что нам нужно.
В конце концов, не без колебаний, я согласился. Мне не хотелось обидеть Любу отказом. Правда, я опасался, что Ника просто нас высмеет, а мне совершенно не хотелось выглядеть в ее глазах идиотом. Однако, этого не произошло. Ника несколько раз приходила к нам в гости, встречались мы и на людях – в городских кафе.
Она была рада видеть меня, моя сестра ей тоже понравилась. Вначале все выглядело так, будто я хочу восстановить с ней отношения, но затем, исподволь, Люба стала сводить разговоры на темы далекие от флирта. Она все более старалась вызвать Веронику на расспросы об подлинном Учении, на знание которого она часто намекала. Ника не могла не понять, что это никак не ухаживания: мы встречались всегда втроем.
Но постепенно Любина тактика стала приносить плоды, и Ника в самом деле стала задавать ей много вопросов, а затем они стали встречаться довольно регулярно, и уже без моего участия. И вот однажды Люба мне торжественно сообщила, что – да: Ника хочет быть посвященной. Глаза сестры при этом просто сияли от удовольствия. Она чувствовала себя Великой Жрицей, кормщицей, почти как ее идеал – Варвара.
- Мы проведем инициацию втроем, - решила она. – Я не хочу пугать ее большим числом людей. Вначале надо ее подготовить.
Посвящение в члены нашей общины должно было состояться в ближайшее новолуние.
В этот день, облаченные в темные хитоны, мы вместе с сестрой встретили Нику в дверях. Перед тем пару недель я не видел ее. Лицо ее изменилось. В нем появилось какое-то новое выражение, которое кто-то мог бы назвать вдохновенным. Ее серые глаза потеряли свое обычно рассеянное выражение и стали напротив сосредоточенными. Встряхнув своими соломенными волосами, достигавшими почти до пояса, она улыбнулась своей доброй улыбкой, которая делала ее миловидное русское лицо таким привлекательным. Она старалась держаться уверенно, но все же глаза выдавали волнение, если не робость перед предстоящим. Люба конечно же все объяснила, что ей предстоит, по крайней мере, – в общих чертах. Так что Вероника была готова и согласна отдать свое тело и всю себя. Ника не была мне совершенно безразлична. Напротив, у меня захватывало дух от мыслей о том, что сейчас произойдет.
Все было готово к обряду. Ника поменяла свое эффектное платье, облегающее ее стройную фигуру с довольно крупной грудью, на длинный белый балахон. Когда она вышла из комнаты, где переодевалась, я заметил, что лицо ее порозовело.
Горели свечи. Церемония началась. Мы остановились у ванной, которая играла роль купели, и Люба стала у края и обратилась лицом к нам. Она была торжественна и строга,
- Веришь ли ты во всемогущую богиню Инанну, мать и прародительницу всего живого, дарующую вечное блаженство на земле и на небе,?
- Да, верую, - отвечала Ника.
- Хочешь ли ты открыть Истину, хочешь ли обрести счастье в твоем доме и доме потомков твоих?
- Да, хочу!
- Готова ли ты отдать Великой Царице твое тело и твои помыслы, готова ли служить ей, не щадя себя ни в чем?
- Да, я готова, - промолвила она и одним движением сбросила свой белый плащ. Ника была прекрасна в этот момент – вся подавшаяся вперед в искреннем порыве, желания сбросить с себя все оковы предрассудков и открыться для новой веры. Я залюбовался ее тяжелой, но высокой грудью прекрасной формы, ее стройными бедрами с мягкими обводами, какие бывают только у зрелых женщин. Своим ростом и женственностью она походила на Любу, только немного моложе и ее красота была русская, светлая, а не восточная, темная.
