уверенной в себе женщиной. Во взгляде ее можно было даже угадать проскальзывающую властность. Иногда она смотрела на меня так, будто видела меня до самых потаенных уголков. Видела - и прощала мне. Будто с высоты своей веры она знала что-то обо мне такое, что оправдывает мое скорое отступничество.
Люба же напротив, как то сникла и даже немного сгорбилась. Взгляд ее еще недавно прямой и спокойный, выдавал теперь ее внутреннюю неуверенность и слабость.
- Я - выжатый лимон, - жаловалась она.- спущенный шарик. У меня даже нет сил молиться. Да и не слышит меня никто.
- Люба, любимая! Я не божество, но я помогу тебе! Я знаю, что нам нужно?
- Что же по твоему мне нужно?
- Покой, любимая! Покой и забота. Это я тебе могу дать. Поедешь ли ты со мной опять в Созополь?
- Я? Не знаю... Там я столько грешила...
- Так ведь это было в другой жизни! Ты теперь это и сама грехом не назовешь, правда?
- Может и правда, не знаю... Но что же это было тогда?
- Это была наша любовь. Она и есть. Сейчас есть. Поедем?
- Мне сейчас все равно. Хорошо - я согласна. Я знаю, как ты огорчишься, если я скажу нет.
В последнюю ночь Ника позвала ее к себе. Но через стену я не услышал звуков любви. Было тихо-тихо. Не спалось. Я вышел в коридор и увидел щелочку света из приоткрытой двери. Заглянул. Ника сидела, прислонясь к спинке кровати и задумчиво смотрела на догорающую свечу в серебряном подсвечнике. На ее груди лежала голова спящей Любы. Ника не удивилась, выпростала из под покрывала обнаженную руку и протянула ее ко мне, приглашая лечь рядом. Она тихо ворошила мои волосы у себя на подушке, пока я не уснул.
- Ника! Ты теперь Великая жрица. Я люблю тебя и склоняюсь перед тобой, - сказала Люба, и действительно опустилась перед стоящей Вероникой. Та слегка наклонив голову смотрела на склоненную сестру и молчала. Потом подняла ее и тихо сказала:
- Иди, Люба. И не бойся ничего, моя любовь пребудет с тобой. Ты в хороших руках,- она взглянула на меня,- и я буду молиться за вас обоих. Милость Инанны вас не оставит.
- Прощай, Ника! Мы тебя будем помнить. А если что - ты знаешь, где нас найти. - сказал я, поцеловав на прощанье.
И вот вновь аэропорт Варны, знакомая дорога, и за поворотом знакомая калитка. Ветер гонял сухую листву по веранде, бассейн был закрыт брезентовым покрывалом. В доме было прохладно и пусто. Здесь никогда не было Инанны.
Люба растерянно оглядывалась по сторонам. Я подошел, взял ее лицо в руки, поцеловал в сухие губы.
- Сестричка, я с тобой, ты видишь?
Она не отвечала. Подняла голову и смотрела не отрываясь за мое плечо. Я обернулся. Над садом поднимался тонкий бледный диск луны.
С.Хатт
