За семью печатями

дружище, - обращаюсь к нему, - мы-то (это я о себе) испишем тебя вдоль и поперёк».
 Позвонил в магазин. На автоответчик продиктовал список продуктов.
  Не знаю, где обедали предыдущие жильцы, обеденный стол не обнаружил, для себя местом проведения обедов и фуршетов определил зал. Отыскал в чулане сервировочный столик. После тщательного осмотра и подкручивания некоторых гаек, для усиления прочности, вымыл его.
  Для уюта растопил камин. Поленья нашёл там же, в чулане. Сложил горкой в топке, внутрь положил скомканную газету десятилетней давности, судя по дате. Зажёг спичку. Бумага занялась и вспыхнувший огонь жадно, как изголодавшийся зверь, облизал поленья. Поверхностное пламя слизало с них мельчайшую щепочки и древесную пыль, маленькие звёздочки-искорки сразу же утянуло в дымоход тягой. Дрова разгорелись. Из камина доносился мерный гул и, волнами потекло приятное тепло.
   Через полчаса доставили продукты. Рассчитался с водителем, молодым вихрастым пареньком, дал чаевые. И снова, то же недоумение в словах, почему из всех вариантов я выбрал именно этот дом. На всякий случай спросил паренька, скажи-де, откровенно, страшилки среди горожан по поводу уже моего дома ходят. Переходят, как семейные реликвии из уст в уста. Он отрицательно затряс головой, сказал. Так, детвора болтает всякое и уехал.
  Большую часть продуктов положил в холодильник. На большое блюдо выложил нарезанную колбасу, ветчину, копчёности и сыр, тонкие ломтики хлеба, горчицу и хрен переложил в соусники; взял бокал для вина и рюмку для водки.
  Выставил всё это скромное гастрономическое великолепие на сервировочный столик, перекинул через руку белое льняное полотенце и вкатил столик в зал и остановился перед диваном. «Кушать подано, - обращаюсь сам к себе. – Приятного аппетита!» «Спасибо, милейший, - отвечаю себе же, - на сегодня вы свободны». Включил радиолу, покрутил верньер, нашёл волну с лёгкой эстрадной музыкой, громкость установил так, чтобы не отвлекала и одновременно развлекала.
  Под несложные мелодии отметил приезд и новоселье в новом захолустном городке. Меня всегда восхищала удивительная прелесть захолустья. Сплетни, кочующие из дома в дом, как нищие в поиске милостыни. Многолетнее знакомство друг с другом, улыбки в глаза и слащавые речи, и обязательный камень в кармане, чтобы при случае бросить в чужой огород.
  Очнулся от дикого шума за окном.
  Потягиваясь, подошёл к тёмному проёму окна. На улице разыгрывалась настоящая трагедия. Сильный ветер беспощадно трепал кроны деревьев. Гнул старые стволы к земле, сквозь стекло слышался их стон-скрежет, треск обломанных веток и взволнованный шум листвы. Низкие мрачные свинцовые тучи стремительно передвигались по хмурому небу, роняя редкие капли влаги. Я поблагодарил дом, что в эту тревожную минуту природного ненастья надёжно защищён его стенами. И, не поверите, дом мне ответил. Вспыхнуло с новой силой пламя в камине, выбросив сноп искр, как приветствие, и на минуту умолкло радио.
  Подложив поленьев в камин, вернулся к прерванному торжеству.
  Радио заработало, и мелодии одна за другой полились из динамика. В зале сгустилась тьма, освещался пятачок перед камином. Возникло непреодолимое желание придать обстановке ощущение старины и как тут обойтись без загадочного горения свечей?
