Георгия в Виндзоре. Её брат и крёстный принц Георг, будущий король Георг IV изготовил её посмертную маску
В память о принцессе три корабля английского флота носили название HMS Princess Amelia –
80-ти пушечный корабль 3 ранга, был спущен на воду в 1757 году, передан английской таможне в 1788 году, продан в 1818.
Приступы болезни
Кто говорит, что я с ума сошёл?
Напротив... – Я гостям радёшенек...
Смеётесь?
Как это вам не грех! Неужели я зол?
Не укушу! Чего боитесь?
(Я. Полонский)
Вскоре после скромного торжества 25 октября 1810 года по случаю пятидесятой годовщины восшествия короля на престол болезнь короля Георга вернулась. Столь критической была политическая ситуация и столь неопределёнными шансы на его выздоровление, что казалось, будто повторяются события 1788–1789 годов и лорд Гренвилл писал лорду Грею:
«Тот приступ начинался около 22 октября, этот около 25-го. Тогда заседания парламента были прерваны до 20 ноября, теперь до 23-го… Во время приступов в 1801 и в 1804 гг. парламент на самом деле заседал, события в какой-то степени скрывались от публичного наблюдения, но в этом случае, как и в 1788 г., вопрос должен… быть поставлен на обсуждение».
Каждый день в парламенте зачитывался бюллетень о состоянии здоровья короля, а Георга III стали преследовать кошмарные сны.
Сон первый
Час наступает чёрный,
Мечется пламя, пылают травы
Под Алой звездой кровавой.
( Энн Маккерфи)
Георг находился в незнакомом месте. Закат солнца окрашивал в розово-красный цвет не только небо, но и верхушки деревьев. Наступили розовые сумерки, надвигалась ночь, красная ночь. Георг оказался во власти тоскливого чувства внутренней пустоты, внезапно закружилась голова, всё поплыло перед глазами.
Подняв голову вверх, он увидел странный красноватый свет. Это мерцали, плясали, то разгораясь, то угасая и снова вспыхивая, звёзды.
Среди кроваво-красных звёзд ярким голубым пятном выделялась луна. Вдруг с противоположной стороны стала приближаться ещё одна луна, красная, сначала далёкая, она медленно – медленно оказалась на уровне глаз Георга.
Красный луч протянулся к нему и оказался на уровне сердца, там, где уютно расположился голубой бриллиант Око Бхайравы.
Георг не видел, как от бриллианта возник ответный отблеск и перечеркнул лунный луч, как будто вступил в бой. Сердце пронзила острая боль.
Пробуждение было трудным. Король долго не мог открыть глаза, они были будто чем-то склеены. Георг лёгкими движениями пальцев чуть приоткрыл веки. Резко соскочив с постели, он взял белый платок, намочил его чайной заваркой, и вытер глаза. Только тогда глаза открылись полностью. В голове шумело.
Но это было ещё не всё. Кроме того, что в комнате был холодно, в груди горел огонь, отдававшийся во всех внутренних органах. Георг долго не мог разжечь камин, чего не было уже давно. Сухие дрова не разгорались. Но всё-таки огонь вспыхнул, чуть не обжёг Георгу пальцы. Вскипятив воду, он заварил чай с сушёной мятой, чтобы как-то успокоиться. Съел небольшую плитку шоколада. Глядя на шоколад, он подумал:
– Не так давно, или давно, уже не помню! Читал про химика Луи Лемери, который превозносил шоколад до небес, заявляя, что это «лучшее, что пришло к нам из Америки и следует вслед за золотом и серебром». (7)
Георг вспомнил ещё, что Лемери был личным врачом короля Франции Людовика XIV, а ещё он предлагал пить чай, и использовал его для лечения головной боли.
Чай был выпит, шоколад съеден, шум в голове прошёл, но сон о красной луне не выходил из головы. Внезапно всё поплыло перед глазами. Потом зрение вернулось, но теперь всё виделось через розовую пелену.
