такое говорить о калеке?! - сделала мужчине замечание женщина в шляпе.
- Какой он несчастный? По-моему, его положение даже улучшилось. Лет десять назад он продавал в поездах эту самую дурацкую «Чику-пику-шмику» в темных очках, словно был от рождения слепым. А теперь у него даже вырос один глаз, - констатировал бродяга.
- Никаким он слепым десять лет назад не был, когда ходил тут с белой тростью и в темных очках, - вмешался в разговор интеллигентного вида мужчина, стоявший рядом и державшийся за поручень. Я уже лет тридцать по этому мар-шруту езжу. Навидался всего. Видел я, как этот некогда «слепой» после своей работы со своими дружками считал в подворотне за вокзалом дневную выручку. И был он тогда абсолютно зрячим.
- Видать, накликал беду на себя и ослеп, - предположил мужчина-гном.
- Понятное дело, - добавил бродяга. - Это все имитация и игра на чувствах. Он был когда-то таким же слепым, как вы, дамочка, нынче горбатая.
Окружающие засмеялись, а женщина в шляпе произнесла:
- Тьфу! Не приведи, богиня! Ну и язык у вас поганый.
- Поганый... Хе-хе, - рассмеялся мужчина-гном. - Подождите малость. Сейчас вслед за этим появится проситель на костылях. Когда-то он косил тут под юродивого дурачка: прыгал с аккордеоном и пел в электричках. Потом кто-то ноги ему поперебивал. Теперь не прыгает, а еле передвигается и просит в шляпу подаяние. А потом нарисуется бывший немой, который с табличкой на шее ходил, опять же, лет семь-восемь, а может, и десять назад.
- Вот смехота! «Хе-хе» вам всё, - дама в шляпке с большими полями пожала плечами и с укором посмотрела на гнома. - Что за гуманоиды пошли: ни жалости к инвалидам, ни женщине место уступить...
- А вы - беременная или инвалид, что мы тут вам обязаны место отдавать? Я купил билет за ту же сумму, что и вы, только пришел на полчаса раньше, померз на платформе и занял место. А вы, небось, в салоне на распродаже за шляпкой в очереди стояли да в тепле ноги грели. Чего ж я вам уступать должен? -спросил гном.
- Тут, видимо, кто-то конкретно с ними поработал со всеми тремя одновременно, - дополнил «интеллигент», вернувшись к теме торговцев в поездах. - Они тут трое все время ходили вместе, и только они монопольно торговали и деньги зарабатывали по вагонам, а потом вместе пропали на какое-то время. А когда опять появились, то уже калеками настоящими стали.
- Какими калеками? - наигранно удивился гном и указал пальцем на хомо с большой бородой и в одежде монаха, двигавшегося с пачкой газет по проходу. -Все на поправку пошли. Видите? Этот тоже из их компании. Этот торгует «Ци-пинским целебным родником». Типа э-э-э... журнал из монастырской типографии. Раньше он немым был, не мог говорить вообще. А после того, как ему кто-то горло проткнул, случилось чудо, и он начал шепотом разговаривать. А до этого был нем, как рыба.
Действительно, когда данный торговец монастырской литературой приблизился, то все услышали, как очень тихим и хрипуче-шипящим голосом тот предлагал свежий, за номером 377(15), выпуск «Ципинского целебного родника», а на шее у него виднелся большой уродливый шрам.
- О, Бэквордация и великий создатель Мира, - женщина в шляпке разжала и сжала кулак, подняв взор к потолку вагона. - И куда катится эта нищая и убогая страна со всем населением вместе взятым?
- Никакая наша страна не нищая! - вмешалась в разговор старушка-эльфийка. - Под мудрым руководством нашего президента Окманата Чини мы хоть как-то, да живем, а то вообще бы с голоду померли или бандиты задушили бы, или война началась бы.
- Или метеорит упал бы на Тренд аккурат в самое сердце Хеджера, если бы был иной президент, или моровая язва наступила бы в стране, - пошутил «интеллигент».
