самом обыкновенном в ... нечеловеческом!"
"Да что вы говорите, - всплеснула руками Александра Валерьевна. - А я то думала, чего й то Клеврет Станиславович перед зеркалом станет, и давай язык высовывать, да крутит им, да вертит в разные стороны. Тренировал, значит!?" Вольдемар никак не прокомментировал реплику Александры Валерьевны. Он вдруг заторопился, как-будто боялся, что его прервут:
"Встречи и попытка выяснения ситуации с представителями наиболее влиятельных политических сил не привнесли ясности в моей голове, даже при всем том, что в попытке понять я привлек и имеющиеся в голове мозги.
И здесь надо бы было остановиться, что я и решил сделать. Этому решению вполне соответствовали и навыки на уровне менталитета - ничего не доводить до конца, ибо этот конец может оказаться и твоим собственным. Очень разумный тезис. Мне бы ему последовать и в этот раз, но... рука потянулась к телефону, и я набрал домашний номер бывшего одноклассника ныне занимавшего некую ответственную и столь же таинственную должность в службе безопасности. После традиционного обмена новостями о знакомых, их успехах и неудачах, я перешел к своему вопросу. "Слушай, мне нужна твоя консультация",- начал, было, я. После чего вкратце начал рассказывать о своих контактах с представителями разных политических сил, а когда дошел до своих то ли подозрений, то ли прозрений по поводу языка моих собеседников, он вдруг меня прервал: "Вижу, брат, что жениться собрался. Пора, пора..." Я несколько удивился такому повороту его мысли, но он не дал мне отшутится, и добавил: "Дело, брат, серьезное. Для консультации мне нужна более детальная информация о невесте. Давай об этом как - нибудь при встрече". Я попытался вернуться к теме, но он вербально засуетился и попрощался.
Встреча с ним произошла неожиданно, в самом, что ни наесть неожиданном месте - на одном из перекрестков. Я привык к тому, что он как высокое должностное лицо все на машине служебной или своей раскатывает, а тут вдруг при переходе перекрестка кто-то взял меня за локоть. Я нервно оглянулся, смотрю Он. "Только тихо. Излагай твои вопросы. Да не крути головой. Делай вид, что мы с тобой незнакомы. Когда говоришь, в мою сторону не смотри". Делать нечего принял я его эти условия и повторил детальней, то, что по телефону вкратце рассказал.
"Словарь у них, конечно, отработан" - выслушав меня, подтвердил мои выводы Знакомый. - Уж я то знаю. Мы и не замечаем, что проглатываем ... Вот, например, никогда не скажут, "мы хорошо поработали", а обязательно "мы провели большую работу". И думай после этого, что хочешь! Если не задумываться, оно, конечно, кажется все равно. Но ведь, если сказать "мы хорошо поработали", то и спросить можно, что ж вы такое, хлопцы, сделали, что это хорошо? А скажи "провели большую работу", то и не понятно. Что-то делали, а в конце руками развели, извините, мол, не получилось. Мешали нам все!"
Или вот "большую помощь мы оказываем"... Так помогли все-таки или как... Оказываем...!"
"Слова словами, - Он внимательно оценивающе поглядел на меня, - но здесь дело может поглубже будет. Не только в словаре дело". Я не понимая уставился на него. "В языке! - громким шепотом выдохнул он. И здесь я, так же как и вы выразил на лице своем недоумение.
Но он вдруг заторопился, постоянно оглядываясь по сторонам, и не став ничего объяснять, сказал, что скоро встретимся еще раз. На мое предложение встретится в каком-нибудь кафе или дома, чтобы не торопясь, мол, по порядочку... Но Знакомый отказался. Только на улице, в сумерках и в процессе прогулки. И главное никаких звонков, он сам меня найдет.
Вторая встреча состоялась также неожиданно, как и первая. Он, молча, не подавая мне руки для приветствия, вынул из толстой папки и сунул мне несколько страниц каких-то бумажных носителей информации. Это оказались отчеты одного Секретного заведения по исследованиям биологической эволюции языка и последующего влияния этой эволюции на расслоение общества по профессиональной принадлежности. Мы шли по улице, пока я читал переданный мне знакомым пакет бумаг. Я был в шоке. Мой же знакомый постоянно озирался и поторапливал меня. Вдруг когда мы переходили какой-то перекресток на зеленый свет, прямо перед нами, едва не сбив спешивших к противоположной стороне тротуара, пешеходов, резко затормозила черная "Волга". Из нее выскочили два крепких парня, в не поддающейся запоминанию, одежде и соответствующей внешности. На лице знакомого отразился ужас и в то же время облегчение. Парни грубо схватили его под мышки, и, под возмущенные крики, уцелевших пешеходов, затолкнули в машину, совершенно не обратив на меня внимания. Я от неожиданности только и успел протянуть в их сторону руку, сжимавшую документ, которой выразил неартикулированное возмущение их дерзкими действиями. Номера машины я не успел запомнить, впрочем, мысль о такой возможности у меня появилась не сразу. Тогда я быстро спрятал бумаги в боковой карман и припустил на тротуар - уже зажегся красный свет.
"И...? - потрясенные поворотом событий в повествовании Вольдемара, которые с начала никак не предвещали такого драматического развития. Но Вольдемар, словно заново переживая те не столь отдаленные событии, замолчал, уставившись застывшим взглядом в пространство перед собой. Сообщество насторожилось, а по прошествии минут пяти, в течении которые Вольдемар так и не пошевелился, даже заволновалось. Пан Буряк очень осторожно, не скрипнув не единой пружинкой изделия, с которого встал, подошел к Вольдемару, и поводил рукой у него перед глазами.
