Сказ о БУШКИНОЙ КОМНАТЕ

какую машину, если бы не ты!
- Я!? – это было слово искреннего удивления.
- Ты! Я на тебя внимание обратила, еще, когда вы в первый раз в кафе были. Вы сидели рядом с нами, с двумя какими-то... Ты мне показался такой классный. Симпатичный, весёлый. А на меня пару раз так посмотрел, что у меня аж пирожное из рук вывалилось… Я видела, как ты галантно с девушками общался, хотя они и выглядели откровенными шалавами, и думала, если вам на съём, чисто потрахаться, то лучшего варианта и не найти. А когда вы их кинули, у меня на душе соловьи запели. Значит, я думала, для тебя это не больная тема. Значит, у тебя могли остаться представления о морали. И потом, когда я увидела тебя в машине, у меня  сердце ёкнуло. Вдруг это судьба? Я понимаю, что это по-детски, наивно, но вдруг ты специально дожидался меня. А в кафе не подошёл, потому что постеснялся, решил, что я с парнем. И ведь я почти поверила в это. Вдруг, ты оказался бы ещё и таким! Вдруг! Может, я немножко и побаивалась, но ни как ни тебя. Ты не мог так поступить…
Мне стало стыдно. Отвечаю, так стыдно, как ни когда не было. Сам-то я не помнил, что бы как-то особенно смотрел на неё, там, в кафе. Я вообще её не помнил. Но не это волновало меня сейчас. Я заметил не большую слезинку на её щеке. Совесть шепнула, что она права, что за такие вещи стоит мстить. Но… у всего же должны быть разумные пределы. Разум же усёк другое. Слезинка! Вот на что нужно давить. Прощение. Да, надо выбить из неё прощение. Я уже и без того считал себя виноватым, тем более, когда на карте стоит твоя задница, а может и жизнь, тогда хороши все средства. От унижения и лести, до угроз. Угрозы особо не катили и раньше. Остаётся первое…
- Прости. Это ужасно, что ты рассказала. Если бы ты, хоть намекнула, что к чему. Подожди, - она хотела что-то вставить, но я остановил её. – Если девушка садиться к не знакомым парням, это как стереотип срабатывает. Типа, она уже согласна, типа, напоите меня, накормите, и можете поиметь. Только вслух это не произноситься. Я привык к этому. Я вращаюсь в таких кругах…
И так далее. Я стал ведать ей горькую долю уличной шпонявой пацанвы. Я рассказывал ей, как тяжело нам, пацанам живётся в этом алчном и жёстком мире. Какие бессовестные конкуренты нас окружают. Всё норовят обобрать да подставить. Какие мерзкие жёны нам попадаются. Ты им открываешь свою душу, а они лезут в кошелёк, и шарят по карманам. Про то, как в пятнадцать лет, я схлопотал, совершенно не заслуженно, три года, за вооружённый грабёж. Про то, как я сильно люблю своих родителей, но ни когда не прислушивался к ним. Как сильно я любил свою бабушку, и как я сильно переживал по поводу её утраты, и ещё кучу такого, что должно вызывать жалость и сострадание.… Так много, и так выразительно о себе, я ещё ни когда не рассказывал.
- … Ты считаешь меня сейчас последним отморозком? Может так оно и есть. Но ведь у меня прежде, ни когда не было повода вести себя по-другому. Мне нравилось быть крутым, меня это устраивало. А этот случай, заставляет смотреть на всё по-другому. Во-первых, я убедился, что безнаказанность штука относительная. Во-вторых, - я показал рукой на стоящих в дверях, - раз они существуют... Значит за все свои дела, мне придётся отвечать там, перед Богом. А ты себе не представляешь, на сколько я сейчас далёк от него. И третье, - я немножко приблизился к ней, - оказывается, ещё остались такие девчонки как ты. Как ты умудрилась, в наше время, сохранить в себе столько романтики, и, столько веры в порядочных парней? В простые, лишённые всякого коммерческого интереса, отношения? Я думал, таких уже не осталось. Извини, что так получилось. Что я сам, своими руками пытался уничтожить в тебе-то чистое, что ты смогла уберечь. Дай мне ещё один шанс. Не ломай мою жизнь…
- Не ломать!? – доселе, она слушала спокойно, - А мою!? Мою жизнь можно ломать!? Ведь я же была почти девочка! Это был мой второй опыт! Да я теперь на всех мужиков смотрю, как на потенциальных насильников! Само слово секс, для меня теперь не больше чем боль и унижение! Если ты думаешь, что раз я не билась в истерике, там, в машине, значит, мне это легко далось!? Напрасно!  И о каком доверии после этого может идти речь!?
