за честь Владимира Высоцкого

  Раздосадованный до глубины души статьей некоего философа Сергея Роганова, опубликованной 25 января в “Известиях” – я не могу молчать, хоть и прошло время. Автор назвал свой опус “Любимый шут эпохи застоя”. В нем выражена попытка взглянуть на творчество Владимира Высоцкого (используя холодный философский ум, отбросив все чувства) с необычной вроде бы стороны. По Роганову получается, что поэт всего лишь на всего шут, причем шут любимый. Все это выглядит однобоко, более того – оскорбительно. Что особенно огорчает – солидное издание позволило себе опубликовать сей словесный плевок в сторону поэта, в день его 75-летия. Но имя актера, композитора, поэта уже навсегда в списках самых оригинальных и неповторимых художников русской литературы.

  “Не блестящий актер и поэт, – пишет о Высоцком философ, – никакой музыкант”, – заявляет он без обиняков, просто так, пытаясь убедить нас, заранее приняв это как аксиому. Вот только что делать со словами лауреата Нобелевской премии Иосифа Бродского, сказавшего в свое время: “Лишь через сто лет все поймут, что сделал для русского языка Владимир Высоцкий”? Блестящим или нет был актером непризнанный властью поэт?  Ответ может быть только положительным – да – блестящим! Все свои песни он сыграл. Да так, что мы зримо видим героев. Вереница их неисчислима. Кому из актеров по силу такое количество? Что же касается ролей в театре или кино то здесь Высоцкий неповторим, поскольку в контексте  всех его значимых ролей прослеживается, давит грузом, нелегкая участь большого художника. Этим он отличается от других мастеров перевоплощения, ставит себя на особое место, никем до сей поры не занимаемое. Будь-то Гамлет, белогвардейский поручик, капитан Жеглов… Что же касаемо “музыканта” (так назвал философ композитора) то Владимир Семенович, используя незначительное количество аккордов создал и их помощью, массу оригинальных, берущих за душу мелодий. Именно это триединство – поэзии, музыки, вокальных данных (с огромным количеством обертонов) и явило нам то, что мы глубоко уважаем и называем – Владимир Семенович Высоцкий.

  “Его иступленный патриотизм, – пишет автор статьи, – был нелеп, так же как многие военные песни походили на лубочные картинки”. Неужели философ не видит, не чувствует в песнях поэта, неизбывной боли народа? Куда там: ученый муж оперирует другими категориями – военные песни он находит лубочными. А как же быть с ветеранами Великой Отечественной Войны, которые при жизни поэта спрашивали его в письмах: “На каком фронте вы воевали?”. Там, на передовой, не до лубка. Ведь фронтовики принимали его за своего.

  “Молодые поколения не воспринимают Владимира Высоцкого”, – безапелляционно заявляет “мыслитель”. Но во-первых не нужно говорить за всех, а во-вторых, пусть автор ответит кого сегодня воспринимает молодежь – Глинку, Мусорского, Баратынского, Достоевского? И в-третьих, я берусь утверждать, что связь с миром, Родиной, народом у любого молодого поколения приходит с годами. Так что подождем.

  Отведя поэту роль шута страны в эпоху застоя, автор видимо базировался на многочисленных песнях, где звучит неповторимый юмор писателя, сверкающий то тут, то там в строках его стихотворений. Но даже если мы допустим невероятное и уберем из творчества поэта все смешное. Все равно останется такое количество строк о любви, дружбе, воле, жертвенности, вере, мужественности, какому может позавидовать любой пиит. Нет, наш философ, помещает все это в шутовские, так называемые “позоры” (плачи). А как же быть в верой в Бога, к которому так часто (не всуе) обращается поэт? Как быть с любовью к женщине единственной на свете? Как быть с размышленьями о жизни и смерти? Какому шуту это подвластно? Может вовсе не шуту, а философу? Вот этого-то и не разглядел “коллега”. Он решил удивить всех, я бы сказал фраернуться, скинуть в очередной раз очередного Пушкина с корабля современности. Ну, что же русской литературе к этому не привыкать.

  Философу этого мало. Он называет А. Солженицына “не понявшем страны”, А. Галича – “склочным”, Ю. Визбора – “сахарным”, а Б. Окуджаву – “заунывным”. Люди, которым автор и в подметки не годится – страдающие, жертвующие в творчестве жизнью, по сию пору дарящие и радость и грусть оказываются заслуживающими лишь обидные эпитеты. В этом чувствуется пренебрежения к человеку с большой буквы. Что же говорить о нас грешных?
  “Иноходца своей судьбы, но никогда ни шагом, ни словом, не выступившего против своей страны и власти”, – вот оказывается кем был, по словам “мудреца” Владимир Семенович.

  Да, самый свободный человек в эпоху СССР, не требовал свержения власти, не призывал к этому. Он учил нас свободе мысли, чувства, поступков. Он много рассказал о времени и себе. Этим он продолжил традицию А. С. Пушкина (“…что в наш жестокий век восславил я свободу”). В этом-то и есть высокое предназначение поэта, далеко не шута. Поэту нет дела до власти, ему есть дело до человека. Потому что свержение есть насилие. А в насилии, в каком бы обличии оно предстало, художник не участвует. И не нужно никаким философам лезть в искусство, философии оно не подвластно. Там чувство первично, а не бытие.