовал всяких там омаров и трюфелей. Правда, видел их только на картинках, поэтому пришлось поднапрячь память - всё получалось какая-то дребедень несъедобная и, вкус у этих омаров был бумажный, вязкий. Выплюнул всё это безобразие я, и объелся пельменей. Мамкиных, из свинины.
"Что за диво?" - спросил кто-то, утирая губы.
"Слизь живая, - отвечает инопланетянин, - только примитивная. Читает ваши импульсы с руки, воспоминания, запахи и ощущения и приобретает форму. Можно сказать, это низшая наша форма, неразумная".
Чувствую я, что тошнота подкатывает к горлу. Это что, я эту дрянь съел? Смотрю, а наших теперь по бледным и зелёным лицам можно вычислять среди копированных инопланетян. Херово стало всем. Ладно, решили больше в рот на этой планете ничего не совать.
Побродили ещё немного, поудивлялись, да пришли на корабль обратно. Собрались в путь-дорогу. Смотрю, командир невесел, грустен. Видит пришелец главный, что мы, как дети малые, домой захотели и говорит такую вещь:
"А баб наших попробовать не хотите?"
- Прям так и говорит - баб? - спросил один солдатик, из слушавших.
- Ну, баб, женщин...
Переглянулись, мы, в общем. Люди военные, особенно срочники. Кто по второму году уже служит. Баб, страсть, как хотелось. Только представил я слизь эту, даже в форме женщины её не захотел. Пусть и воплотиться она подо мною в самый чистый и свежий идеал!
Только подумал об идеале, а ко мне уже Катька Фирмачова, в чём мать родила,  тянется. А Катька  - это моя давняя школьная мечта. Буфера - во, задница - атас. Самая красивая девчонка в школе, все пацаны влюблены были, ну и я в том числе.
Идёт она, значит, ко мне, а я смотрю по сторонам: тысяча Катек тянет руки к сослуживцам, сиськи наминают, ляжки лоснятся...
Ладно. Очнулись мы рядом с кораблём, голые, в башке шумит, ногам приятно. Поимели нас инопланетяне, как шлюх. Смотрю по сторонам, все наши за головы держатся, оглядываются, промежности прикрывают. Скафандры на земле валяются. Стали мы одеваться, проклинать планету, командир говорит, мол, ни слова об это на Земле. Какое тут слово, думать не буду, ору я.
"Спасибо Вам, земляне!" - слышим голос.
Оборачиваемся, стоит посреди земли и луж со слизью тот самый инопланетянин в первом своём обличье. Командир орёт, запутавшись в кальсонах:
"Уйди, изверг, задушу!"
И лазер глазами ищет. А инопланетное нечто отвечает:
"Ничего в этом позорного нет. Мы - бесполые существа. Как-то же и нам надо размножаться, век наш не вечен".
"Так вот вы как плодитесь? - орёт командир. - Уйди, страшилище, уйди!".
Так и улетели мы оттуда не солоно хлебавши.
Раллингаев закончил историю, а солдаты рассмеялись.
- И что потом с этой планетой стало?  - спросил один солдатик.
- Да шут её знает. Мы строго настрого пообещали молчать, подписали бумагу о неразглашении.
- А теперь нарушили приказ? - удивляется другой.
- Не нарушил, - сказал командир, вставая. -Планеты той уже давно нет. Гриф секретности снят.
Солдаты вытаращили глаза.
- Как так?
- Обычная история. Отцы командиры поджали хвост, когда услышали о расе, которая может выжить даже в вакууме. Обосрались, да щёлкнули по планете с атомного лазера. Пыль теперь одна по галактике на том месте летает, вместе с остатками Мерков.
- Так они же безобидные, чёрт побери! - воскликнул какой-то солдатик.
Бойцы приуныли, и во всём оказался виноват командир, разрушивший такую весёлую историю гнилью настоящей жизни.