"Ах да... - очнулся тот, и снова окинув взглядом присутствующих то ли сочувственным, то ли подозрительным взглядом, продолжил. Собственно далее он в устной форме пересказал, содержание попавших к нему в усеченном виде документов. В обнаруженных в архивах материалах к стенографическому отчету об этом дне были приложены тезисы доклада, на который опирался якобы Вольдемар. Поэтому опуская несколько сбивчивый в связи со спецификой темы и его внутреннем состоянии, а также сопровождавшие его реплики и вопросы реципиентов, далее по тексту приводятся тезисно выводы Комиссии по некоторым, вполне понятным причинам так и не ставшие достоянием широкой общественности.
"СЕКРЕТНЫЙ ДОКЛАД
Секретного отдела НАКАЖЕПРО
на Секретном заседании Секретной Секции
Парламентской Комиссии по Секретам о секретных исследованиях ФЕНОМЕНА."
Институт (академия) Лингвапатологии
ЯЗЫК! ЯЗЫК... ЯЗЫК?
"Язык для политика играет роль не только как орган выполняющий согласно академической анатомии определенную функцию вкусового анализа, транспортировки, в смысле проталкивания ее к органом непосредственно переваривающим пищу.
Полноценный язык у политиков появился и развивался одновременно с развитием средств массовой информации, и достиг своего расцвета с приходом в дома простецов радио, а затем и телевидения.
Но речь идет не об общественно-политическом их языке и его значении в нашей жизни. Академическая наука, успокоившись на достигнутых результатах в изучении анатомии человека и его отдельных органов, сегодня продолжает держать под познавательным контролем его органы практически лишь в здравоохранительном аспекте, не уделяя достаточно внимания их эволюции.
Итак, констатируем факт полноценный язык появился у политиков с развитием средств массовой информации и будучи практически бесконтрольным в своем физиологическом развитии проделал эволюцию, которая и до настоящего времени практически не изучена.
Между тем последние исследования показывают, что наряду с характеристиками, которыми обладает язык электората, язык политиков далеко зашел в своем развитии.
Безусловно, можно констатировать, что их язык также подвижен, как и у нас, но вот выдвигаться наружу как показали замеры, проходившие в естественных условиях (предвыборные компании, парламентские дискуссии и пр.) он у политиков может гораздо дальше, чем у электората.
Будем объективны, оставим в стороне предрассудки - никакого реального яда на кончиках их языков вы, конечно, не найдете. Это также легко доказуемо опытным путем.
Но тогда какой смысл высовывать язык так далеко, спросите вы? А вот тут результаты экспериментов, разнообразных замеров показали ошеломляющие по своей нетривиальности результаты. Оказывается, что они высовывают и прячут его, чтобы попробовать на вкус. Все пробуют на вкус, скажете вы. Совершенно верно. Однако наши языки выполняют традиционную функцию со времен Адама, политики же пробуют на вкус и кое-что другое. Окружающую атмосферу!
ИМ достаточно самого малого количества этой атмосферы, чтобы произвести "микрохимический" анализ социально-политической обстановки вокруг, то есть, в обществе, являющимся средой обитания политика.
Многое из того, что люди делают руками, политики умудряются делать языком. Язык политиков чувствителен ко вкусу "социального" жира и "кровяного" вкуса. Правда, наукой пока не обнаружены рецепторы обеспечивающие политикам это преимущество. (Справка: Рецепторы жира пока обнаружены только у крыс, благодаря которым грызуны отличают и отдают предпочтение высококалорийным продуктам.)
Анализаторы кровяного вкуса есть и у электората, но, что характерно, функции и значение этих анализаторов у политиков гораздо шире, и служат в том числе усилению инстинкта самосохранения.
В отличие от людей и подобно другим млекопитающим у политиков язык служит еще и как средством гигиены. Они могут зализывать свои общественно-политические раны, которые на них заживают, "как на собаке".
Многие терминологические неувязочки в этом исследовании объясняются тем, что перечисленные отличия языка политиков от языка людей только открыты, требуют углубленного анализа, а может и синтеза, и взаимосвязать матчасть языка политика с его метафизикой не всегда удается.
Непреодаленная проблема метафизической составляющей языка политика состоит в том, что в отличие от людей они, издавая множество звуков, не могут использовать их произвольно, то есть их различное сочетание не приводит к возникновению новых смыслов. Для этого необходим в определенном смысле регресс коры их головного мозга, особенно на его левом полушарии до уровня электората.
Заметный вклад ими сделан и в развитие крылатых слов. Особо следует выделить идиоматизм, при сущий их речи. Он достойно развивает традиции народной мудрости, выраженной в пословицах и поговорках. Например, "не рой яму другому...сам..."
Ну, и там еще много примеров, - Вольдемар сморщил лоб, вспоминая, но в итоге махнул рукой, - Я их все не запомнил. Зато дальше там такое было!" "Что было, что было!? - заволновались реципиенты
Вольдемар несколько неуверенно продолжил: "Ну, там еще был подробный анализ Языка, как орган социально-политического совокупления политиков. И..." Но продолжить ему не удалось.
"Как вам не совестно ... оглашать такое?!" - пределу возмущения Фригодного не хватало пространства. Казалось он сей час полезет в драку. - Это же ложь!" "Правда это или не правда моя