Георгу стало страшно. В голове зашумело, гигантский вихревой поток пронзил верхнюю часть тела и направился вниз виде воронки, охватывая все органы. Это Консунгс полностью овладел королём. Плотная многоволновая энергия иной формы жизни запу¬стила в резонанс разрушающих колебаний клеточ¬ные мембраны, воздействующие на молекулы ДНК и РНК. (8)
Цветовая гамма изменилась. Чёрное и белое стали красным и розовым. Очертания предметов тоже стёрлись и приобрели тот же розовый и красный цвет.
Наступили бессонные ночи. А если Георг засыпал, к нему приходили странные видения.
Сон второй
Как случайны причудливы
Нитей сплетенья.
И теряется в них
Путеводная нить
(Валерий Гвоздей)
Георг шёл по дороге, тянувшейся среди каменных обвалов. Внезапно за поворотом перед ним возник нетронутый разрушениями уголок природы. Чудесная розовая долина с лесами и лугами. Небольшая речушка разлилась в прозрачное озеро. Выйдя на пологий склон, Георг увидел черноволосую девушку в красном платье.
Подойдя к ней ближе, он обратил внимание, что она лежала у берега озера на каменной плите и отражалась в воде. Георгу показалось, что это его дочь. Он закричал что было силы:
– Амелия! Амелия!
Но удивительно, звука своего голоса он не расслышал. Рот только открывался, губы сомкнулись, потом разомкнулись, язык коснулся нёба, никакого результата.
Девушка не обращала на Георга никакого внимания, она опустила в воду руку, пытаясь дотронуться до своего отражения.
fonstola
Не успел Георг моргнуть глазом, как черноволосую красавицу затянуло в озеро. Один миг и её не стало. Лишь рябь прошлась по тёмной воде. Георгу так захотелось подойти ближе к берегу и тоже окунуться в воду, чтобы ничего не видеть и не слышать. Но словно какая-то прозрачная стена загородила ему путь. И только красные нити тянулись к нему на уровне сердца, сжимая его красными пальцами.
От красного сердца
Тянутся нити,
И нити заполнили
Эту обитель.
Душу сжимают
Красные пальцы,
Сжигая огнем,
Тело страдальца.
Какая тяжёлая
Всё - таки ноша
Быть королем!
Но что так
Тревожно?
Путают мысли,
Не мил белый свет,
От сновидений
Спасения нет!
(стихи автора)
И на этот раз пробуждение не принесло облегчения. Во рту было сухо и горько, губы спеклись и горели, словно он поцеловал расплавленный свинец.
Френсис Уиллис
Придворные врачи понятия не имели, как лучше лечить болезнь короля. Они понимали, что психическое нездоровье может быть или органического происхождения, результатом болезни мозга, или психологического, следствием темперамента, перенапряжения или физических факторов, или может быть даже вызвано сочетанием того и другого.
«Безумие относительно своей причины разделяется на две разновидности, — писал Уильям Бейти в своём «Трактате о медицине», — а именно первичное или вторичное… Первое вызывается исключительно внутренним расстройством нервной ткани; второе… благодаря той же причине… расстраивается ab extra (извне)».
Первое по своей природе считалось неизлечимым помешательство, а второе, хотя и сопровождалось умственным расстройством и бредом, можно было вылечить.
Положение для врачей Георга было крайне трудным. Этикет мешал им проводить систематическое и непосредственное личное наблюдение над больным. Их заключения были сугубо традиционными, как и показывает отчёт лорда Гренвилла о диагнозе 20 ноября 1788 года:
«Можно объяснить болезнь короля. Сила жидкости, которая начала проявляться в ногах, именно тогда, когда неосмотрительность короля вытеснила её оттуда в живот. Лекарства, которые врачи вынуждены были тогда применить для спасения его жизни, вытеснили её в мозг. Врачи теперь решают снова спустить её в ноги, что, как показывает природа, и первоначально было лучшим способом от неё избавиться».
