Деревянный человечек

омер 11-7853-й сознавал себя уже третью неделю. Сознавал... Живой плотью он не был с рождения. Не мог он припомнить и своей эволюции, поскольку мозги у него отсутствовали. Это не метафора, просто места под извилины не отводилось.
"Де юре" - энергетическая , "де факто" - невидимая глазу оболочка, облюбовала себе крону пятилетней яблони. Той самой… Дюжина разносортных деревьев ветвились на участке Гордеевых, "антоновка" стояла одна. Удобренная навозом, вовремя орошенная купоросом, из года в год хорошо плодоносящая. А потому - с частоколом деревянных подпорок.
Восемь соток истощенной ("патриарх" не мог физически, а дети воротили нос от органики) земли, окружали дом из силикатного кирпича о двух этажах. До рейсового автобуса триста метров огородами, до города – полчаса неспешной езды.
Становление объекта совпало с вегетацией всего зеленого, красного, фиолетового. Весна... В это самое время, аура ученого, где-то до той поры витавшая, повисла невидимым аэростатом над яблоней. Эфемерная оболочка Михаила Сергеевича, кое-кто называл ее душой, стала у дерева на прикол. Почему? Зачем?
Ответить на этот вопрос тогда было некому - никто ничего не знал. Позже, как говорят прокуроры, вновь открылись особые обстоятельства. А значит - пришла пора подведения итогов.