- А вы не ехидничайте, - сделала замечание ему старушка. - Между прочим, наш великий правитель был ниспослан нам сверху.
- А мне думается, что снизу, - усмехнулся бродяга.
- Ничего. Подождем, когда народ его пошлет подальше. Осталось недолго. В следующем году выборы, - произнес гном.
- Никого другого не выберут, потому что никого другого в этой стране на пост президента найти невозможно! - категорично заявила старушка-эльфийка.
- Так и этот за тридцать лет нахождения у власти уже так задолбал!.. - перешел из категории «слушателя» в категорию «высказывающего свою точку зрения» вампир годов ста тридцати. - Будем переизбирать власть, потому что эти уже наворовались.
- Интересно, а разве вор может навороваться? - удивился бродяга. - Там, наверху, все воры во главе с самым главным. И крадут по-крупному, оптом, не мелочась. Как у нас получается? Украл пачку сахара - получи десять лет колонии. Разворовал бюджет на миллионы - осудят на пять лет, потом дадут скидку четыре года за опт и условный срок.
- Судя по вашей физиономии, вы сидели, и не один раз, - сделала вывод старушка-эльфийка.
Бродяга промолчал.
- В шестьдесят четвертом году, - продолжил вампир, - он проводил свою деноминацию. Обобрал тогда народ... ладно, дела прошлые и старые. Сделал нашу федху к эку один к одному. Клялся, что это навечно такой курс будет, если только эку к нашей валюте не упадет. Сейчас на пороге девяносто четвертого года за тридцать лет курс сделался один к ста. Эку себе живет вместе с гражданами, которые им пользуются, припеваючи, а мы в полной жопе со своим президентом и его валютой.
- Так я на литейке работаю и получаю десять тысяч, а жена на проходной в метро. Она в месяц приносит домой пять тысяч, не больше, когда премию подкинут. Это нормально? Семья в месяц живет на сто пятьдесят эку, - возмутился гном.
- Это пока до выборов... - многозначительно заметил «интеллигент».
- А после выборов Чини бросит вам кость в пятьдесят эку на двоих, плюс дети, и барахтайтесь, - сказал бродяга.
- Что вы уже сочиняете? - не выдержала старушка-эльфийка. - Наверное, наслушались по радио вражеских радиоголосов? Курс этого эку мне до одного места. Я покупаю все отечественное, а оно дорожает ровно настолько, насколько повышает мне пенсию Окманат.
- А если купить что-то не убогое и не местное из одежды, а импортное и современное, то как его не привязывать к цене валюты? - не поняла дама в шляпке.
- А мне шмотки не нужны! Я эти, что у меня в шкафу висят, до смерти сносить не успею. И без заморских деликатесов очень неплохо себя чувствую. Наш президент сделал социальные магазины, в которых все товары стоят в пять раз дешевле, чем в буржуйских и частных, - продолжала агитировать пенсионерка.
- Так в этих социальных магазинах только молоко да хлеб с солью продают по дешевке, а остальное мгновенно или разбирают в торговом зале, или еще на складе, - заметил вампир. - И в очередях нужно стоять по два-три часа, чтобы купить что-нибудь, кроме молока, хлеба и селедки.
- А мне ничего, кроме молока, хлеба и селедки и не надо. Мне и этого хватает. Сколько мне, старухе, еды нужно? Я могу отстоять в неделю один раз три часа и купить то, что мне на неделю потом хватит. Я даже не знаю, чего мне не хватает... У меня все есть, - гордо заявила старушка.
- Наверно, ей не хватает продуктовых карточек и войны для полного счастья, - тонко пошутил «интеллигент».
- Вот на таких оболтусов, как вы, войны и не хватает, чтобы месяц под бомбежками да впроголодь в подвале пожили. Тогда вспомните, что при хранителе нашей земли Окманате жили, как в раю.
- А если охота скушать прожаренный стейк из говядины, а не только селедки или кишок от селедки, намазанных на хлебушек? - поинтересовалась дама в шляпке. - Если молодой и растущий организм просит белка, а мяса дешевого нет?
