НАШ ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ

сердца, и мне показалось, что это легко.
В отличие от других женщин в подобной ситуации, я не замкнулась в себе и не обросла комплексами. Напротив, я обожала сексуальную одежду в стиле ультра-мини и наслаждалась собственной привлекательностью. Но, по правде говоря, я была не из тех, на кого парни вешаются гроздьями, а если кто-то из них и пытался познакомиться со мной, то сразу же  получал безапелляционный, решительный и жестокий отпор. Я совершенно не желала каких-либо отношений.
После разрыва с Эрнестом я так ни разу и не сблизилась ни с кем – ни физически, ни романтически, ни духовно.  Будучи ярко выраженной демисексуалкой, я не испытывала от отсутствия интимной жизни никакого дискомфорта – скорее, наоборот. А испытывать настоящую любовь я уже не могла – сердца-то не было. Мой мир не перевернулся, а только слегка сдвинулся со своей оси, но этот сдвиг почему-то оказался более ощутимым и мучительным, чем полный переворот.
                                      ***
В это время из Йеля вернулся Саймон. Он заметно возмужал и из нескладного худощавого мальчишки превратился в солидного, гордого собой, молодого джентльмена. Повод для гордости и вправду был – Йельский университет он окончил на отлично, а по возвращении в Нэшвилл и огранизовал собственную юридическую фирму.
Вместе с тем, в наших отношениях наметилось заметное сближение. Саймон постоянно искал со мной встречи, целыми вечерами мы гуляли вдвоем в парке, ходили в кино или ужинали в кафе. А всем нашим общим знакомым было очевидно, что мы вот-вот свяжем себя узами Гименея.
Но в действительности все было совсем  не тем, чем казалось. За все время этих встреч мы с Саймоном ни разу даже в щеку не поцеловались, и что самое досадное, наша многолетняя дружба сменялась стойким разочарованием. За время учебы в Йеле, мой названый братец не только возмужал, но и обнаглел. Под маской образованного джентльмена скрывался отъявленный солдафон. Он смачно и не стесняясь в выражениях, рассказывал мне о своей бурной личной жизни и загулах своих друзей; безудержно хвастался своим умом и успехами; и постоянно травил пошлые анекдоты. Но, как мне казалось, Саймон подсознательно пытался таким образом привлечь мое внимание. Вполне возможно,  одного моего говорящего взгляда было бы достаточно, чтобы перевести наши отношения на тот уровень, о котором так давно мечтала Хельга. Да только я этого не желала, и, чувствуя к Саймону все возрастающее отвращение, с грустью понимала, что теряю названого брата. Но о моем истинном отношении к нему знала только моя мама.
Почему я не послала его в тот момент куда подальше?  Наверное, ради Хельги. А еще и потому, что было невыразимо жаль терять иллюзию нашей нерушимой детской дружбы. Но все-таки я избегала его, мы становились все дальше. Звонки по выходным и встречи раз в месяц, - все, что нас связывало.  И эти непонятные отношения затянулись на несколько лет, став ровными и стабильными, как кардиограмма покойника.
Жизнь моя была подобна насквозь прогнившему червивому яблоку, прекрасному снаружи. Я, типичная девочка-«принцесса», избалованная, имеющая любящую семью и друзей, чувствовала себя мучительно одиноко. Хотя друзья тянулись ко мне, и я была к ним очень благожелательна, но по-настоящему, сердцем, я не была привязана ни к кому из них, глубоко спрятав свой духовный мир ото всех. Мне вообще наскучила жизнь. Я, девочка-улыбка, неисправимая оптимистка с большим чувством юмора и звонким смехом, нередко страдала от депрессии и тоски, беспомощно воя в подушку. Но об этом никто не подозревал, как и о том, что я, несмотря на христианское воспитание, иногда задумывалась о самоубийстве, потому что жизнь казалась пустой и бессмысленной. И я с головой погрузилась в работу и в свою организацию, находя в этом отдушину – и смысл своего существования. Отчаявшись когда-либо обрести свое  личное счастье, я жила лишь идеей.