Так что придворные врачи не понимали, как лучше лечить своего августейшего пациента, поскольку болезнь затронула его разум. С некоторой неохотой врачи согласились привлечь эксперта того времени по лечению безумия, доктора Френсиса Уиллиса, которому помогали его сыновья.
Уиллис учился в Оксфорде, сначала в колледже Линкольн, а потом Брейзноуз. В Оксфорде он получил степень доктора медицины, правда, это не давало права на практику и даже не гарантировало хорошего знания медицины.
Однако Уиллис, посвящённый в духовный сан, занимался медициной и работал врачом общего профиля и терапевтом в общей больнице в Линкольне. Потом в 1776 году открыл психиатрическую больницу в Грейтфорде около Стэмфорда. Здесь Уиллис приобрёл хорошую репутацию.
«Почти все окружающие пахари, садовники, молотильщики, кровельщики и другие рабочие были одеты в чёрные шёлковые бриджи и чулки, — так посетитель описывает больницу и её обитателей. — Голова каждого из них была напудрена, завита и уложена. Это были пациенты доктора, и одежда, личная аккуратность и физическая деятельность были главными чертами этой восхитительной системы, здоровье и жизнерадостность соединялись, чтобы вылечить каждого человека, принадлежащего к этой очень ценной больнице».
По рекомендации леди Харкорт, чью мать вылечил Уиллис, на доктора обратили внимание королевские семьи.
Но не все благожелательно принимали необычного доктора. Когда Георг III в первый раз встретился с ним, это было в пятницу 5 декабря 1788 года, он его сразу же невзлюбил. Вообще -то Уиллис не девушка, чтобы в него влюбляться. Он был не очень старым, высокого роста, сухопарый, седовласый. Внимательный, почти гипнотический взгляд, будто в душу заглядывал.
Это и не понравилось Георгу, а вернее Консунгсу, который ещё только «обживал» просторы сознания короля. Георг попытался оправдать своё предвзятое отношение. Последнее время его стали увлекать вопросы религии, хотя в молодости он этим не увлекался.
— Сэр, ваша внешность и одежда наводят меня на мысль о церкви, — сказал Георг, — вы к ней принадлежите?
На что Уиллис ответил:
—Да, я посвящён в духовный сан, но в последнее время занимаюсь в основном телом, а не душой.
Королю не понравилось ни упоминание тела, ни тем более, души. Он был несколько взволнован. Вернее, недоволен и взволнован был Консунгс, испуганный тем, что доктор может во всём разобраться.
— Я об этом весьма сожалею, — заметил король, — вы бросили профессию, которую я всегда любил, и занялись той, которую я не переношу.
Уиллис согласился:
— Сэр, даже наш Спаситель исцелял больных.
Тут вмешался голубой бриллиант Око Бхайравы. Ведь именно он влиял последнее время на поведение короля и не остановил «вселение» инопланетного разума в короля. Опасная, гремучая смесь, однако получится. С одной стороны Грозное Око Бхайрава, а с другой стороны Консунгс – могут привести к непредсказуемым последствиям, как оказалось.
Под влиянием голубого бриллианта, мелькнувшего в данный момент красным лучом, Георг едко заметил:
— Да, да, но он не брал за это 700 фунтов в год.
Болезни королевских особ действительно приносили Уиллисам финансовую выгоду. Например, за лечение сумасшедшей португальской королевы Марии I доктору Уиллису заплатили высокий гонорар в размере 10000 фунтов, хотя ничем помочь ей не смог.
—Сир! Мы с мальчиками тратим своё время, силы, — без страха ответил Френсис. — Кроме того, нужны средства не только на лекарства, но и содержание клиники.
На это Георг не мог ничего ответить. И всё же именно Уиллисам он был обязан своим выздоровлением в начале 90-х годов, а не своим личным врачам.
Френсис Уиллис был человеком