                                                                                      ***

Все душевные силы Семьи, некогда устремились в одну точку - поиск покупателя отцовской дачи. В конце – концов, дорогостоящий финансовый проект, к радости всех действующих лиц, увенчался успехом - подворье продали. Ссоры при дележе имущества между сестрами не возникло: покойный поделил недвижимость по-справедливости.
Лидия, дрожа от нетерпения, обзавелась давно желанной шубой из канадского песца. Сделала она это задолго до зимних холодов, не вняв совету старшей сестры, дескать, сейчасч не сезон, и выбор ограничен.
Вера отправила свою дочь на учебу в Сорбонну. Дмитрий, муж Лидии, продав свой новый "лацетти", и слегка добавив, купил подержанный "туарег". "Веселится и ликует весь народ!"
Михаил Сергеевич, в свое время вел архив, если можно назвать этим словом, сотню перевязанных аптечными резинками писем. Надо отдать ему должное - все конверты он тщательно нумеровал: имена, даты...
В очередной раз Лидия затевала капитальную уборку. В отцовском доме она ютилась с семьей временно, пока улаживались дела по наследованию, Вера - иногородняя, сестер разделяли три сотни километров.
При живом отце эту, не сказать что приятную процедуру, она проделывала раз в год, выбрасывая многочисленные упаковки, подшивая разбросанные счет - квитанции. Не раз спотыкалась она о громоздкую коробку из-под принтера, которой никак не находилось постоянного места. Рассерженная, Лидия села за переборку отцовского архива, намереваясь выбросить большую его часть, оставив несколько посланий на память.
В корзину полетели ее собственные письма, письма Веры. К мужской переписке женщина отнеслась внимательнее не из уважения - из любопытства.
Сережины (Сергея Никандровича) письма, особого интереса для нее не представили: охота, рыбалка, скабрезности про женщин.
- Вот тебе! – обрывки его писем ожесточенно летели в мусорную корзину.
Совсем по-другому смотрелись послания Олега Ивановича, человека обстоятельного и самобытного. Как же - доктор медицинских наук!
В общей переписке всего шесть его писем, и порядковое четвертое явно отдавало мистикой.
"…нет сомнений Миша, у тебя аппендицит. Чем раньше ты сделаешь операцию, тем лучше. В нашем возрасте тянуть с этим не надо.
Если надумаешь, дай знать, не пройдет и пяти часов, я буду перед тобой, как лист перед травой. В свете моих опытов, твоя грядущая операция, как нельзя кстати. Подробности обсудим при нашей встрече. Что касается твоего остеохондроза…”.
Пятое письмо интриговало еще больше.
"… Как и обещал, я провел все необходимые манипуляции, и готов начать вторую стадию нашего с тобой эксперимента. В том, что он закончится лучшим образом, я не сомневаюсь. Или мы получим клетчатку, инкрустированную твоей цепочкой, или я не ученый.
Как только Лида с Димой уедут в Домбай, я по твоему звонку тут же примчусь к тебе. Мы все устроим как надо, не пройдет и двух дней. Дочке расскажешь обо всем позже. Впрочем, лучше это сделаю я.
Но сменим Миша тему. Хочу поплакаться тебе - слива, что ты мне дал, почему-то не растет. Что только я не пробовал…”.
"В чем дело? - недоумевала Лидия. Что за тайна у отца".
Письмо на эти вопросы не отвечало, оставалось выяснить это у Олега Ивановича. Если он еще жив.
Жив! Небольшого роста, упитанный, но юркий мужчина, выглядел моложе своих семидесяти пяти. От научных дел он отошел несколько лет назад, но это не мешало ему продолжать свои странные, как считали некоторые, медицинские опыты. Здесь он чувствовал твердое плечо своих бывших коллег и состоятельных друзей.
"Маленькая собачка, до старости щенок!" При взгляде на жизнелюбивого медика, невольно вспоминалась эта присказка.
Приезду Лидии друг семьи удивлен, и не скрывал того. Вдовый, он жил со своим сыном и невесткой. В этот неурочный час, в доме вовсю шла закрутка маринадов и солений. Чтобы не мешать процессу "день - год кормит", Олег Иванович и гостья вышли на улицу, прошли в сквер.
"Разве отец не посвятил ее в свои секреты?"
"Какие секреты? Она ни о чем представления не имеет!"
- Не успел! - искренне горевал Соковнин. - Долго запрягал. А у "проклятой" свое расписание и регламент, свои правила игры.
Какое-то время собирался с мыслями. Говорить на медицинские темы он мог часами, но гостья временем не располагала.
- Эксперименты с человеческой ДНК-цепочкой и клетчаткой растений начинались в Питере, - медик говорил медленно, интонационно выделяя значимое, - до них такое уже проделывали за океаном. - С помощью сложных методик, выделенные из человеческих клеток молекулы ДНК, помещали в древесные клетки. В питательном растворе те начинали делиться, образуя свою тканевую культуру. Вживленные в нее ДНК, в свою очередь, тоже размножались, ничем себя до поры не проявляя...
- Вот так Лидочка! - Олег Иванович вопросительно смотрел на женщину; дошло ли…
Дошло.
- Вы не сказали главного.
- Да, не сказал. Ждал, когда сама спросишь. Точно такой опыт я проделал и с твоим отцом, Мишей. Основой для выделения генной цепочки послужил его аппендикс. Я выпросил у коллег фрагмент отростка сразу же после операции. Заплатив за это свою цену - сказал для какой надобности.
Не прошло и пяти дней, я внедрил реплику в яблоню, Миша почему-то выбрал ее. В кроне дерева мы закрепили бирку с его фамилией и номером опыта.
Так что Лидочка… Миша от нас не ушел, он продолжает жить со своим деревом. Пройдет тридцать-сорок лет, и по законам природы, яблоня превратится в труху. Но это ничего не значит, останется ее поросль. Иначе, в любой ее щепке и прутике – человеческая суть моего друга. Не скажу, что он вечен, но лет пятьсот думаю, проживет.
Лидия похолодела, они ведь ничего этого не знали! Вот почему он последнее время тянулся к "антоновке".
Рассказывать о своем коммерческом проекте задним числом женщина не стала, не хотела огорчать друга семьи. Уж как-нибудь сама расхлебает эту кашу.