Таким образом, вся моя жизнь была домом на песке. Очень красивым – но способным рассыпаться до основания  от малейшего дуновения ветра. И однажды это случилось…
                                              4
-Как хорошо, что ты пришла! - обрадовалась Мэгги, когда после отпуска я вернулась на работу. – У меня для тебя новое дело.  Просто мечта! Сам Чарльз Кинг! Помнишь его?
- Как такого забудешь!  Красавчик-маньяк, которого боялись и в которого влюблялись! – заметила я.
- Ага! Он самый! Только ты сама смотри не влюбись! – то ли в шутку, то ли всерьез предупредила она.
Я  расхохоталась.
- Что ты смеешься? – посерьезнела Мэгги. – Он даже в тюрьме получает кучу писем от женщин – они массово ему в любви признаются, некоторые даже в жены напрашиваются.
- А он что? – удивилась я.
- А он ничего. Как считают эксперты, он – социопат, а, следовательно, кроме себя вообще никого любить не умеет. Хотя… у него на свободе бывшая  жена осталась – кажется, он любит ее до сих пор. И дочке 10 лет – на ней он просто помешан. Но контакт с ними он давно потерял…
-Кошмар! – возмутилась я. – А эти его поклонницы, просто больные! Им, что, жить надоело, раз сами к преступнику в лапы лезут?!
- Конечно, они странные,  но и он чертовски обаятелен. Представляешь, когда я его в первый раз увидела – у него были глаза… Будто на меня смотрела сама Невинность.
- Правда? – недоверчиво переспросила я. – А  я его наглую физиономию с фотографий из зала суда как будто сейчас вижу!
  - Но теперь он совсем не тот, - возразила Мэгги. – Очень изменился. Сейчас ему уже 42. 9 лет сидит в камере смертников. Когда его только что арестовали, он умудрился сбежать и угнать машину, скрывался несколько дней, живя грабежами, даже убил одну девушку, но его быстро поймали и вернули в тюрьму… Приговорили к казни. Но и из камеры смертников он попытался сбежать – хорошо, что ему вовремя помешали… А теперь он сменил тактику – стал до тошноты примерным, бесконечно пишет прошения о помиловании и добивается отсрочек.  Но он уже исчерпал все аргументы, и скоро ему придет конец. Да он и сам уже, похоже, жить устал. Склонен к суициду, кстати!
- Ну и ну! – покачала головой я. – Богатая у парня биография! Но насколько я помню, он виновен, как сам дьявол.
- Но ты ведь у нас и даже дьявола оправдаешь! – усмехнулась Мэгги. – Так что клиент как раз для тебя! Клейма негде ставить! И воровство, и угон автомобиля, и  изнасилования, и убийства, и побеги из тюрьмы…  Но все это ерунда по сравнению с тем, что он делал с бедными девушками…
- О, да! – согласилась  я. – Тот самый Чарльз Кинг – «Нежный Убийца»! Он настоящее чудовище! Держал в страхе весь наш штат!
- Точно, - продолжила Мэгги. – И не только его. Один Бог знает, что у него в голове! 26 жертв, в убийстве которых он признался – красивые молодые девушки от 12 до 25 лет. А на самом деле их может быть гораздо больше. Всегда одна и та же схема. Подходил к девчонке, знакомился с ней, флиртовал, заманивал куда-нибудь, а потом насиловал ее, зверски убивал и…иногда даже глумился над трупами…
- Что-о?! – побледнев от ужаса, переспросила я. – Это ты на что намекаешь?
- Да-да, - спокойно подтвердила Мэгги. – Именно так…
Как же меня бесит эта ее невозмутимость!
- Ты издеваешься надо мной?! – сорвалась я. – Я ни за что не стану работать с таким ублюдком! За кого ты меня принимаешь?! Если я адвокат, значит, думаешь, у меня совсем нет сердца, и я возьмусь отмазывать  любого отморозка?!
- Не будь ханжой, - по-доброму усмехнулась Мэгги. – Поработаешь с мое – еще не такое увидишь.
-Может, и увижу… Но я ненавижу всех этих  извращенцев, поэтому побереги их для себя! – твердо отвечала я. – А защищать их - противоречит моей совести!
