в бессловесном звере Ума, типичного для нас, Но в чём отказываем всё же, Не без причины, так похожим На нас зверям, не видя в них Умерших родичей своих. \А то, что это души ближних, Ушедших в тёмный мир иной, В коте иль псе, что время выждав, Любя, к нам возвратились вновь, Поверить случай лишь заставит, Что, впрочем, нашей жизнью правит, Хоть Павел о подобном знал, Но мысль о жизни душ он гнал. \Когда ж за день до переезда К нему бродячий кот пристал, Как будто привлечённый вестью, И ластиться змеёю стал, Невольно мысли появились, Что это неспроста случилось, Ведь чтит традицию народ, И нужен к новоселью кот. \Прогнав его, въезжать готовясь, Он, хлопотами увлечён, Не знал, что будет мучить совесть, Лишь позже осознал, что он Не тварь бродячую обидел. Коря себя, что в ней не видел Покойную сестру свою, Ведь он считал, она в раю…
Открытие Веры
Прошло полгода. Сделав визу, Она приехала сюда И стала в Швецию ждать вызов, Все ночи в негах, дни – в трудах. Под вечер в гости к пальмам южным Они шли в зимний сад, где дружно Живут растенья стран чужих, В России странно видеть их. \В «Виктория палас» купаться, Потом к дворцу на Стрелке, с ней Совсем где скоро, рад стараться, Окрутит Павла Гименей. На парковой скамье сидели, На листья лотоса глядели, И целовались много раз, Тайком от любопытных глаз. \И посидев в тени акаций, Пешком от Стрелки шли они Пейзажем волжским любоваться По набережной, в эти дни Где мрамор лишь и мало тени, Фонтанов мимо, в праздной лени, В виду фасадов шли они, Беседою увлечены. \Вдыхали свежий волжский ветер Следя за парусом в волнах, И подходили, не заметив, К концу проспекта Гужвина. Квартал гляделся одиноко, Из европейского далёка Сюда капризом занесён, Тут явью стал имперский сон. \Кормой петровского фрегата Тут высится красивый дом, Решёткой римскою богатой От Волги берег ограждён. Скамьи, газоны и оградки. Вся площадь, вымощена гладко, Колонны с вехами побед, Лишь духа русского тут нет.\ Ну, бюрократия, конечно, Обязана царю Петру. И вот он здесь увековечен. На волжском нежится ветру. Болван, отвергнутый Казанью, За бессловесность в наказанье К нам привезён и водружён. Смущать умы нам должен он.\В местах, прибавленных к державе, Вполне достоин он стоять По историческому праву. Тут ни прибавить, ни отнять. Власть поместить его в Казани Не смела. Быстро указали б Ему татары на порог, Скандал представить Павел мог. \Но почему же не Ивану, Тут монумент? Он покорил, Сей край, и это очень странно, Всегда тут дух его царил. И ныне многие считают, Что Грозному не уступают, Цари Европы тех времён, В жестокости им равен он.\Цари его стеснялись славы, Спасая от злословья трон, Из тех, кто нами после правил, Его ценил лишь Сталин, он И сам к его стремился цели, Жаль не родился Церетели Когда грузин в Кремле царил, А то б шедевр нам подарил. \Могу на площади на Красной Его представить посреди, Лицом к стене Кремля ужасным С крестом на высохшей груди И в ханской тюбетейке пышной. Тут мавзолей совсем не лишний, Как юрта хана сей Орды. И башни - стражников ряды. \И в Астрахани он не лишний, Там, где другой кумир стоит. За шумом струй фонтанных слышно, Как Воротынский говорит, Когда царю доклад он пишет. Тут до сих пор всё прошлым дышит. По воле грозного царя Тут крепость создана не зря. \Как будто побывав в Европе, Наш Павел с Верой шли туда, По выложенным плиткой тропам, Где словно зеркало вода И лебеди, и планетарий, Где просвещался пролетарий И на вопрос: «Что - небо? Твердь?» Наглядный получал ответ.