комнате.
Разыгравшаяся буря отвлекла от работы. Сложил рукопись, убрал на этажерку. Остаток времени перед сном решил провести перед камином, листая старые газеты; интересно же, чем жил мир десять лет назад. Предвкушаемого удовольствия лишил очередной казус – пропал свет. Опустившаяся разом тьма, ужасная в своём первобытном состоянии, разгоняемая светом пламени не так страшна. В коридоре проверил пробки, подсвечивая фонарём. Всё в порядке. Открыл дверцу. Снял телефонную трубку – тишина. Ну вот, думаю, до утра, пока не уляжется ненастье, ждать положительных перемен не стоит.
Подкинул в камин три толстых полена, с сожалением посмотрел на улицу и зашторил окна. Не раздеваясь, лёг на диван и укрылся пледом. Подвижное пламя костра магнитом притягивало взор. В глазах вдруг запершило, будто кто-то сыпанул горсть песка. Проморгался, смотрю вокруг и понимаю, стою посреди рекреации. От пронизывающей свежести кутаюсь плотнее в плед. Что-то тревожит в интерьере, будто всё на своих местах… но нет… на месте, где должны стоять книжные шкафы в стене дверь. Невысокий арочный проём, повторяющая контуры дверь. Полотно собрано из широких плах, они скреплены семью толстыми металлическими полосами с крупными заклёпками, выполненными в форме змеиных голов.
Дверь без скрипа открывается и из появившейся пугающей мрачной бездны пространства послышался голос. Монотонный, спокойный. Но от него у меня почему-то побежали по спине мурашки. Тело сковало, страх тонкой россыпью льдинок покрыл кожу, члены замерли. Звуки, готовые сорваться с уст, застыли.
Голос продолжает звучать. В нём появляются новые повелительные интонации. Он полон уничтожающих сознание шипящих звуков. Голос протяжно зовёт меня по имени. Предлагает безбоязненно следовать за ним. Туда, в разверзшийся чёрный мрак неизвестности. В правой руке держу подсвечник странной формы, обжигающий холод ранит кожу ладони. Смотрю на него и вижу, как снова придя в движение, змеи плотнее скрутились, слились почти в блестящий устрашающим светом монолитный предмет. Разбрасывая искры, взметается пламя свечей, вытягиваясь к двери, туда, где неподвижный мрак начинает двигаться. Чёрное пространство за дверью поглощает в себя тонкие яркие нити. Они темнеют на грани соприкосновения с тьмой, и чернота поглощает яркий свет, разбрасывая вокруг загадочное тёмное свечение. Вот потемнение добралось до свечей, воск вздулся, выпуская из себя тонкие чёрные струйки газа, плавится, свечи принимают безобразную форму. Одна капля попала на голову змее. Она резко дёрнулась туловищем и, готовая вцепиться в мою руку, вдруг застыла с хищно ощеренной пастью, украшенной острыми зубами.
«Ты – материалист, - как мантру, как заклинание повторяю эти слова, как нить спасения, но делаю шаг, губительный шаг к пропасти, приближаюсь к чёрному проёму. Неописуемый человеческими словами мертвый холод глубокой бездны пахнул в лицо, знакомым ароматом жасмина, остудив кожу лица, пронзил грудь, сотнями острых игл, преображая и искажая сознание. Я противлюсь себе изо всех сил, но продолжаю медленно приближаться к губительной черте. Второй шаг. Третий. Никто не остановит, не предостережёт… Вот она – эта безукоризненно густая плотная тьма неизбежного. – Ты – материалист». Срываю с себя плед, он не защищает от холода, и просыпаюсь, свалившись с дивана и больно ударяясь об пол. Сел, растираю ушибленное плечо. Голова чиста и пуста. Топка камина озаряется редкими багрово-кровавыми всполохами от мерцающих сквозь пепел углей. Через узкие щели между штор льётся жизнерадостный солнечный свет. И радостно горя, сияют хрусталём плафонов бра.
