НАШ ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ

Мэри!
Через короткое время сам Дэн учтиво преподнес мне бокал с ярко-красным напитком.
- Что это? – поморщившись, спросила я.
- Твоя тезка, - лукаво усмехнулся Дэн. – «Кровавая Мэри».
- А разве я кровавая? – попыталась отшутиться я.
- Нет, - рассмеялся Саймон. – Но ты, точно, королева. Пей!
Ощущая себя Маргаритой на балу у сатаны, я сделала глоток, затем выпила весь бокал, а потом алкоголь полился в меня сам собой. Стало очень плохо.
- Что-то мне совсем хреново, брат, - простонала я, обращаясь к Саймону.
- Это ты слишком сильно заправилась, сестренка. Пойдем отсюда. Поедем ко мне. Я съехал от предков.
И он потащил меня к выходу.
- Но я не могу сесть за руль…
- Хрен с ним. Такси вызовем.
Путь в его квартиру помню смутно. Только тошноту.
Мы зашли в квартиру, я рухнула на кровать, и Саймон наградил меня вовсе не братскими объятьями.
- Че ты делаешь, а? – вяло возмутилась я.
- То, что уже давно… люблю тебя…
Все, что случилось дальше, было до ужаса безобразно, но у меня не было сил противиться. Тело мое не слушалось, а воля была парализована.
В какой-то момент я отключилась и увидела кошмар. Мне приснилось окровавленное лицо Кинга и его пронзительный, о чем-то молящий, взгляд.  «Мэри!», - глухим и полным отчаяния голосом позвал он.
Я в ужасе проснулась. Саймон мирно спал  рядом. Значит, все правда, и это действительно случилось. Первый раз после Эрни. Невыразимое чувство брезгливости и ненависти к нам обоим – себе и Саймону - охватило все мое существо. Какая мерзость! Ну и ну, Мэри Бейкер, сказала я себе,  ты пьяна, как грязная шлюха!
С трудом повернув отяжелевшую голову, я с ненавистью посмотрела на своего вчерашнего друга.  В маленькую щель между шторами неистово светила луна, озаряя его. Рот Саймона немного приоткрылся, что делало его лицо невыносимо  смешным и неприятным. Я с необъяснимым  отвращением поглядела на него и невольно  поморщилась. Странно, почему эта мелочь так врезалась в глаза?
Тихонько встав с постели, я прошла в ванную и встала под душ. Мылась очень долго, и стало немного легче. Одевшись, я проскользнула в другую комнату и встала у окна. Небо было красивое, точно из шифона, и по нему плыли легкие кружевные облака. Интересно, спит ли сейчас Чарльз и что видит он во сне? Может быть, его сновидения нежны и безмятежны, как эта ночь, а, может, ему снится предстоящая казнь? Смертников часто мучают кошмары подобного рода, и они вновь и вновь просыпаются в холодном поту.  А если я не постараюсь, в обозримом будущем кошмар Кинга станет реальностью, и он больше никогда не увидит неба и солнца! Даже через колючую проволоку…
Нет! Этого не будет! Я спасу его, чего бы мне это ни стоило!
- Эй, ты встала? – раздался из спальни сонный бас Саймона,  прервав мои мысли.
- Да, встала, - ледяным голосом ответила я, приблизившись к порогу нашей спальни. – И я вообще сейчас уйду.
- Почему? Что-то не так? – мигом проснувшись, спросил горе-любовник.
- Да все не так! – выпалила я. – Мы совершили огромную ошибку, и я прошу, больше мне никогда не пиши и не звони. Видеться нам тоже больше не нужно. Извини.
Саймон злобно посмотрел на меня, очевидно, хотел что-то сказать, но промолчал и сильнее укрылся одеялом. Я вышла в прихожую, отчаянно пытаясь сбежать из этого страшного сна…
- Дверь за мной закрой, - уходя, крикнула я ему, но почему-то испугалась звука собственного голоса и без оглядки выбежала в подъезд.
На улице было очень темно и холодно. Меня сковал панический ужас и бил жуткий озноб. С видом побитой собаки и вся дрожа, я поплелась домой.