\ Потом шли мимо зданий чинных Посольства, местного суда И птицы, в память жертв невинных Оставленной тут навсегда, Анютины где плачут глазки. Вдоль стен, где купола как в сказке, И кажется, что царь Салтан Там ждёт купцов из дальних стран. \От Розочки мимо «Кристалла» Вверх, до Пречистенских ворот, Историю словно листая Сперва назад, потом вперёд. Собором белым любовались И потихоньку целовались. С холма кремлёвского сойдя, На площадь новую глядя. \Потом, туда шли, где фонтаны На пол гранитный струи льют, Смотреть, как башни – великаны На свой ночной дозор встают. Как с солнцем заходящим споря, Поверх базилики собора, Слепя прохожих, в вышине Кресты словно горят в огне. \В конце прогулки пешеходной Шли вновь до башни Угловой, Там видеть их на переходе Мог медиум частенько мой. Он видел, что, по всем приметам, Нет памятников тут поэтам, «Коль буду в бронзе воплощён, Стоять мне тут,- так думал он - \С Тредиаковским и Шаховским, И Хлебниковым у стены, Отлитым скульптором московским. Тут, где вдали от тишины На оживлённое движенье Взирая, в вечном небреженье На толпы тех, кому служил, Я бы посмертной жизнью жил.»\\\\Царей лишь помнят тут веками, Традиция не прижилась: Гордиться прежде земляками. Да, в этом виновата власть Иль не было людей достойных, Известных не заслугой в войнах, А гениальностью своей, Чтоб тут стоять в тени аллей? \Средь улиц или даже в парке, Напоминая в спешке лет, В обычной суетной запарке, О тех, кого давно уж нет. О людях тех, что здесь ходили, Обычными, казалось, были, Незримый излучая свет, И в вечности оставив след. \Была центральной власти ревность, Чем всякий здравый смысл, сильней. Центральную тут пели древность, И всё, что связывалось с ней. Чужих названий одноликость, Убожество и грязь, и дикость, Провинции безликий быт. Не тут ли корень их зарыт? \В том, что таланты собирались, Как сливки с крынки молока. И в центр державы забирались Служить царю, и так века. И заедали гениальность Тупая дум провинциальность, Перед наместниками страх И крепостничество в умах. \А тот, кто богом был отмечен Тем, что могучий дар имел, Из них лишь тот увековечен Тут, кто в столице прогремел. Кто скажет, справедливо это, Не прав, такая уж планета Колонии судьбой дана: Столице житница она.
Дела и заботы
Всё ж, Вере вновь необходимо Пока отставить роль жены. Быть с милыми как не хотим мы,Но всё ж трудиться мы должны. И на симпозиум научный, То на приём какой-то скучный Летала, то была она Цикл лекций прочитать должна.\Была она судьбой довольна, Отвлекшись от учёных книг, О Павле думала невольно, Его увидеть хоть на миг Желая, всё же не умела Как он своё покинуть тело Словно постылую тюрьму И улететь душой к нему. \А что наш Павел, чем он дышит? Какой работой увлечён? Свою нашёл ли в жизни нишу? Доволен ли судьбою он? Мы знаем, что сидеть без дела Не будет он, в уме созрела Такая схема у него:Извлечь сверхприбыль из всего. \Обрадован успехом Веры, Мой Павел получил патент. Он будет на планете первым, Кто даст всем людям инструмент, Что в гениев их превращает И щедро так им обещает Всё то, что всем и так дано, Но странно распределено: \Ведь кто тома запоминает, Кто мысли может прочитать, А кто в уме, не понимая Как это делает, считать. Всё то, чему не научиться, И чем лишь можно отличиться, Коль ты талант получишь свой Как возле ёлки в Рождество. \Стремление к игре и риску - Такой же, как и все, талант. Он думает. Решенье близко. Он возвращается к делам. Так и партнёров он находит, С кем свой товар и производит. Через маркетинг, вот народ! Гармонию он продаёт:\От аппликаторов с узором До косметических дворцов. По городам - его конторы, Реклама, тучи продавцов. Уж за рубеж идёт поставка, Растёт его налогов ставка, А, значит, с нею капитал. Он о таком и не мечтал. \Преображеньем и талантом Теперь народ не удивишь. Кариатидой иль атлантом Стать может каждый, выбрав лишь Простой матричный резонатор, Чем фирма Павла так богата. Хотя и там есть свой секрет: Не выйдет, если веры нет. \Теперь он жизни смысл находит В том, что в работу погружён, Он совершенство производит, Презренной алчности лишён. Хотя азарт им и владеет, Но он его смирять умеет, Себя почувствовав Творцом, Спасителем, миров Отцом. \Он в тех трудах не ищет славы, Под псевдонимом он знаком Тузам и писарям лукавым, Что беспристрастным языком О новой фирме написали, И знака только лишь и ждали, Чтоб умилённо расхвалить Иль чёрной краскою залить.