Доли секунд соображаю, что к чему и стремглав несусь на второй этаж. В необъяснимой ажитации влетаю в рекреацию и без труда, словно пушинки, передвигаю тяжёлые шкафы по сторонам. Думаете, увиденное разочаровало меня? Напротив! Оштукатуренная и не единожды беленая стена только усилила интерес и с настойчивостью, свойственной увлечённым людям, стукнул по стене изо всех сил кулаком, затем поскрёб ногтём штукатурку. Надо воздать должное моему упорству. На четвереньках исследовал стену от плинтуса до потолка. Всё старался найти зацепку, так как ночное происшествие подтверждало наличие прохода в стене. Ну, его просто не могло не быть! И снова и снова, как Фома неверующий, я стучал по стене кулаком, пинал ступнёй, настойчиво слюнявил участок стены и ковырял пальцем. В ответ ни звука. Прочная штукатурка, когда возводили дом, умели строить на века, выдержала мой вандальский подход и только по принципу сила на силу, чувствительно ответила тупой болью в ступне. На этом исследовательский пыл не пропал. Передохнув пару минут, снова принялся на поиски пустот внутри стены. Приложив ухо к кладке, стучал принесённым молоточком, а в ответ глухая тишина. Да внутренний голос, вдоволь издевающийся надо мной. «Что тщишься отыскать, глупец? – вопрошал он ядовито, - чего стараешься добиться? Опомнись!» Наконец убедившись в безрезультативности поисков, расслабленно опустился на пол. Опёрся руками на прохладные половицы и громко рассмеялся. Над собой. Как же оглушителен был мой смех! И как не жаль, мне было себя…
Игра богатого природного воображения, подпитанная услышанными в невообразимом количестве страшилками и байками и прочитанными в немалом количестве повестей и рассказов о старинных замках, стены которых пронизаны потайными ходами, как внутренность земли кротовьими норами, и населённых призраками невинно убиенных душ и прежних жильцов, соединились в сумасбродную крепкую смесь, этакий литературно-фольклорный коктейль из текстов определённого направления, что и явилось результатом ночного видения.
Успокоившись и приведя в порядок мысли, я вслух отчитал себя, мол, каким надо быть идиотом, чтобы не понять, какая дверь, закрывающая вход может быть в стене, выходящей на улицу на втором этаже здания. И куда он может вести?
Возвращая с превеликим трудом на место отодвинутую мебель, диву давался, как хватило сил быстро справиться с ней, дабы узреть якобы спрятанные за нею чудеса.
После завтрака отправился на велосипедную прогулку. Возникла необходимость развеяться и посмотреть, что необратимого натворила буря.
Еду, кручу педали, на природу не обращаю внимания. Одна мысль засела в голове и не сходила с занятой позиции. Её осталось сформулировать, облечь в стройную форму. Эта задумчивость сыграла со мной злую шутку: на приличной скорости спускаюсь с крутого холма, ветер свистит в ушах, глаза прикрыты, для защиты от воздушных струй, и тут передним колесом попадаю в размытую дождём глубокую ложбину и, кувыркаясь вместе с велосипедом, лечу в грязь.
С падением мне и велосипеду фантастически повезло. Ни я, ни он не получили увечий. Сразу же после сильного удара спиной об землю, подхватываюсь и, первым делом нет, чтоб проверить, где ссадина появилась, поднимаю велосипед и осматриваю, кручу руль, осматриваю раму, колёса. Провертел педаль и убедился, что цепь цела и заднее колесо функционирует. После этого только мельком окинул себя, брюки высохнут, грязь осыплется, рубашку можно выстирать и будет как почти что с фабрики. Вытер лицо и руки влажной салфеткой, смочил водой из бутылки. И в этот момент меня озарило одно прозрение, как, впрочем, и все великие открытия, сделанные после каких-либо эксцессов, послуживших этому толчком. Так вот, этим толчком было падение. Боже ж ты мой, хлопаю себя по лбу и кривлюсь, голова загудела как треснувший колокол. Вот где кроется… Мысль теряется, но это уже не важно, в моих руках кончик нити, а размотать клубок плёвое дело. Чтобы оправдать прозрение, отправляюсь прямиком. Только смахну вот травинки с брюк, в риэлтерскую контору.