- Значит, по-твоему, их нужно казнить?
Последнее слово, произнесенное Мэгги, мгновенно сломило мое упрямство. Она безошибочно нащупала мою «ахиллесову пяту»!
- Нет, их казнить нельзя. Ладно, я берусь, потому что даже такой негодяй не заслуживает быть убитым.  Но ты уверена, что он меня не разорвет? – пошутила я.
- Уверена. Во-первых, ты для него уже  старовата, во-вторых, ты не его типаж, в-третьих, там охрана. Кричи, если что, - пошутила в ответ Мэгги.
- Вот спасибо! – рассмеялась я. – Ты очень добра.
- А ты сомневалась? – улыбнулась Мэгги. - Но, если серьезно, он очень приятный, обаятельный собеседник, да еще и с юмором! Только имей в виду, шансов у него мало. Но, так или иначе, ты навсегда останешься в истории криминалистики как последний адвокат знаменитого Чарльза Кинга!..
- Я за него еще поборюсь! – радостно воскликнула я, чувствуя эйфорию от пробудившегося самолюбия и предстоящего захватывающего дела.
Но, направляясь к Кингу, я ругала Мэгги всю дорогу. Как она могла навязать мне этого монстра?! С каждым новым  шагом, который я делала  по направлению к нему, меня охватывал метафизический страх перед Абсолютным Злом, с которым буду вынуждена сейчас встретиться. Едва увидев Кинга, я обратила внимание на его взгляд  - против моего ожидания, он не был холодным или злым, а, напротив, мягким и теплым. И настолько печальным, что это  поразило меня в самое сердце.
Как он мог сотворить такое?!
- Здравствуйте, мистер Кинг, - с  невольной улыбкой начала я, входя в камеру для  посещений и  присаживаясь напротив него на стул. – Я Мэри Бейкер из комиссии по помилованию, коллега Мэгги Флетчер. Очень приятно с Вами познакомиться…
- Взаимно, - холодно и сквозь зубы  процедил он. – Она мне уже о Вас говорила. Кстати, она сказала, что Вы – красивая женщина… Вероятно, Мэгги  решила сделать мне приятный подарок, перед тем, как меня убьют, но, боюсь, это не то, что мне сейчас нужно.
И он рассмеялся грустным, тяжелым смехом, от которого стало не по себе…
- Приветствую Ваше мужество, мистер Кинг, но мы еще не сдались.
- Поймите, если Вы намерены продолжать линию Мэгги и настаивать на моей невменяемости, то я не нуждаюсь в Ваших услугах. Так что оставьте меня, пожалуйста, - угрюмо ответил он.
- Прощайте, - вздохнула я, поднимаясь со стула и направляясь к выходу. – Но все же я надеюсь, Вы измените свое решение…
По улице я ехала в состоянии прострации. С одной стороны, я понимала, что он не просто опасный преступник, а настоящее чудовище, с другой – чувствовала к нему симпатию и сострадание. Но как спасти его, если он сам того не хочет?..
Невеселые мысли прервал громкий звонок мобильного. Саймон…
- Привет, братан,- проорал в трубку он. – У нас тут седня типа корпоративчик намечается. Удачное дело обмываем.
-Молодцы! -  изобразила радость я. – Я очень счастлива за вас.
- Я хочу, чтоб ты, на правах лучшего друга, разделила со мной радость триумфа. Возражения не принимаются! Жду!
И, прежде, чем я успела что-то ответить, он назвал мне адрес ресторана, где все произойдет.
Вечеринка, от которой я не смогла отказаться,  была безобразной. Несмотря на то, что гремела  музыка, несносная похвальба  Саймона заглушала  ее, и весь вечер только и было слышно, что о его уме, успехах и талантах; он был в центре внимания, а все присутствующие подобострастно смотрели ему в рот.
- Я, ребят, пожалуй, пойду, - сообщила я, с трудом преодолевая презрение. – У меня много работы.
- Но ты еще не попробовала фирменный коктейль от моего друга! – возразил Саймон. – Дэн! – по-свойски обратился он к находившемуся за стойкой  бармену. – Приготовь бокал для дамы – красотки