  Подсвечник, странной формы изделие в форме трёх туго скрученных тел змей, опирающихся хвостами на основание, мраморный чёрный квадрат, и расходящимися в стороны головками с раскрытыми ртами и из которых виднелись раздвоенные языки, нашёл в настенном шкафчике. Свечи устанавливались в кольца, припаянные к каждой голове. В соседнем шкафчике лежали свечи, упакованные в грубую промасленную бумагу. Повертел подсвечник, дивясь задумке мастера и качеству исполнения. Не  игра света, а, в самом деле, привиделось, тела змей пришли в движение, плавно перетекли друг в друга, зашевелилась мускулатура под кожей и снова застыли, немного изменив форму подсвечника: тела разошлись и, в просвет между тел можно было просунуть мизинец. Вставил свечи, зажёг фитили и вернулся в зал.
  Тьма в зале, не смотря на свет от пламени в камине, показалась более сгустившейся. Лицом почувствовал её омерзительно-ледяное прикосновение. Невольно вздрогнул и, поёживаясь, сел на диван, поставив подсвечник на столик.
  На улице вовсю бушевала гроза. Струи дождя барабанили по стеклу, молнии освещали угрюмое небо и тягуче ревел гром.
  Наполнил рюмку водкой, ещё раз поблагодарил дом и выпил. На этот раз обошлось без мистических отступлений.
  Как ни крепился, стараясь оттянуть момент сна на более позднее время, но усталость, волнение и алкоголь сделали своё дело – я уснул крепким сном, развалившись на диване. Ни бушевавшая гроза, ни что бы то ни было другое, не тревожили до самого утра.
 
  Утренний моцион – укоренившаяся привычка, что-то среднее между пассивной зарядкой и активным бездельем – отменять не стал.
  Утро встретило на крыльце до белизны промытого ливнем летнего неба и абсолютной тишиной.
  Сделал несколько дыхательных упражнений, помахал руками вправо-влево, покрутил торсом и отправился вокруг дома против часовой стрелки по отмостке, выложенной булыжником. Разросшийся вьюн захватил и часть правой стороны дома и, кое-где взобрался зелёными сочными побегами на черепицу.
  Следов пронёсшейся грозы в виде обломанных ветвей не обнаружил, не удивился, списал на ту же усталость.
  Со вчерашнего дня меня многое интриговало в моём новом жилище. Например, фундамент. Уж он-то должен был за время существования дома обрасти коростами бурого лишая и лоскутами зелёного мха. Ан нет. Чист, будто вчера строители отложили в сторону мастерки и сдали готовый объект заказчику.
  Свободно-то как дышалось чистым воздухом!
  Задняя, глухая часть дома густо исписана клинописью птичьего помёта; под кровлей рассмотрел с десяток старых, полуразвалившихся ласточкиных гнёзд.
  В дальнем конце участка среди зелени ракит виднелась красная крыша сарая с пустым флагштоком. Поразмыслив, наведаться в сарай решил немного погодя.
  Удовлетворяясь наружным осмотром, решил дотошно исследовать и проинспектировать второй этаж. Надо же знать, что мне за наследство досталось.
  Стереть белые пятна на карте дома решил начать со спален. Как упоминал ранее, три комнаты спален располагались по левой стороне коридора. Захожу в первую. Справа от двери узкий высокий платяной шкаф с зеркалом на передней дверце и антресолью; кровать с балдахином. Слева, напротив кровати, письменный стол, стул, рядом этажерка с креслом, бра над кроватью, столом. И повсюду изображение змеиной головы, будь то ручки дверей, набалдашники кроватных стоек, грузики на цепочках бра. Живи я где-то на Ближнем востоке, то без затруднения предположил бы, что прежние жильцы были последователями тайного культа змеепоклонников, либо рьяными серпентофилами. Иначе не могу найти разумного объяснения маниакально огромному присутствию в оформлении бытовых предметов этой части пресмыкающегося.
  Итак, выяснил для себя, что все спальни скопированы под копирку в оформлении интерьера и, с успокоенной совестью, зашёл в рекреацию покопаться в книжном шкафу и в комоде. Ничего интересного в них не нашёл. Обилие литературы по стоматологии: книги, учебники, журналы, брошюры.
  Какое место самое привлекательное и загадочное в доме?