Прямо у входа, лицом к лицу, столкнулся с инфантильным прыщавым юношей. Невыразимая тоска и грустная мимика исказили его и так не благородные черты. Отстраняясь, выставив перед собой руки, он вскрикнул, что мне надобно. Предостерегающим жестом ладони прекращаю истеричные вопли и интересуюсь, может ли он дать мне вразумительный, без психо-эмоциональных экзерсисов ответ на один вопрос. Юноша в страхе, будто увидел во мне что-то сильно пугающее, попятился вглубь помещения. Его ретирование остановила открытая дверь. Он упёрся в неё спиной и эксцентрично улыбаясь, закатил глаза. Однако вышедший в этот момент из кабинета пожилой мужчина в светло-кремовом твидовом костюме подхватил впечатлительного юношу под мышки и легко, как пушинку втащил, ботинки каблуками противно визжали, цепляясь за пол, в кабинет.
Я продолжал стоять посреди помещения, пребывая в некотором замешательстве. Уж ну никак не ожидал подобной реакции при своём появлении в офисе риэлтерской фирмы.
Мужчина в твидовом костюме вышел из кабинета спустя минуту. Представился, как хозяин фирмы, сообщил, что рад знакомству со мной, до этого оно было исключительно заочным. Руки, однако, не протянул. Мне понравилось, что он не завёл речь о моём выборе, а просто окинул быстро с головы до ног, сказал, что же это мы стоим, и предложил пройти в его кабинет. В кабинете без приглашения уселся на стул для посетителей. Хозяин фирмы, напротив, через стол, широкий, как демаркационная линия, в глубокое кожаное кресло. Сцепив руки перед собой, поинтересовался целью посещения. Прямо, без вступительной части, спрашиваю, в день исчезновения семьи стоматолога лил дождь или было вёдро. Хозяин фирмы сложил губы трубочкой, прищурил глаза и, не сводя с меня взгляда, повторил «лил дождь или было вёдро». В полной тишине прошло около пяти минут. Сохраняю терпение и молчаливо сижу. Внезапно он воскликнул, ах, вот вы о чём, будто вопрос относился к методике поливки паслёновых культур, погода, ну, конечно же, погода… он завис, как старый компьютер… да-да-да!.. было дождливо… да что там!.. гроза!.. ливень!.. гром и молния!.. Выплеснув месячный запас эмоций за одну минуту, он вернулся к прежнему сосредоточенному состоянию. «Разве это имеет какую-либо связь? – сухо осведомился он, - погода и исчезновение?» Он не заметил, как следом за мной повторил «исчезновение» вместо употребляемого до этого всеми рассказчиками «внезапного отъезда». Как ни взыграла радостно моя душа, сдерживаюсь, и безразлично отвечаю, мол, конечно же, нет. Но обладай более точной информацией, это развеяло бы многие сомнения. Сочтя свой визит продолжать далее ненужным, встал, поблагодарил, слегка наклонил голову. На что хозяин фирмы бурно отреагировал, дескать, полноте, это лишнее, мол, ныне не старорежимные времена. И руку снова не подал.
Стоя на крыльце, подумал, почему они не обратили внимания на мой внешний вид. И сразу дал ответ: обратили, тому свидетельство реакция хозяина-чистоплюя, ишь, сыр голландский, руку подать побрезговал, и поведение инфантильного юноши.
Итак, всё становится на свои места. Снова кручу, педали и размышляю, направляясь, домой. Для подтверждения осталось дождаться ночи.
Но, увы! Природа надо мной издевалась. Трое суток простояла удушливая жара и полный штиль.
На четвёртые сутки то же самое. Окна в зале оставил открытыми, стараясь хоть как-то освежить помещение внезапным сквозняком.