                                            5
На другой день я основательно занялась новым делом - внимательно прочла все материалы и даже попросила у Мэгги старые протоколы заседания суда. Когда я знакомилась со всеми подробностями его преступлений, приходила в неописуемый ужас – передо мной предстал новый Дракула, маркиз де Сад, Фредди Крюгер и Джек-Потрошитель в одном лице! Дьявол в человеческом обличии! Расчлененные, растерзанные, изнасилованные  тела. Огромные лужи крови. Отрубленные головы.  Один раз меня даже буквально  стошнило от ужасных деталей.  Но смертники – моя слабость: если даже это последний мерзавец, я не могу ненавидеть его и думаю лишь об одном – как его спасти!
Но когда я навестила родных и близких несчастных жертв, а также девчонок, которые выжили после встречи с ним, я засомневалась, что поступаю правильно. Одна из измученных им девушек навсегда осталась инвалидом, а другая – сошла с ума и совершенно потеряла связь с реальностью, перестала даже узнавать своих родителей. Я была в ужасе от этого безмерного горя, с которым столкнулась, и твердо решила все бросить и забыть ужасное имя Чарльза Кинга навсегда. Пусть с ним делают, что хотят! Пусть его убивают, пусть рвут на кусочки, раз он это заслужил! Я останусь в стороне от этого!
С этими мыслями я поспешила на работу, где меня ждала новость.
- Пришел приказ  об исполнении приговора в отношении Кинга, - сообщила Мэгги. – Казнь назначена на 10 июля.
- О, нет! – испугалась я, снова сраженная состраданием к смертнику. – Мы не можем этого допустить!
- Самое плохое, что он уперся – ни в какую не соглашается, чтобы мы настаивали на его невменяемости.
- Ну, так мы должны убедить его! Адвокаты мы, в конце концов, или нет?!
-Я, правда, пыталась, - призналась она. – Но все бесполезно. Может, тебе-то и удастся?
Не теряя ни минуты, я снова поспешила к своему подзащитному. На этот раз я разглядела его более внимательно. Красота его меня поразила. Благородный аристократический  облик, прозрачная светлая кожа,  прекрасное правильное лицо, целомудренно тонкие губы, темные  вьющиеся волосы. Еще мне бросились в глаза его руки – сильные, но в то же время нежные и красивые. Преждевременные морщинки, немой печатью скорби легшие на его прелестное лицо, уверенно прибавляли ему несколько лет, но красота узника ничуть этого не пострадала; а еще не тронутые сединой кольца дивных волос изящно обрамляли высокий лоб. Безымянный палец украшало золотое обручальное кольцо. Все еще помнит свою жену?.. Было так странно и больно видеть этого обаятельного и симпатичного человека в этой ужасной камере, а еще больнее – думать о чудовищных преступлениях, совершенных им. И уж совсем невыносимо понимать, что через  короткое время его не станет…
- Снова Вы? – грустно улыбнулся он.
- Да, мистер Кинг. Надеюсь, Вы изменили свое мнение. Тем более, у меня для Вас не очень хорошие новости – поступил приказ…
- Понимаю, - вздохнул Кинг.
- Значит, мы должны торопиться! Нельзя терять ни минуты! Понимаете?
- Вы изучили мое дело? – осведомился он.
- Да, и очень внимательно.
- Как Вы думаете, я достоин милосердия?
- Милосердия достойны все – так учит Бог. Тем более, в моменты совершения  преступлений  Вы явно находились в неадекватном состоянии, - возразила я. - А потом… строго говоря, мы просим не помилования для Вас – мы лишь защищаем то, что принадлежит Вам по праву от рождения – Вашу жизнь, которую никто не должен отнимать.
- А Вы мыслите не так, как большинство американцев… Но мне не дорога моя  жизнь, - печально произнес он.
- Тогда подумайте о тех, кому она дорога – о Ваших близких…
- Да, Вы правы, - согласился Кинг. – У меня остались мать и дочь. Моя бедная маленькая Дейзи! Сейчас ей 10, но я в последний раз видел ее еще младенцем…
- Вот видите, Вам есть,  для кого жить! Кроме того, Ваша жизнь дорога мне, - сказала я, сделав акцент на последнем слове. - Мне дорога жизнь каждого моего подзащитного…
- А знаете, мисс…?
