С.-Петербург, 1873), позднее непонятное слово переделали в Одихмантьев сын. Рахманы – это индийские жрецы брахманы, которые в русских, молдавских, румынских поверьях превратились в некий сказочный народ (“Рахманы” // “Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона”, т. XXVI, с. 382-383, С.-Петербург, 1899; “Слово о рахманех и предивном их житии” // “Александрия. Роман об Александре Македонском по русской рукописи XV века”, ЛП, с. 143-144, М.-Л., 1965). Правда, представления о рахманах вышли из книжной традиции, но, если именно такое прозвище прилепилось к Соловью, стало быть, он мыслился сказителям непременно как выходец с Востока. И действительно, подобный персонаж (да почти близнец былинного Соловья) занимает почётное место в иранской средневековой поэме “Шах-наме” (X–XI вв.) под именем – птица Симург:
“Увидишь ты гору главою до туч,
Там птицу, сей облик суров и могуч,
Симоргом зовут ее; полного сил,
Его ты с крылатой горой бы сравнил.
В когтях унести в поднебесье слона
И чудище моря с глубокого дна
Поднять нипочем ему, доблестный, знай!
С колдуньей и волком его не равняй.
Птенцы с ним, не меньше его самого,
И оба покорны веленьям его.
Довольно ему над равниною взмыть,
Чтоб солнцу померкнуть, чтоб миру застыть.
Путь, верь мне, назад тебе лучше держать,
Горы и Симорга того не искать”
(Фирдоуси “Шахнаме”, ЛП, т. IV, с. 172, М., 1994)
Симург жил на горе Альбурз, высочайшей из всех гор и расположенной в самой середине мира. Вершина священной горы достигала Солнца и звёзд, ни один из смертных не мог на неё подняться, разве что того пожелает сам Симург. Имя образовано от древнеперсидского “Сайна-мрига”, то есть Сайна-птица (Г.М. Бонгард-Левин, Э.А. Грантовский “От Скифии до Индии. Древние арии: мифы и история”, с. 127, М., 1983). Симург хранил дорогу к обиталищу богов и на смертных, дерзнувших проникнуть в его владения, взмахами исполинских крыльев насылал снежную бурю – как это похоже на былинного Соловья! И так же, как в былине, нашёлся герой, сумевший одолеть чудовище, в “Шах-наме” его звали Исфандияр. Он, как Илья Муромец, выбирает кратчайший, но смертельно опасный путь. Это был один из семи подвигов Исфандияра – аналогично двенадцати подвигам греческого Геракла. На речи Гургсара, поведавшего ему об ужасной птице, он отвечал презрительно:
“Вот диво! – смеется воитель, – стрелой
Недолго пронзить мне грудь птицы той злой.
На землю низвергну с высот и потом
Ее изрублю я индийским клинком”
(Фирдоуси “Шахнаме”, ЛП, т. IV, с. 172, М., 1994)
Стоит запомнить, что в первоначальных намерениях Исфандияра упоминается стрела, как в русской былине. Потом планы изменились, но в поэму всё же проникли следы раннего предания. Исфандияр приготовил повозку, в которой были укреплены мечи, а сам спрятался в железный сундук. Точно таким же способом он недавно разделался с драконом – предание просто дублируется. Былинный Соловей и свистит по-соловьиному, и шипит по-змеиному, а в поэме противоречивый персонаж оказался разделён соответственно двум сущностям. Едва Исфандияр достиг подножия горы, на него с неба обрушился Симург:
“Как туча спустился и взмахами крыл
Сиянье небесных светил погасил.
Хотел колесницу он в лапы схватить,
Как будто готовясь добычу когтить.
Но сотни клинков, разом в крылья вонзясь,
Пернатого силы лишили тотчас.
Он долго когтями и клювом кривым
Бил оземь и замер потом, недвижим.
Птенцы, это видя, прочь в страхе летят,
Слезами кровавыми плачут, кричат.
Такая упала от крыльев их тень,
Что ясный померк на мгновение день”
(Там же, с. 173)
Тут Исфандияр набросился на птицу с мечом и разил до тех пор, пока не добил окончательно.
