настроение, когда проснётся, поскольку солнце уже не будет светить в окно комнаты. Болела голова, надо было встать, разжевать две таблетки цитрамона и принять душ. Хорошо было бы в его состоянии выпить пиалу куриного бульона, но ждать, пока он сварится, не представлялось возможным; пришлось обойтись бульонными кубиками. Управившись с этими делами, можно было снова прилечь и расслабиться в надежде, что не позвонят с работы по какому–либо делу, поскольку свои личные заботы игнорировались. Звук в телевизоре был выключен, а меняющаяся картинка на экране не вызывала любопытства, и незаметно для себя он задремал, но ненадолго: вскоре
раздался звонок у двери. За порогом стояла Вероника, и Константин растерялся, уже забыв о данном обещании заниматься с ней математикой, но хорошо помня, что произошло ночью.
- Можно войти? – уверенно прошла она в прихожую, сбросила туфли, не обращая внимания на то, как они упали.
- Проходи, проходи, - отвечал хозяин, вспомнив всё при виде ученической тетради в её руке.
Он провёл её в комнату, посадил в кресло, придвинул журнальный столик, а сам вышел переодеться: было неудобно находиться в халате рядом с девушкой.
- А Вы не ждали меня?! – с явным упрёком улыбалась гостья переодетому уже хозяину, потом сняла с себя тёплую вязаную кофту, накинутую на плечи, и бросила на пол рядом с креслом.
- Мне нравится твоя бесцеремонность, сударыня, - говорил он, поднимая кофту.
- Я всегда знала, что нравлюсь Вам, - отвечала девушка, и Константину вдруг стало не по себе от её нарочитой, как ему показалось, смелости и от своего запоздалого сожаления о прошедшей ночи.
- Тебе не кажется, что ты ошибаешься? – спросил почти удручённо.
- Нисколько.
- Хорошо, пусть будет так. Всё равно это ничего не меняет.
- Неправда! Меняет!
- Что именно?
- Я буду твоей женой!
- Вероника! – воскликнул он изумлённо, поглядел на неё и понял, что девушка вот – вот заплачет.
Она выпила принесённой им воды и заметно успокоилась.
- Простите меня, я давно хотела признаться.
- Я не уверен, что тебе это надо, - Костя помолчал, растерянный, потом продолжил.– Давай не будем об этом. Нам надо заниматься? – решил он вопросом закончить этот разговор.
- Хорошо. Пока не будем, - отвечала девушка, сделав ударение на слове «пока», а Константин был рад и этому уклончивому ответу.
Он разложил учебники, принесённые из бывшей детской, своей комнаты, где они лежали на верхней книжной полке уже много лет с тех пор, когда туда их положил отец,
учившийся в своё время в техникуме, а позднее пользовался и сын, при случае. Они нравились ему доступностью изложения. Решено было начать занятия с самого начала курса, и Костя, объясняя материал или помогая ей решать задачи, старался выявить проблемы в её знаниях и привить навыки максимально короткого решения, по возможности, одной формулой. Вероника же совершенно успокоилась, снова перейдя на прежнюю форму общения, казавшуюся бесцеремонной, а мужчина чувствовал, что ему нравится её поведение, понимая при том, что его не может не беспокоить это обстоятельство. Позднее, сидя рядом и наблюдая, как он решает задачку, она положила голову ему на плечо; он тут же встал, отошёл к окну.
- Прости, больше не повторится, - подойдя, говорила девушка.
- Я надеюсь… Иначе, это наше последнее занятие.
- Жестокий ты!
- Я ведь женат.
- Это ничего для меня не значит: у тебя нет детей, а будут только мои.
- Глупенькая! Ты знаешь - сколько мне лет? Ты почти вполовину моложе меня.
- И не вполовину, а лет на десять.
- Мы не о том говорим. Ты меня просто не знаешь, а знала – относилась бы по–другому.
- Я знаю, что люблю тебя, и больше ничего не хочу знать.