- Бейкер, - напомнила я. – Мисс Бейкер. Но Вы можете называть меня Мэри.
- Мисс Бейкер, - прохладным тоном продолжил Кинг. – Вы знаете, что Вы очень настырны?
- Да, - улыбнулась я. – Но это необходимая часть моей работы.
- Так вот, делайте, что считайте нужным, - сдался он.
- Прекрасно! – обрадовалась я. – Но мне необходима Ваша помощь. Подскажите, мне, пожалуйста, имена тех людей, которые могут сказать про Вас что-то хорошее.
-Конечно, это моя мать, - сказал Кинг. – Хотя, понимаю, она – не вполне объективный свидетель. А отец умер через год после моего ареста – я не смог даже похоронить его… Друзья остались, с учебы, с места работы… Можете поговорить с ними. Еще я подружился с ребятами в тюрьме… Ник Роджерс и Джефф Миллер… Возможно, они смогут быть Вам полезными…
- Спасибо, - просияла я. – Вы мне очень помогли. Не смею Вас больше задерживать. До скорого!
- Мэри! – неожиданно позвал меня Кинг, когда я уже подошла к дверям, чтобы уйти. – Не могли бы Вы достать для меня Библию?
- Разумеется! – несколько удивившись его просьбе, отозвалась я и через несколько секунд скрылась за дверью.

                                                  6
На другой день я поспешила навестить мать  Кинга.  Это была  очаровательная женщина лет 70, с добрым, все еще красивым лицом и безмерно грустными глазами. Сказать, что этот визит глубоко удручил меня, значит, не сказать ничего. Я много расспрашивала ее о сыне, она слезно клялась мне, что ничего не знала и не подозревала о его чудовищной тайной жизни. Он был ее единственным ребенком,  рос чудесным мальчиком – добрым, отзывчивым, умным, и  был настоящей радостью своих родителей. Ничто не предвещало такого ужасного развития событий. Только одна маленькая деталь – он был слишком впечатлительным, ранимым и обладал неустойчивой психикой.
Бедная миссис Розмари Кинг не могла сдержать слез, говоря о своем обожаемом сыне – «милом, бесценном Чарли». Она  с умилением показывала мне его фотографии. Вот он, совсем маленький, стоит возле богато украшенной рождественской елки; вот он в кругу дружной семьи и родственников. На всех детских фотокарточках меня поражал его ангельский образ, небесный  взгляд и лучистая улыбка. Я видела много детей, но  никогда не встречала такого глубокого чистого взгляда! Как мог этот ангелочек превратиться в такого беспощадного убийцу?!
Пролетело счастливое детство, настала юность… Вот он во время учебы в университете, а вот – с любимой девушкой (я подловила себя на мысли, что немного завидую ей). Далее следовали зрелые годы мистера Кинга – его рабочие и семейные фото. Вот его свадьба. А вот последняя его фотография в этом альбоме – с прекрасной женой и крошкой-дочерью, которой едва исполнился год, – все они выглядели такими счастливыми и любящими! Кадр за кадром передо мной открывалась счастливая жизнь прекрасного человека; жизнь, где царили гармония и счастье, где не было негатива, алкоголя и наркотиков – и ничто не могло предвещать того, что она преждевременно оборвется на ужасной кушетке для казней…
Я не могла сдержаться и плакала вместе с миссис Кинг. Казалось даже, что мы стали  по-настоящему близки за те 1,5-2 часа, что я была у нее… Я клятвенно заверила несчастную женщину, что сделаю все возможное для спасения ее сына. Можно сказать, что мы расстались родными людьми…
Потом я вернулась домой в подавленном  настроении. Неожиданно в гости нагрянули мои родители. Мы очень обрадовались друг другу.
- Совсем ты нас забыла! – заметили они.
- Да, все работа… - вздохнула я и предложила: - Подождите, сейчас что-нибудь приготовлю!
И пробежала на кухню. Прошло около минуты…
- Что это у тебя за ужасы?! – раздался вдруг изумленный возглас матери.
- А что?
- Там, на столе, в