Люба тоже скользнула взглядом по Нике, поднимая глаза от ее маленьких аккуратных ступней, вверх по округлым коленям и бедрам, минуя стриженый треугольник волос между ног и чуть подернутый жирком мягкий живот к нежной коже груди с маленькими светлыми кругами сосков к вытянутой стройной шее и полуоткрытым в ожидании чуть припухлым губам и остановилась на ее серых немного навыкате глазах. Она тоже одним движением сдернула с себя свой темный хитон и теперь они мгновение застыли друг напротив друга: жрица и послушница, обе гордо выпрямившись, с поднятой грудью и будто соперничая своей красотой.
Это продолжалось только миг. Люба взяла ее за руку и вместе они шагнули через край и опустились в воду – на колени, лицом к лицу. Произнеся положенную формулу, она зачерпнула воды и сбрызнула лицо и грудь новообращенной, начертила на ее груди и животе знаки богини. Затем они поднялись и жестом жрица пригласила меня. Я сбросил свою одежду и войдя в воду, стал около Ники, так что она оказалась между нами. Я стоял совсем близко, и слегка касался рукой ее теплого плеча. От этого прикосновения мне стало горячо внутри. Теперь уже стоя я и сестра повторили омовение Ники.
В большой комнате, нашем главном святилище нас ждал священный напиток, который специально готовила жрица. Она не посвящала меня в его состав, но я догадывался, что помимо вина и трав там были какие-то снадобья, приводившие человека в странное состояние между сном и реальностью. Кроме бокалов с этим напитком в комнате почти ничего не было, кроме нескольких свечей по углам и большого круга из черной материи посередине – он символизировал новолуние и зарождение новой жизни.
Мы сели на колени в центре, очень близко, упираясь коленями друг в друга. Под зазвучавшую глухую мелодию каких-то барабанов, мы медленно прихлебывали из чаши, все время меняясь и передавая ее друг другу по кругу. Вскоре мне показалось, что глаза женщин заблестели и тела их стали слегка покачиваться в такт едва слышной мелодии.
Обняв Нику за плечи, Люба положила ее на спину. В чаше оставалось совсем чуть-чуть влаги. Люба пролила несколько капель на живот Нике и медленно слизала их. Потом она окропила напитком ее грудь и тоже выпила влагу с ее сосков и мягких полушарий. Ника закинула руки за голову, закрыла глаза, и вся видимо отдалась этим новым ощущениям. Темные пряди Любы оплели ее стан, закрыли от меня ее лицо. Настала и моя очередь. Самыми пьянящими были для меня капли с сочных ее бедер и особенно те, что я слизывал близко от светлого треугольника между ними. Ника уже не лежала расслабленно – она едва заметно, совсем медленно извивалась на спине, руки ее тянулись к моим волосам. Ее ноги уже слегка раздвинулись, так что я мог прильнуть губами к нежной коже внутри ее бедер. Я чувствовал, как увлажнилось ее лоно и от него стал исходить запах любви. Да, я желал ее, и мне не было стыдно за это. Напиток закончился, голова кружилась, и я не очень хорошо соображал, наверное.
Мы с сестрой возлежали по обеим сторонам от Ники, так что каждый завладел ее частью. Наши пальцы встречались в самых разных уголках ее тела, а она дарила то мне, то ей длинные жаркие поцелуи. Моя рука гладила ее холмик, она гладила мой вздыбленный член и к ней присоединялась еще другая рука – сестры. Затем Люба раздвинула ее ноги одним быстрым движением и припала устами к ее лону. Ника только успела коротко вскрикнуть, как уже свершилось то, чего она возможно боялась. Но теперь ей открылся иной мир. Умелыми ласками своего языка и губ жрица могла сделать многое. Я видел, как удивленное и испуганное выражение лица Ники быстро сменилось томлением наслаждения. Голова ее, лежащая на полушке из ее роскошных длинных медовых волос, заметалась из стороны в сторону, а с губ стали срываться стоны, один за одним.