- А ты думаешь, это что-то изменит?
- По крайней мере, вернёт мне мою гордость!
Я нутром почувствовал, что она даёт слабинку. Надо лишь слегка поднажать.
- Для меня, выход в коридор, будет означать смерть. А какой бы я ни был, едва ли я заслуживаю смерти. Мести – да, но не смерти, особенно сейчас, когда до меня стало многое доходить. К тому же, если убрать моральный фактор, вам – женщинам, вроде как, легче перенести это. Вроде как… созданы.… А ещё, - я перешёл на шепот, - размеры наших концов, в некотором роде, ни идут ни в какое сравнение с ИХ.
Взглядом исподлобья, я показал Свете, о чем идёт речь. Она слегка улыбнулась. Вот она, почти победа!
- Твоя гордость ни куда ни девалась. Тебе ни к чему её возвращать. Ты выступила очень достойно. Найти в себе силы, что бы отомстить. Не сломаться, не испугаться, а ведь мы пытались запугать тебя. И ведь многое могли бы сделать. Не так много, как ты, но для простых смертных, вполне достаточно. И я прошу тебя, выступи красиво ещё раз. Сейчас, в твоих руках, моя жизнь, сделай правильное решение. Я клянусь, что толку, от меня целого, тебе будет много больше. Дай мне возможность доказать тебе, что я не совсем такой. Хотя бы, в долг. Но ведь когда-нибудь, тебе нужна будет помощь, в чём угодно.… О чём бы ты ни попросила, я сделаю это…
Она молчала. Я ещё немножко приблизился к ней. Настолько, что уловил аромат её духов. Чёрт возьми, кто бы мог подумать, что в такой ситуации, я могу думать об эротики.
- Я могу попытаться исправить свою ошибку, - я продолжал говорить шёпотом, - Я реально могу быть преданным другом…
- Как собака? – спросила она, но уже без злобы в голосе.
- Как хорошая собака. Я могу попробовать зализать твои раны.
Она опять улыбнулась, но более широко, и несколько удивлённо.
- Хорошо, я подумаю, - ответила Света, и это были последние её слова, в этом не лёгком для меня сражении.
Она вышла из комнаты. Следом за ней, убрались и эти, пятеро с ларца, одинаковых с конца. Хлопнула входная дверь, и тишина.
Господи, как же хочется курить! Не-ет, всё-таки я не такой как Света. Я не привык так просто, на слово верить людям. А если это засада? Только я за порог, и нате вам!
Ещё довольно долго я стоял, не шелохнувшись, вслушиваясь в ночную квартиру. Но кроме тиканья часов, и собственного сердца, я ни чего не слышал. Выбирался из своего убежища очень медленно, стопроцентно используя все органы чувств. Оказавшись на кухне, взял нож. Дальше дело пошло чуть побыстрее. В квартире ни кого не было. Включит свет, везде, где можно, и, прихватив с собой бутылку водки, сигареты, и что-то там, на закусь, вернулся в бабушкину комнату, для пущей безопасности. Часы показывали полтретьего ночи.
Так ли уж сильно, я лукавил перед Светкой, спасая свою задницу? Наверное, то, что я говорил ей полчаса назад, доходило до меня самого только сейчас. Только сейчас я понимал, что прежнего меня, уже больше не существует. Только вот и новый пока не появился. Изменения эти, вызваны в первую очередь страхом, и только потом, совсем чуть-чуть, совестью. Страх то, не просто страх. Это страх перед чем-то откровенно не реальным. Перед тем, чего раньше и всерьёз-то ни когда не воспринимал. А теперь, оно ворвалось в мою жизнь, да так, что сказать, что всё это чушь, рука не поднимается. Конечно, и Светика жалко, но чего не пойму, так это того, почему, имея таких “друзей”, она не пребывает в полнейшем шоколаде?