“Так долго свирепую птицу разил,
Доколе с дыханием не разлучил”
(Там же)
И опять аналогия – в некоторых былинах Соловей-разбойник после падения с дерева ещё и сражается с Ильей Муромцем, после чего тот окончательно побеждает его. Птенцы Симурга соответствуют сыновьям Соловья-разбойника, пытавшимся освободить своего пленного отца. Но с сыновьями Илья без труда справился.
В “Шах-наме” рассказывается и о другом Симурге – этот персонаж уже однозначно положительный. Он выкормил в своём гнезде и воспитал Заля – отца Рустама, он постоянно покровительствовал и самому Рустаму. Поэтому в Иране стали рассказывать о двух Симургах: один злой, вот его-то и убил Исфандияр, а второй – мудрый покровитель героев. Но вообще-то противоречия объясняются тем, что эпос составлен из преданий разного происхождения, плохо стыкующихся между собой. Это хорошо заметно в русском былинном эпосе, который предстаёт перед исследователями во всей своей “непричёсанности”.
Исфандияр вошёл в поэму в качестве эпического противника Симурга, и он же потом обращает в бегство самого Рустама. В русской былине Илья Муромец поражает Соловья-разбойника стрелой в глаз, а в поэме именно таким способом, по совету многомудрого Симурга, Рустам убивает Исфандияра (Фирдоуси “Шахнаме”, изд. 2, т. IV, с. 288, 292, М., 1994). Как оказалось, у Исфандияра это было единственное уязвимое место. Ближайшая аналогия – Парис поражает стрелой неуязвимого Ахилла (только в пятку). Сюжет о неуязвимом воине, имевшем одно слабое место, разошёлся по всему свету: это и немецкий Зигфрид, и осетинский Сослан, и индийский Карна.
Симург – древний персонаж арийской мифологии, первоначально чудесная птица Сайна – похититель сомы (аналог амриты). Облик Симурга неясен, но в прошлом его представляли в виде хищной орлоподобной птицы. В Индии птицу Сайну (её там называли Шьена) переименовали в Гаруду. И Симург, и Гаруда враждовали со змеями и это противоборство проникло в сказки самых разных народов. Но вот что было раньше – вражда или объединение двух сущностей в одном персонаже, как в русской былине?
Иначе эту птицу представляли в виде крылатого пса и называли Сэнмурв. Он восседал на вершине мирового дерева, пронзавшего весь мир снизу доверху. У корней этого дерева кружила рыба Кара, охраняя их от вредоносных существ. Ствол хранил царь Гопат – от ног до пояса бык, а выше пояса человек, он постоянно лил в море воду. Три хранителя соответствовали трём частям мира, трём царствам, которые и обозначало мировое дерево: вершина – небо, ствол – наш человеческий мир, корни – подземелье. Это дерево ещё называли деревом всех семян. Когда Сэнмурв взлетал с него, на дереве вырастала тысяча веток, когда садился –, тысяча веток ломались и семена рассыпались. Рассыпавшиеся семена подбирала птица Камрош и уносила в наш мир (К.В. Тревер “Сэнмурв-Паскудж, собака-птица”, с. 11-12, “Государственный Эрмитаж”, Л., 1937).
Обнаружено немало изображений Сэнмурва, как существа, сочетающего птичьи и собачьи признаки. В греческой мифологии грифоны и сфинксы имели признаки птичьи и львиные. Говоря о причинах таких метаморфоз, К.В. Тревер в своей работе приводит такой пример. Жираф по латыни Kamelopardalis, то есть верблюдо-леопард. Ну и как бы его изобразил человек, никогда не видевший настоящего жирафа, ориентируясь только на название? Вот и с мифическими гибридами та же история (там же, с. 7-8). Из-за неточностей в описании люди нафантазировали совершенно невозможные в реальности существа.
