Красавица Леночка: Прощание с Сучкой

околдовала всех», в том числе работников компетентных органов, от которых зависело решение этого вопроса. Марья Ивановна так и не поняла, как и каким местом «эта стерва» так ловко всё устроила в свою пользу. В отчаянии, Марья Ивановна была вынуждена сесть за стол переговоров с «гадиной» и выкупить внука у его матери в обмен на квартиру, где они жили с Анатолием.
Рассказывая эту историю Джонни, Марья Ивановна неустанно повторяла: «Если соберёшься жениться, как бы ты её ни любил, какой бы хорошей она тебе ни казалась, НИКОГДА НЕ ПРОПИСЫВАЙ ЕЁ НА СВОЕЙ ЖИЛПЛОЩАДИ!» Марья Ивановна очень хорошо относилась к Джонни, считая его «очень хорошим мальчиком», а потому искренне желала ему добра, словно он также был её внуком. Так, впрочем, тогда относились к нему многие женщины постарше, в отличие от сверстниц, которые были о нём невысокого мнения.
Впоследствии, много лет спустя, уже после Леночки, вспоминая тот разговор с Марьей Ивановной, Джонни чуть ли не волосы рвал на себе оттого, что тогда, четверть века назад, не желая расстраивать собеседницу, бередя прошлое и напоминая о женщине, угробившей её сына, стеснялся задавать вопросы. Ведь даже в те наивные юношеские годы он невольно заочно чувствовал ненависть к женщине, с которой никогда не был знаком,– настолько её бессовестное, беспардонное поведение болезненно попирало развитое в нём уже тогда чувство справедливости. Даже тогда его не волновали вопросы, которые заинтересовали бы обывателей, типа, как ей удалось присвоить себе квартиру на юридическом уровне – для Джонни такие прагматические моменты блекли в сравнении с моральной стороной проблемы.
Теперь же ему не давала покоя мысль: наверняка, мать Андрея Толстикова была психопаткой. Конечно, трудно с уверенностью ставить диагноз женщине, о которой тебе рассказали однажды двадцать пять лет назад. И всё-таки, судя по тому, что он о ней тогда слышал, было очень на то похоже.
Оставшись жить вдвоём с внуком, любящая бабушка Андрея решила не повторять ошибку, которую она, как ей казалось, в своё время совершила с сыном. Анатолий с ранних лет был настолько увлечён своими занятиями, что обычно не находил даже времени толком поесть. А потому, несмотря на все старания своей мамы, не прибавлял в весе. Глядя на них, многие родственники и знакомые, не в силах сдерживать бестактное любопытство, интересовались у Марьи Ивановны, почему у неё, крупной (очевидно, эвфемизм, чтобы не говорить «толстая» или «жирная») женщины, такой худенький сынок. И хотя Марья Ивановна считала главной виновницей преждевременной кончины сына невестку, она связывала неспособность его организма изначально противостоять возникновению страшной болезни с систематическим недоеданием. У Марьи Ивановны, также, видимо, отложилось кошмаром в памяти, как в последние месяцы своей жизни Анатолий, у которого после множества сеансов химиотерапии даже при всём желании попытки поесть часто сопровождались рвотой, стал напоминать самый настоящий скелет.
 С Андрюшкой Марья Ивановна стала действовать более решительно. Она стала готовить ещё вкуснее (слаще и жирнее) и не разрешала ему выходить из-за стола, пока он не съедал всё, что было на тарелке. Джонни однажды довелось испытать на себе, как это происходило, в тот самый день, когда Марья Ивановна рассказала ему подробно про родителей Андрея. Дело было так: Девятиклассник Джонни с его фанатичным интересом к компьютерам однажды засиделся в кабинете информатики. А когда пошёл домой, то оказалось, что его бабка ушла в поликлинику, т.к. ей был назначен приём у врача.
Заметив Джонни сидящим на лавочке у подъезда, Марья Ивановна поинтересовалась, почему он не идёт домой. Когда Джонни назвал причину, Марья Ивановна первым делом спросила, обедал ли он. На что Джонни честно ответил, что не ел с утра. Конечно, Джонни догадывался, каковы будут последствия, да собственно, на них и рассчитывал, мрачно подумав о том, как плохо для его больной печени так долго сидеть без пищи. Марья Ивановна в ужасе всплеснула руками: «Разве так можно?!», привела его к себе домой и усадила за стол. Джонни ел не торопясь, тщательно пережёвывая пищу, чтобы иметь возможность как можно дольше слушать удивительную историю семьи, в которой родился Андрей. Когда Джонни доел содержимое последней поставленной перед ним тарелки и наотрез отказался от добавки, настойчиво предлагавшейся Марьей Ивановной: «Ты почему так плохо кушаешь? Давай я тебе ещё положу?», у него не было сил подняться. Сразу же возникла тревожная мысль: «Я сейчас сдохну, или, как минимум, проблююсь. Похоже, такое обжорство пользы больной печени тоже не принесёт!» В то же время, встать было просто необходимо, так как дальнейшее сидение за столом непременно интерпретируется Марьей Ивановной как завуалированный сигнал покормить ещё, не обращая внимания на протесты. Поэтому Джонни, переполненный едой и впечатлениями, кое-как поднялся и пополз в направлении своей квартиры, расположенной в соседнем подъезде, где его уже ждала бабка, вернувшаяся домой...                      
Андрею же бескомпромиссная политика бабушки в вопросах питания отрыгнулась не только количеством и размерами адипоцитов в его организме, но и негативными социальными последствиями. Так, в школе он стал постоянной мишенью насмешек и издевательств, связанных с тем, насколько он соответствовал своей фамилии. Эти систематические унижения со стороны одноклассников настолько отравляли ему жизнь, что Андрей даже несмотря на отличную успеваемость и реальную перспективу поступить в высшее учебное заведение решил не оставаться в старших классах, чего, наверное, очень бы хотел для него его отец, т.е. Анатолий, если бы был жив.
Вместо этого Андрей поступил в техникум, чтобы учиться по интересовавшей тогда многих юношей более «домашнего» склада специальности программиста ЭВМ. В новом учебном заведении ему очень пришлась по нраву среда, в значительной степени состоявшая из если не ботаников, то, как минимум, компьютерных задротов, которые, естественно, его не обижали.
По окончании техникума Андрей без труда нашёл себе работу по специальности в компании, выпускающей обучающее программное обеспечение. Он был, можно сказать, находкой для работодателей. Выполняя работу очень грамотно и более ответственно, нежели многие, Андрей был готов трудиться за небольшую зарплату. Собственно, он бы так и довольствовался небольшим окладом, если бы вокруг него не завертелась интересная ситуация: другие организации того же профиля стали наперебой предлагать ему перейти к ним, предлагая более высокое вознаграждение. Тогда начальство его фирмы, чтобы удержать ценного работника, в качестве «жеста доброй воли» повышало ему ставку.
Джонни было интересно узнать от своей бабки, общавшейся с Марьей Ивановной, эти новости о жизни бывшего товарища, с которым он не контактировал после того, как закончил школу. Однако они были, в принципе, предсказуемы. Куда больше Джонни поразило известие о женитьбе Андрея. С одной стороны, он, конечно, был рад за товарища. Ведь у Андрея, подобно Жене Терновскому (который на тот момент ещё не встретил свою гастарбайтершу), да и самому Джонни, была стойкая репутация «у него никогда не будет девушки». С другой, как только Джонни это узнал, у него сразу же возникло ощущение: «Так не бывает! Здесь непременно должен быть какой-то подвох».  
Первое предположение было: «наверное, какая-нибудь понаехавшая, лимитчица, решила через доброго мальчика Андрюшу проложить себе путь в «не резиновую»». Однако эта версия представлялась совершенно неправдоподобной. Ведь Марья Ивановна совершенно чётко высказывалась о перспективе женитьбы внука на приезжей с пропиской её в их квартире, как «только через мой труп»! Да и не было уже у боевой бабули, после фактического дарения одной хаты психопатке – матери Андрея, лишних апартаментов!
Сгорая от любопытства, Джонни умолял выяснить хоть что-нибудь про Андрея через Марью Ивановну свою бабку, которая хотя и не питала большого интереса к людям, но в то же время не брезговала сбором и активным разносом сплетен. Однако сведения, выясненные и сообщённые ему его бабкой, только ещё больше заинтриговали Джонни, сделав распиравшее его любопытство поистине невыносимым. Как оказалось, супруга Андрея была москвичкой, дочерью отставного генерала, и новобрачные поселились в её трёхкомнатной квартире.
Джонни прекрасно понимал: его бабка не станет сочинять такие вещи. Значит, это было правдой. Но как же тогда выяснить подробности? Он не находил себе места. Пытаться дать бабке задание в разговоре с Марьей Ивановной выяснить интересующие его вопросы совершенно бессмысленно: явно недолюбливающая его бабка поступит в точности наоборот, хотя бы ему назло. Пытаться под дверью незаметно подслушивать разговоры Жени с его друзьями в надежде услышать историю про Андрея представлялось слишком непродуктивной тратой времени, даже несмотря на все шансы такой неожиданной женитьбы стать хитом их обсуждений ввиду непредвиденности случившегося.
Не в силах сдерживать своё любопытство, Джонни решил играть ва-банк и обратиться к Жене с прямым вопросом. А если тот спросит: «с какой целью интересуешься?», то можно ответить, мол, Андрея тут не видно, просто интересно, куда он делся? И поскольку Андрей живёт там со своей женой, то здесь его действительно не видно, а потому такая формулировка не должна настораживать.