- Нет! Так нельзя, - Костя терял терпение, но тут ей позвонили.
- Это – мама. Домой зовёт.
Уходя, Вероника положила ладонь ему на грудь, глаза её блестели.
- Ты не представляешь, как мне хорошо сейчас!
Он покачал головой: «Дурочка!», не зная, что и думать после всего случившегося, но, поразмыслив немного, решил, что время всё расставит на свои места: скоро приедет Валентина, Вероника поступит в институт, а то, что было с Верой, уже не повторится.
После полудня позвонил генеральный директор, поинтересовался здоровьем и попросил проехать на один из объектов, решить возникшие там проблемы. Домой он, уставший, вернулся уже к вечеру, кое–как поужинал и рано лёг спать, быстро заснув. Проснулся от того, что наверху в квартире что–то упало на пол, этот резкий звук и разбудил его. Константин глянул на часы, – было около полуночи - повернулся, освобождая затёкшую руку, потянулся. Скрип его кровати тут же был повторен в комнате Веры. Нужно было осторожно переместиться к стене на не скрипучую часть кровати, но, рассердившись на себя за такую мысль, он решительно встал и перешёл в другую
комнату. На этот раз заснуть ему удалось не сразу: основной инстинкт, к его досаде, долго давал о себе знать.
Уже утром его вновь разбудил, на этот раз, телефонный звонок; было ещё очень рано, и сослуживцы, затевая пикник на речном острове с шашлыками и ухой, приглашали его, торопя. Охотно согласившись сначала, он вдруг подумал, что не может обидеть Веронику,
и решительно отказался, не поддаваясь на уговоры. Приведя себя в порядок, прошёл на кухню, попить кофе, но не было хлеба, чтоб сделать бутерброд, и надо было сходить в магазин, но подумал, что сходит позднее, а пока обойдётся без хлеба. В восемь часов в дверь позвонили, и сияющая Вероника, войдя стремительно, прильнула к нему, положив голову на грудь.
- Что ты, что ты! – растерялся Константин. – Мы же договорились!
- Прости! Я так счастлива, что призналась тебе!
- Я не смогу заниматься с тобой.
- Обещаю держать себя в руках, можешь мне верить.
Она, и правда, сдержала обещание в течение занятия, и лишь уходя домой, попросила подержать её за руку. Не понимая - зачем, он взял её руку в свои, она же прижалась к ним щекой и замерла, затем повернулась и вышла. «Что я делаю?!» - в панике думал мужчина, чувствуя, что ему не безразлично, как она к нему относится, и желая лишь одного, что б как можно скорее приехала Валентина.
Он собрался, сходил в магазин за продуктами, а на обратном пути встретил Веру, а глядя на неё улыбающуюся, понимал, что уже не хочет вспоминать о том, что было между ними.
- Что же ты не пришёл вчера? - спрашивала женщина укоризненно, взяв его за локоть.
- Здравствуй, Вера! Прости меня за ту ночь! Нам не надо больше встречаться.
- И ты думаешь, я поверила тебе? Нет, милый, я помню, какой ты был тогда!
- Я был пьяный дурак. Вот и всё.
- А у меня осталось другое впечатление, - смеялась женщина. – Своим чувствам я привыкла доверять.
- Я не смогу полюбить тебя, к тому же, на днях приезжает Валентина. Не хочу больше обманывать её.
- Хочешь – я сама приду к тебе?
- Нет! Шило в мешке не утаишь. И потом… Я – не хочу.
- Значит, останемся просто друзьями?
- Прости, по-другому не могу.
- Ты не думаешь, что мне немного обидно?
- Мы оба этого хотели, оба виноваты.
- Ну, хорошо. Позволь только оставить мне небольшую надежду, - она опустила его руку. – Спасибо, что помогаешь Веронике. Это ничего, если я буду заходить, когда приедет Валентина?
- Милости просим! – улыбался Константин, чувствуя, что на душе стало легче.