Рассуждая о Симурге, К.В. Тревер оставила в стороне его индийского двойника Гаруду. И, может быть, напрасно – как раз от Гаруды удаётся протянуть тоненькую логическую нить. На изображениях он имел человеческое лицо, но с орлиным клювом (Г.М. Бонгард-Левин, Э.А. Грантовский “От Скифии до Индии. Древние арии: мифы и история”, с. 124, М., 1983). В наших краях так выглядит сова. Арии когда-то жили в Восточной Европе и сохранили кой-какие воспоминания о северном периоде своей жизни. Например, фантастический зверь шарабха, оказавшийся вполне реальным лосем (там же, с. 104-107). Сова, конечно, уступает в силе и быстроте орлу и соколу. Зато её ночной образ жизни, её бесшумный полёт, её большие горящие глаза способны вызвать у суеверных людей (а других людей в древности и не было) мистический страх. Мохнатые лапы совы сравнивали с собачьими – вот и получилась собака-птица. В Иране Сэнмурва называли ночной птицей и на этом основании сближали с летучей мышью (которую тоже относили к птицам), возможно, из-за этого сближения Сэнмурв и стал зубастым. Если учесть, что главой птиц считался сокол Каршифт, то почитание Симурга-Сэнмурва должно объясняться именно его мистической природой. В авестийском тексте Бундахишн так и говорится:
“Первой среди птиц был создан Сэн о трех естествах (avênak), не для здешнего мира”
(К.В. Тревер “Сэнмурв-Паскудж, собака-птица”, с. 15, “Государственный Эрмитаж”, Л., 1937)
О почитании на Руси Симурга сообщал персидский поэт XII века Афзаль-Эддин Хакани. Воспевая разрушение русских селений на Кавказе правителем Ширвана Ахристаном, поэт похвалялся: “Ты видел, как воины его произвели ночное нападения на дивов русских <…> Все эти ястребиные сердца шли ночью как журавли и как птицы Ката изгнали Симургов из их гнезд” (М.М. Тебеньков “Древнейшие сношения Руси с Прикаспийскими странами и поэма “Искандер-Наме” Низами как источник для характеристики этих сношений”, с. 41, Тифлис,1896).
И вот, в древнерусском языческом пантеоне находится прямое соответствие иранскому Симургу. Это Симаргл, на которого дружно указывают исследователи, его идол в числе прочих стоял в древнем Киеве. Находки русских средневековых изображений крылатого пса в качестве украшений и орнаментов не оставляют сомнений относительно происхождения Симаргла. Это тот же Симург, только в славянском исполнении. При этом на Руси его имя произносилось не в иранской (murg), а в скифской (marg) огласовке (М.А. Васильев “Боги Хорс и Семаргл восточнославянского язычества” // “Религии мира. История и современность”, с. 139, 1987, М., 1989).
Скифы, обитавшие в Северном Причерноморье, безусловно оказывали культурное влияние на славян, но принять и признать скифского бога славяне могли только, если бы он стал для них своим, славянским. Часть скифо-сарматского населения действительно вошла в число восточных славян как этнический компонент. Как определил известный советский археолог В.В. Седов, территорию Черняховской культуры (II–IV вв.) наряду со славянами населяли остатки скифов и сарматов, а также фракийцы – даки и геты (В.В. Седов “Славяне: Историко-археологическое исследование”, с. 166, М., 2002). Тогда ещё различия оставались заметны, но со временем всё население перемешалось и ославянилось, оставив в наследство потомкам религиозные культы, давно уже неотличимые от собственно славянских. Ближайший родственник русского Стрибога – фракийский Стримон, а имя Симаргл, хоть и непонятно, но освящено многовековой памятью народа.
Истоки почитания Симаргла на Руси могут быть и ещё глубже. Ведь предки ариев и предки славян в глубокой древности населяли одну область и составляли пусть не народ, но всё же определённую культурную общность. Та часть населения, что мигрировала на юг, образовала ариев, а оставшиеся приняли участие в сложении славян. Религиозные
Кроме того, что ваша статья и интересна, и познавательна, и полезна, она ещё обладает тем редким и ценным характером, который даже в случае личного несогласия или противоположных взглядов на данную тему не позволит вульгарно противостоять и опровергать.