                                                                                                ***

Дома она пересказала разговор мужу. Тот выслушал ее с прохладцей, а через час и думать забыл. Одно слово, не родной отец…
И Лидия отправилась на свою бывшую дачу. Еще издали, у нее пошли мурашки по коже: она не увидела знакомой кроны. Неужели срубили...
Так и есть, опоздала, на глаза гостьи навернулись слезы. Говорить на деликатную тему со сторожем она не стала, сказала первое, что пришло на ум. С замиранием сердца прошла к месту, где когда-то стояло дерево. Теперь там был пенек, по пояс торчавший из земли.
Помнится, отец любил читать в тени этого дерева... Бывало, сядет в старую, плетенную из лозы качалку…
Сопровождающий, уловив в ее глазах немой вопрос, сокрушенно развел руками.
- Что делать, хозяева так решили. - Грушу на этом месте посадить думают. Корчевать не стали, времени не было, в Египет путевка горела. Вот вернутся из-за бугра, с пеньком в два счета разделаются. А вам-то что?
- Ствол куда дели? - у Лидии снова повлажнели глаза.
- Зачем он вам? - сторож удивлен. – Если что, ищите на свалке, больше негде.
Долго бродила Лидия среди беспорядочного нагромождения спиленных деревьев, своего рода "клондайка". Время от времени здесь появлялись деловые ребята с бензопилами. Мощно поводя плечами, они в считанные часы заваливали все вокруг чурбаками. Тут же вертелись покупатели. Товар – деньги – товар!
Наконец, ей улыбнулась удача, она признала в деревянном обрубке свою яблоню. Отличила ее от других, по неумело отпиленной когда-то ветке. С болью смотрела женщина на трехметровый ствол, оббегая его глазами, заходя с разных сторон.
Бирка… Та самая... На одной из рогатин, еле видна табличка одного с листьями цвета.
При термической обработке титана и циркония их поверхности расцвечивались немыслимыми цветами побежалости. Это их качество умело использовали ювелиры, имитируя, таким образом, краски осени. Мишина табличка была из циркониевой фольги.
Раздвинув листву, Лидия присела на корточки.
"Михаил Сергеевич Гордеев. Род. в 19** году. Опыт № 11-7853" - чем-то острым выведено на тонком металлическом листе.
"То, что осталось от яблони, надо забрать. Во что бы то ни стало. Этот кусок ствола, все равно, что урна с прахом. Правда, с некоторой разницей… Впрочем, без разницы! - думалось".
Она позвонила мужу.
- Нашла, что искала! - Лидия категорична. - Слушай меня внимательно. В течение получаса сделай для меня одну вещь. И умоляю, никаких вопросов, все расскажу потом. Купи рекламную газету, и отыщи тех, кто режет по дереву. Два-три адреса. Жду!  
Через полчаса она звонила по одному из них.
- Хотела бы иметь барельеф любимого человека. - Из дерева. По фотографии. В половину натуральной величины. Это можно сделать? Не беретесь? Очень жаль!
Еще звонок.
- Материал ваш?
- Мой.
- Какой?
- Яблоня.
- А если из липы? Яблоня – порода твердая, мастеру с ней трудно работать.
Была еще пара напрасных звонков. И наконец… приезжайте!

***

Лидия вызвала минивэн, в обычной легковушке обрубок не уместить. У водителя, когда он приехал, глаза полезли на лоб: ехать за тридцать верст… за корягой? Да… У богатых свои причуды.
И вот Лидия у краснодеревщиков. Руководитель мастерской, глубокомысленно потирая нос, уточнял детали.
- Барельеф с детскую головку? Ничего, что он будет из шести деталей? Уверяю, вы не заметите стыки и под микроскопом. Текстуру подберем, нам не впервой!  
Лидия не против такой постановки вопроса.
- Где фотографии?
- Завтра привезу.
- Сроки? – ремесленник в раздумье водил ногтем по срезу яблони. - Если по обычной цене – месяц, если срочно – в двадцать дней уложимся.
- Если срочно? – Лидия напряглась, боясь услышать неподъемную цифру.
Хозяин назвал. Она согласилась.
- Значит до завтра, - деревянных дел мастер довольно потирал руки. - Не забудьте о предоплате в сорок процентов. У нас так принято.
Решение о барельефе пришло к Лидии в самый последний момент. Пока ехала в голову ей