Жрица стояла на слегка расставленных коленях, и ее упругие ягодицы бесстыдно смотрели вверх, открывая прямой путь в ее лоно. Я вошел в нее сзади, медленно и бережно, и она благодарно обняла мой орган и приняла меня в себя. Я держал ее за бедра, мы покачивались, ее голова глубоко утонула между расставленных бедер Ники, ее волосы разметались на животе любовницы, а руки крепко сжимали полушария ее грудей. Блестевшая от выступившей влаги спина прогибалась от движений никиных бедер, которые ходили вверх и вниз навстречу ее ласкающему языку. Вскоре Люба подалась назад, сильнее насаживая меня на себя и, подняв голову, сильно застонала. Дрожь пробежала по ее телу, для нее наступил пик наслаждения. Но Ника была еще на подъеме, и не достигла вершины. Сестра была уже опытная жрица. Она подалась вперед и мой орган с всхлипом вышел из ее лона. Сестра взяла его в руку и потянула меня за него к лежащей разметавшейся от вожделения Нике. Своей рукой она ввела его туда, где только что был ее горячий язык. Я давно ждал этого момента. Одним движением мой член раздвинул горячую напряженную плоть и устремился в ее темное царство. Ника протяжно застонала, и сестра закрыла ей рот протяжным долгим поцелуем. Она легла рядом и продолжала целовать ее, пока я опускался и вниз и вновь поднимался из ее глубин. Я не видел ее лица – оно было закрыто любиными волосами, но чувствовал каждую клеточку ее тела, в котором стремительно нарастало блаженство. Мне не дано было долго насладиться этим – она забилась, и я забился в ней, орошая любовным дождем ее жаждущее влаги тело.
Все было закончено, свечи догорели. Обычно мы оставались в эту ночь в одной постели с Любой, гости же проводили ее в соседней спальне, где было достаточно места. Но в этот раз Люба взяла Нику с нами. Может, она хотела доставить мне еще немного удовольствия? Но, наверное, больше удовольствия досталось все же ей самой. Ника захотела отплатить ей теми же лобзаниями, какие дарила ей Люба. Возможно, она просто хотела попробовать, что это – ублажать, любить женщину. Они сплелись, утонув в лонах друг друга и долго ласкали их, впиваясь пальцами в ягодицы. Когда они, наконец, разъединились, утомленные, я вновь вошел в Нику и мял ее груди и целовал ее распаренный от ласк рот, пахнущий моей сестрой. Люба же лежала рядом и целовала нас поочередно, как бы участвуя в нашем действе. Заснули очень поздно. Кажется, все были счастливы.
С Никой мы сдружились. Когда я заходил к Любе, то часто встречал там ее. Она часто бывала у сестры, иногда оставалась и на ночь. Она привлекала Любу тем, что серьезно и вдумчиво хотела постигнуть таинства Учения, и просто как подруга, с которой можно было говорить о чем угодно. Мне она тоже нравилась, хотя я и начал немного ревновать сестру к Нике. С поры этого знакомства я начал замечать за Любой меньше внимания ко мне. Прежде, когда я приходил к сестре, то часто мы проводили ночь вместе, и она отдавалась мне со всей страстью зрелой женщины, истосковавшейся по мужскому вниманию. Теперь же наши ночи не то что прекратились, но стали редки, и я понимал, что Ника заняла в ее постели важное место; и это не совсем не только любовный ритуал, а, напротив, взаимная нежность и притяжение тел. Всего два раза мне было позволено разделить с ними постель. Это был океан неги. Они уже научились тонко чувствовать друг друга. Играли со мной. Ласкали мою грудь, мой живот, мой орган своими обнаженными грудями. Вылизывали меня от ушей до пальцев ног. Я превзошел себя – да и было с чего. Оросил их лона, взорвал их чувства, заставил стонать и молить, утомил их лаской. Но все же им чаще было лучше только вдвоем. Они, наверное, что-то делали такое, что не делали в моем присутствии.
Еще раз, когда я ночевал отдельно, в смежной спальне, Ника пришла ко мне одна. Я не спал, не мог спать, потому что мне прорывались через стену отдельные
