Как-то незаметно подкралась осень. Природа затаилась, будто ждала чьей-то смерти. Оно и понятно: осень - такое время года, когда даже смерть стремиться собрать причитающийся ей урожай.
Жители деревни, которая привольно раскинулась на косогоре Киреевского оврага, вот уже который день находились в томительном ожидании: когда покинет наш бренный мир старая бабка Наталья Егоровна Шеховцова, по двору Натаха.
В этих краях принято называть людей не по паспортным данным, а по дворовому прозвищу, которое тянется за человеком и его семьёй из прошлой жизни села.
Который день умирает в муках одинокая старушка, которую местные бабы почему-то считают колдуньей.
Натахе за девяносто, а она и рассудком была трезва, и в сухоньком, но фигурном теле силы сохранялись, да такие, что ей девки завидовали.
В избе чисто и нарядно, и немалое хозяйство ухожено. И для заглянувшего к ней мужика у неё всегда находился стакан, другой самогона первача, настоянного на только ей ведомых травах. После такого визита, мужик ходил по деревне с глупой улыбкой во всю морду лица, и Натаха, как девка перед желанной свадьбой, светилась радостью. Про ту Натаху рассказывали, что сразу после коллективизации, ну, когда по вновь созданным хозяйствам стали ездить городские уполномоченные, повадился в колхоз городской начальник. Ходил он в полувоенной форме и в ярко начищенных сапогах, да во все сельские дела лез с советами.
Случилось это на покосе: сунулся он с советом к нашей Натахе, стал учить, как правильно сено сгребать, а она, бабёнка языкатая ему в ответ: - Ты меня ещё поучи, как правильно ноги раздвигать…
Ну, слово за слово, и дошло до того, что Натаха ему предложила: если он, как мужик, не сможет вот тут, при всех, то отдаст ей свои сапоги, а коли он силён, как хвастает, то она с полным на то удовольствием ещё и вечером его пригреет, и каждый его приезд будет на постой принимать.
Задрала баба юбку и легла на сено. А в то время всё было по-простому: деревенские бабы - не барыни, панталоны им ни к чему.
Растерялся уполномоченный, встал, как вкопанный, но, видно, пересилил свой стыд, спустил с себя штаны принародно, и на Натаху. А она говорит ему: повернись к людям, покажи, есть у тебя, чем девушку ублажить. И узрели все: то, что у мужиков ниже пояса, больше совести имеет и от сраму его член совсем втянулся, спрятался от греха подальше. Ужас, как все смеялись. С тех пор Натаха щеголяла в яловых сапогах, а уполномоченного отправили в город в галошах, и больше он не появлялся. Во всех делах ей была удача, только вот мужики у неё не задерживались.
Натаха пережила всех родственников и век коротала в одиночестве. Видно, срок подошел, а из этого мира
что-то её не отпускает. Вот и судит народ этот факт по старому поверью. Но, зная о том, что конец неизбежен, сообщили в сельсовет. Хоронить Наталью придётся за общественный счёт. Она хоть и ведьма, но наша, свойская. Лежит в беспамятстве, что-то бормочет, и будто бежать ей хочется, или чего другого: то ногами сучит, а то в стороны их разводит.
Ночью нежданно налетел сильный ветер, да и снёс с крыши Шеховцовской избёнки лист шифера. В ту же минуту, как рассказывает Шурка, соседка Натахи, (она сидела у постели умирающей, чтобы той, было не так скучно и одиноко умирать) , в ту же минуту, вслед за грохотом, падающего листа, Наталья Егоровна улыбнулась, вздохнула с облегчением и с просветлённым лицом перешла в мир иной.
Пока в школьной мастерской делали гроб для ветерана труда, главному копальщику Кольке Калмыку поручили выкопать для усопшей Натальи могилу. Калмык в нашей деревне - главный копатель. У него после афганской контузии что-то с головой приключилось: он не может работать, когда им командуют, и рядом кто-то есть, а так, если просто помочь людям, это он без всякой корысти, в одиночестве работает хорошо.
А за день, перед этими событиями, механизатор Геннадий Иванович Шеверёв, а по дворовому - Геник Фантомас, его так звали из-за лысой головы и своеобразных ушей, исхитрился продать в соседний район тележку сахарной свёклы, которая лежала в гуртах в ожидании вывоза на завод.