Свадьба
Лишь только стал миллионером, Подумал, что теперь как раз Пора им пожениться с Верой, Пока в заботах не погряз. А то проверки и наезды, И мненья главного невежды, От коего зависим мы. Недалеко и до тюрьмы, \Коль не поделишься доходом. Тут власти, рэкет и родня Крестовым собрались походом Идти к нему, чтобы отнять Своё. Узнать, откуда «бабки», Как? Чисто всё? Как, взятки гладки? Да этого не может быть, Чтоб честно мог он всё нажить! \А родственники, что гнушались Его недавно пригласить Все удивлённо сокрушались:-- Как он про нас посмел забыть?!И вне себя от гнева были, Когда газеты раструбили Подробности для простаков О свадьбе в клубе моряков. \О том, что пили и что ели, Про бриллианты и гостей, В чём были и на чём сидели, И много разных новостей: Что абсолютной красотою, Под ручку с бизнесменом стоя, Невеста поразила всех. Ну а жених был - сам успех. \Сложён как бог, в глазах сиянье, Как будто вечность впереди, Он сразу центром стал вниманья. С гвоздикой алой на груди, В костюме тыс’ч за сто зелёных – Ряд признаков определённых Богатства, славы и ума. Таких же приглашённых тьма, \И дюжина гостей нездешних, В которых чувствовался шик. От наших отличить, конечно, Совсем не трудно было их: По-итальянски говорили И не по-русски водку пили, Сыны Италии с лица — Друзья невестина отца. \Столы накрыты были кругом. Был занят свадьбой зимний сад. Там молодые друг на друга Влюблённый обращали взгляд. И как благословенье свыше Струился свет с прозрачной крыши. И влажных тропиков цветы На них глядели с высоты. \Но вот уж «Горько!» закричали. Весь свадебный ген’ралитет, Держался строго поначалу. Про Нобелевский комитет, Про медицину говорили, И взглядом жениха сверлили. Загвоздку видя лишь одну: Что он пижон и парвеню. \И поползли из клуба сплетни О связях с властью, крутизне, Жизнь так же каруселью летней Кружилась как в волшебном сне. У них друзья в «долине нищих», Их принимают в сферах высших. И в Опере по вечерам В их души музы льют бальзам. \В консерватории органом Они свой услаждают вкус, И блюдам разным иностранным Предпочитают a la Ruse. Поверим, что в их жизни брачной Не будет ни минуты мрачной. Кто счёт обидам не ведёт, Тот в браке счастливо живёт. \Хоть Вера и считалась русской, Но русский знала лишь чуть-чуть. Учить его – была нагрузка: Авось, придётся где-нибудь. Вот и язык ей пригодился, Когда однажды он напился. Но в этом не его вина, А лишь заморского вина. \Но эта мелочь не затмила Их отношений ни на гран, И называла Вера милым Всё так же Павла, и за грань Обиды не переступила. В тот день и новость поступила: В Стокгольме за труды она Лауреатом названа.
Охота на Павла
В Стокгольм уехав, по мобайлу С ним Вера сохраняла связь, А он душой к ней, как бывало, Летал частенько хоть на час. И, в общем, рад он был, конечно, Что за покупку жизни вечной Мир заплатил ей миллион. Какой же всё же скряга он! \Не то, что Павел! В банке бомжам, Таким, каким бывал и он, Счета открыл, чтоб каждый ожил, Надежду получил и дом. Он им помог за дело взяться И от привычки отказаться Плыть по теченью как г---- И пахнуть дурно как оно. \Открыл ночлежки, душевые, Одежду начал выдавать, И бомжи, прежде чуть живые, Тихонько стали оживать.