Ход мыслей остановил очередной звонок в дверь. Меня опять заколбасило. Но водка, всё же сделала своё дело. Чему быть, тому не миновать. С ножом в руке, по-прежнему в трусах, открывая замок, я даже не посмотрел кто там. А там стояла Света. Опять. Вроде одна,
- Я подумала, - произнесла она, - я принимаю твоё предложение.
Она зашла в квартиру, а я, остался стоять в дверях, и смотреть на пустую парадную. Пустая то она пустая, но лучше спросить:
- Ты одна?
Света не ответила. Она прошла в зал, оценивающе осмотрела его, и села на краешек разобранного дивана. Того самого, на котором я ещё пару часов назад, так мирно и беззаботно дрых. Вроде и не страшно уже совсем.
- Извини за мой вид, сама понимаешь.
Я положил нож на полку, и стал прикидывать, что бы на себя напялить. Чёрт, а какое именно предложение она принимает? Чего я ей предлагал то? Спрашивать об этом у неё, значило бы полную не искренность моих предыдущих слов. Но Света помогла мне сама:
- Только ты знаешь, - она заметно смутилась, - у меня действительно нет ни какого опыта, и … мне … немножко страшно…
Ей страшно!? Да у меня матка опустилась, когда я увидел, как прямо из стены, в мою квартиру, один за другим вышагивают мои старые знакомые!!! Путь в бабушкину комнату отрезан!!! Но и это не всё. Одно дело понимать мозгами, что имеешь дело с нечестью, а другое, видеть это своими глазами. Даже самые большие и страшные дяди, не могут проходить сквозь стены! Благо, что они были одеты, но легче от этого мне не стало.
Заметив, что моё самочувствие резко ухудшилось, Света подошла ко мне, и легонько коснулась плеча. Думал, сдохну.
- Не бойся, - шепнула она, - это так, на всякий случай. Как гарантия того, что мне понравится.
Утром она ушла. Обещала позвонить. Я не настаивал.

Попав на работу, к обеду, мне с порога доложили, что Шурик в больнице. Ночью, по скорой забрали.
- Дело в том, - говорил мне доктор, когда я приехал туда, - что у вашего друга, многочисленные внутренние разрывы. Не знаю, что там побывало в его заднице, но это первый случай в моей практике…
-Вообще-то, сильно смахивает на изнасилование, - а это уже говорил капитан, - Такое, - он выставил вперёд руку, зажатую в кулак, - извращённое. Есть мысли по этому поводу?
Я отрицательно закачал головой.
- Может месть?
Я пожал плечами: - А сам он что говорит?
- Говорит, что ни чего не помнит. Вызов поступил в два ночи. Сначала в скорую, потом уже мы подъехали. Квартира открыта, вроде ни чего не пропало. Он был без сознания. С пульта сообщили, что вызов сделал женский голос, и не из его квартиры.
Я был полностью уверен, что с двенадцати, до полтретьего, эти пятеро были у меня. А стало быть, сколько их всего? “Имя им – легион”. Мусор нёс ещё какую-то ахинею, но я всё больше отмалчивался. Не рассказывать же им, в натуре, какие дела происходят в нашем городе. Впутывать сюда Светку, тоже не хотелось. С одной стороны, я уже почти отошёл, и под впечатлением от услышанного, в голове начинали роиться разные грозные мысли. Месть всегда тянет за собой другую, возможно более страшную.
Когда я уходил от него, до моего слуха донеслось из одной из палат: “Во, братцы педики, доигрались”
Чёрт с ними, пусть пока юродствуют. Будет и на нашей улице “праздник”. Слишком уж круто выступила Света, что бы прощать такое. Что мне стоит, доехать сейчас до дачи, вытащить из тайника любимый “Вальтер”, подкараулить, да вышибить её мозги. В затылок, не говоря ни слова. Ага, а что потом? Хорошо, если просто на зону попаду, а не приведи господь, эту бодягу кто-то из её родственников затеял. Что тогда они со мной будут делать?
У Сашки не оказалось “бабушкиной комнаты”, но ведь однажды, её может не оказаться и у меня.
Меня аж передёрнуло. Да, прикольно бы