Деньги у Геника не держались, по причине вредной жены Марийки. Поэтому он гулял весь день и всю ночь, что бы избавиться от денег. Не помнит он, где и как куролесил, но утром проснулся на кладбище. Желание опохмелиться жуткое. (Каждый пьющий мужик поймёт его состояние.) И тут Генька вспомнил, что механизаторы бросили пару пузырей водки в могилу прицепщика Пети Шпыня, который помер намедни от пьянки. И они, верные други, как только гроб Пети стали забрасывать землёй кинули ему в могилу бутылки с водкой! Положить водку в гроб не позволили родственники Шпыня. Старшая дочка раскричалась, как резаная свинья: «Папа из-за выпивки от нас раньше времени ушел!» Хотя каждый раз, как Петя напивался орала на всю деревню: «Когда же ты издохнешь, Ирод!»
Пришлось водку Пете кидать поверх гроба.
Геник проковылял на могилку друга. Желание опохмелиться затмило рассудок. Он откинул венки в сторону, и разгрёб могильный холмик руками. В глубину, дабы докопаться до бутылки, копать становилось всё сложнее, Геник решил найти лопату. Пошел в поисках по кладбищу. Вскоре он наткнулся на Николая, который усердно копал могилу для покойницы Натальи. Геник, подошел сзади, покашляв для приличия в кулак, вежливо спросил на несколько минут лопату.
Калмык повернулся к нему, внимательно разглядывая стоящую перед ним несуразную фигуру, вымазанную в земле, и с синим лицом, но лопату из рук не выпускал. Геник понял, что взять инструмент силой у этого жлоба он не сможет. Скорчив Калмыку страшную рожу, с подвыванием и причитаниями направился к выходу, дабы взять лопату дома. Только он приблизился к воротам, как почувствовал сильный удар по спине. Искры посыпались из глаз, и он потерял сознание.
Очнулся от того, что на него сыпалась земля. Открыл глаза и увидел себя, лежащим в наполовину разрытой могиле Пети Шпыня, а над ним стоит Коля Калмык и сгребает раскиданную землю, дабы ею засыпать Геника, при этом разговаривает сам с собою:
- Быстро Петя, с тебя волосы сползли, и морда, ужас какая страшная стала, как у вурдалака. Выпусти тебя за ворота, так ты всех людей перепугаешь. Ну не лежится в могиле, я не против, гуляй по кладбищу, пока людей нет, а за ворота тебе, Петро, нельзя, там территория живых, а не вашего брата покойника! Радуйся Петя! Сегодня к тебе в гости Натаха придёт, не так скучно будет. Может, трахнет она тебя по-своему, по-ведьмачьи! Видно, что Натаха не один раз скакала на контуженном Калмыке, как та панночка, о которой рассказал Гоголь.
Геник непроизвольно спросил:
- Коля, а она, что, уже отмучилась?
Тут же получил утвердительный ответ Николая.
И вдруг до воспалённого мозга Фантомаса дошло, что сейчас этот контуженый афганец Николай живьём и навсегда закопает его в могиле Пети Шпыня!
Эта мысль подействовала на мозг лучше стакана самогона -первача. Геник, не взирая на вязкую сырость в штанах, взвился, как пружина, раскидав насыпанную на тело землю. Откуда только взялись силы! Он скакал через могилы прытче зайца. Не помнил, как перелетел через низкую ограду и со всех ног побежал к деревне, в надежде, что люди оборонят его от контуженого Николая. Влетел, как ураган, в хату, до смерти напугав жену Марийку и заложил дверь на засов. Только он это успел сделать, как в двери стал, ломиться Калмык.
На шум сбежался народ!
Похороны Натальи Егоровны пришлось отложить на следующий день, по причине не выкопанной могилы
А Геник перестал пить. От пережитого ужаса у него появилось отвращение к алкоголю. И кладбище он обходит дальней стороной. Вскоре его, как самого трезвого, назначили бригадиром механизаторов.
Более старательного тракториста, чем Геник Фантомас, в нашем районе теперь нет. Думаю, что если бы у Геннадия Ивановича росли волосы, то они бы были седыми. Но растительность на теле бригадира трактористов почему-то не приживается.