- Становитесь вегетарианкой, - нашла выход из ситуации пенсионерка.
- Такое показное вегетарианство и отсутствие в продаже мяса наводит меня на мысль о каннибализме, - высказал мысли вслух «интеллигент».
- Наш самый главный скоро заставит нас питаться его дебильными законами, которые он штампует каждую неделю, а народ нищает и нищает, - вступил в разговор водяной, сидевший спиной к этой компании. - Лучше бы добавил зарплаты, а то напечатал к новому году нам подарок - закон о том, что слово «президент» в хеджерском языке может обозначать только его должность и писаться с большой буквы.
- Это оттого, что наш Президент - велик. Его имя нельзя ни склонять, ни спрягать, а необходимо писать с большой буквы, - расшифровала старушка последнее постановление президента республики Хеджер. - С этого момента необходимо писать только так, а иначе - до одного года исправительных работ.
- Да не спорьте вы с ней, - дал совет бродяга. - Ее президента теперь поддерживают только больные на голову хомо. Заметьте, что никто в вагоне, кроме этой зомбированной, открыто и нахраписто не говорит о любви к этой власти.
Бродяга демонстративно отвернулся от своей оппонентки и снова посмотрел в окно. Если бы на железнодорожных путях не стояли поезда в ожидании отправления, то он мог бы увидеть забавную картину. И что же такого необычного происходило у ворот при входе зону посадки первого перрона? А вот что: писатель Хасимо Маурицио медленно шел и разговаривал с Окманатом. Последний молчал, а Джефри Клиан говорил ему:
- Заждался меня? Сейчас перекусим. Эх, Чини, ну как ты докатился до такой собачей жизни? Совсем за собой не следишь - зарос весь. Ничего. Я захватил с собой механическую бритву для стрижки. Сейчас подстригу тебе бакенбарды, будешь выглядеть, как подобает президенту. Ой, извини! Я сказал слово «презик» с маленькой буквы, а по новому указу нужно с большой. Ты не в обиде?
Окманат неопределенно кивнул головой, и Джефри воспринял этот жест, как знак согласия.
- Видишь колбасу? Колбаса классная - «Президентская». Жаль, что ты подписал новый указ, и мясокомбинат уже с нового года не будет иметь право называть смесь сои и туалетной бумаги, из которых изготовлена эта пародия на колбасу, президентским словом, - пошутил писатель и продолжил. - Куда ты к колбаске лезешь? Подожди, дорогой друг Окманат, сперва перед новым годом нужно морду подстричь, чтобы сегодня вечером ты прилично выглядел по телевизору, когда в полночь станешь всякую галиматью нести с экрана.
Клиан извлек из рюкзака гибрид бритвы и ножниц и принялся кромсать рыжие волосы Окманата, которые падали на асфальт.
Пока отец занимался бакенбардами Окманата, его дети вместе с соседом Отци Тунга вышли за продуктами к новогоднему столу.
- А в какой магаз, дядя Отци, мы пойдем: в социальный или нормальный? - спросил Оганио.
- Пусть в социальном отовариваются прихлебатели Чини, - ответил Тунга. - Если сейчас стать в очередь за дешевыми, а, соответственно, испорченными и просроченными продуктами, то можно и Новый год под магазином встретить, столько народа ломится в него постоянно. А чего в этих социальных супермаркетах делать? Там голые полки и пустые торговые залы до такой степени, что можно в мигунампир играть. Хомо нужно давать возможность деньги заработать, а не подачки в виде куска хлеба предлагать. В тех странах, где гуманоиды вольны в труде и гражданских свободах, они сами решают, что покупать за свои деньги. А у нас предлагают в социальных магазинах такой товар, который в приличном обществе и на свалку выбросить нельзя, так как он подлежит специальной утилизации и захоронению.
- Я разговаривала с одной девочкой из нашей школы, так она хвасталась, что ее мама - главный бухгалтер социального супермаркета, и у них, как