  Не ошибусь, коль скажу – чердак и подвал. До чердака сегодня руки не дошли, а вот в подвал… в подвал ноги привели сами; из кухни в подвал вела невысокая деревянная дверь. Приятный звук щелчка щеколды, отодвигаю дверь и в лицо пахнул знакомый аромат жасмина. Правой рукой нашарил на стене выключатель, повернул. Яркий свет ламп, отражённый жестяными плафонами залил нижнее помещение.
  Внушительных размеров и приличной высоты подвал оказался пуст. За исключением стационарной котельной, справа от неё лежали аккуратно сложенные брикеты с углем в бумажных пакетах. Массивный столб с толстыми бетонными балками и стены фундамента несли на себе кирпичную конструкцию дома, как атланты земной шар.
  Спустился вниз, обошёл по периметру подвал, ведя рукой по сухим стенам. Вероятно, хорошая гидроизоляция позволила не завестись ни плесени, ни грибку. «Хорошо, - крикнул во весь голос, - очень хорошо! Я люблю тебя, дом!»  Крикнул и почти не поседел. За моей спиной раздался глухой неразборчивый мужской голос, мороз ежовой рукавицей прошёлся по спине. Резко обернувшись, никого не заметил, но тут до моего слуха донеслось недовольное брюзжание и скрип половиц. Некто неизвестный скорым шагом направлялся на кухню. Струя воды звонко ударила в жестяной умывальник, и послышался звон разбитой посуды. Неописуемый ужас овладел мной и приковал к месту, свинцовая тяжесть от бёдер медленно распространилась к икрам и, я почувствовал, как занемели, застыли стопы. Не помню, закрывал ли дверь в подвал, но она оказалась закрытой. Сам ли поднялся или по воздуху переместился, но стою возле неё, вибрирую телом. Бурчание усилилось, шаги приблизились и замерли возле двери в подвал. Моё внимание приковано к ручке в форме змеиной головы. О господи, она медленно беззвучно повернулась – шторм тревожных ощущений готов разорвать моё тело – и, противно скрипя петлями, дверь приоткрылась на пару сантиметров. Послышался за спиной леденящий душу шорох, шипение и сип, до слуха донёсся звук, напоминающий трение подошв о ступени и тотчас гаснет свет. Волосы на затылке зашевелились. Преодолевая скованность ног  с криком «а-а-а!» выскакиваю в кухню…
  Трудно представить моё разочарование и в то же время необыкновенное облегчение, когда в помещении никого не оказалось. Да, вода мерно капала из крана. Капли дробились о рукомойник с металлическим пронзительным дребезжанием. Медленно-медленно вдыхаю – по системе йогов – воздух носом в грудь, до упора, задерживаю дыхание, смиряю бешеное биение сердца, также медленно-медленно носом выпускаю воздух. Ну, что же… спокойствие вновь наполняет меня уравновешенностью и скептицизмом. До такой степени наполнен, что возьми да крикни вглубь дома, мол, привидения, где же вы, выходите. Будем жить дружно! Не успели последние слова сорваться с уст, чувствую затылком едва ощутимое поглаживание… нежное прикосновение…
 
  Не помню точно, чувств ли я лишился, или произошло что-то другое, но прихожу в себя стоящим перед холодильником, держа в правой руке початую бутылку водки.
  «Нет! - убеждаю себя вслух, - нет и сотни тысяч раз нет! Ты же до мозга костей материалист, чёрт возьми! Где в твоём строго организованном мире место для призраков?»
  Слушая в зале музыку, по радио передавали попурри из старых мелодий и песен, думал непрестанно о том, рои мыслей проносились в голове и вертелись вокруг одного: что же это могло быть? В итоге решил всё отнести на счёт разыгравшегося воображения.
  Вторую половину дня посвятил проверке исправности светильников, выключателей и розеток.  То, что всё оказалось в исправности, признаюсь, немного раздосадовало: не к чему было придраться; так же безукоризненно функционировали щеколды и затворы на окнах и дверях.
  В третьем часу пополудни отправился