Почти неделю продолжались занятия с Вероникой, приходившей поздно вечером, когда Костя возвращался с работы. Во время занятий она вела себя сдержанно, лишь изредка, словно невзначай, прикасаясь к нему, но однажды сказала уверенно, чего он никак не ожидал и потому оторопел.
- Если б ты знал, как мне трудно сдерживать себя! Единственное, что меня как-то успокаивает: ты уже думаешь обо мне, я это чувствую. Поэтому будет лучше, если ты поскорее расстанешься с Валентиной.
- Ты рассуждаешь, как взрослая, но обманываешь себя: тебе просто кажется, что любишь, - говорил он спокойно. – Сколько тебе лет? Семнадцать? Восемнадцать?
- Скоро девятнадцать. Я поздно пошла в школу – так получилось, а мои рассуждения – это воспитание. В жизни всё было непросто и у деда с бабкой – они два раза расходились- и у отца с матерью. Я хочу, чтоб у нас всё было по-другому.
Костя ничего не ответил, уверенный, что её учёба в институте всё расставит на свои места, хотя уже подозревал, что сам хочет другого. Последний раз она пришла в тот день, когда приехала Валентина. Они уже не стали заниматься, а Костя постарался объяснить ей, как вести себя на экзаменах. Вероника была сдержанна, а он видел её подавленное состояние. После её ухода Валентина заметила шутливо, что, де, муж времени зря не терял в то время, пока жены не было.
- Глупости не говори, - отвечал тот строго, не ёрничая, хотя понимал, что жена права.
- И всё же я уверена, что ты ей не безразличен, - отвечала она, - хотя, конечно, от молоденькой девушки это можно ожидать.
В поведении Валентины чувствовалась какая-то отстранённость, даже холодность: так всегда бывало в их отношениях после некоторого времени разлуки, и хотя позднее это неприятное ощущение проходило, но большой нежности между ними никогда не было, и не по вине Константина; но в глубине его души прочно обосновалась тихо ноющая язва досады и сожаления по несостоявшемуся большому чувству доверия и взаимного самоотречения, по обоюдному ощущению восторга и экстаза в минуты близости, такого
экстаза, как представлял он, когда кажется, что ты купаешься в объятиях любимой, когда знаешь, что она чувствует то же самое.
Поздно вечером пришла Вера и засиделась надолго (они были дружны с Валентиной), обсуждая ничего не значащие для мужчины темы, на что тот и не был в претензии, занимаясь своими делами. Она вела себя непринуждённо, так, словно ничего не произошло за время отсутствия хозяйки, и Костя решил, что особого интереса к нему со стороны гостьи уже нет, довольный этим. Уходя, Вера официально пригласила их на день рождения своего бывшего мужа, отца Вероники, а на удивлённый взгляд хозяина, засмеявшись, ответила просто, обыденно.
- Да, мы разошлись, и теперь нам нечего делить, так почему же я должна его сторониться, при том, что он ещё и отец Вероники? Так что приходите обязательно, словно пришли ко мне, а не к нему, не знакомому.
Можно было воспринять приглашение, как любезность, не придав ему значения, но Валентина согласилась с радостью, которую муж отнюдь не разделял, надеясь отговорить её; ему почему-то была неприятна мысль об этом празднике.
Торжество, между тем, состоялось, и он был вынужден принять в нём участие, как ни старался избежать этого. Довольно просторный зал обычного кафе, где собралось около полусотни гостей, был обставлен таким образом, что столики, предназначенные для четверых человек, располагались по его периметру, развёрнутые диагональю к центру зала, очевидно, с расчётом на то, что б никто не сидел к нему спиной. К Константину и Валентине, остановившимся в нерешительности, поспешила Вера, провела к двум сдвинутым вместе столикам, за коими сидели Вероника, двое мужчин, один лет сорока, очевидно, виновник торжества, а другой, солидного вида, показался знакомым Константину, и молодая видная женщина. Вера представила вошедших, и Константин поздравил именинника, вручив ему букет цветов. Взяв под руку