Карманные мужья и жёны

Услышав вопрос об Андрее, Женя засветился энтузиазмом. Хорошо чувствовалось, как он гордится своим знанием про удивительные события, имевшие место в реальной жизни. И был рад изложить их как можно подробнее. А история, которую поведал Женя про супругу Андрея, была такова:  
Как Джонни и предполагал, союз с Андреем был не первым браком в жизни Марины (так звали его супругу). Прежнее замужество более соответствовало её социальному статусу, представляя собой соитие старой и новой аристократии. Точнее, печальную повесть о том, как нарождающаяся дерьмократия отымела отживающую военную бюрократию, или «малиновые пиджаки вырубают советский вишнёвый сад».
Отец Максима, первого супруга Марины, был депутатом первого созыва, очень гордившимся своей близостью к «команде Ельцина», а также (менее гласно) своей дружбой с теми очень богатыми и влиятельными персонами, в чьих интересах фактически проводилась политика, формально отправлявшаяся пьяненькой марионеткой, номинально руководившей страной.
Пользуясь нужными связями своего отца, Максим организовал бизнес на квартирах одиноких пенсионеров. Дела у него пошли в гору, так как недвижимость стоила дорого, а жизнь стариков – очень дёшево. К тому же, у Макса, как выразительного представителя героев новой эпохи, не было моральных заморочек. Он руководствовался в своём бизнесе двумя золотыми правилами: «цель оправдывает средства» и «деньги не пахнут». А потому даже люди, победившие в Великой отечественной войне, были для него всего лишь человеческими отбросами, отжившими своё, которым пришло время закончить своё не нужное уже особо никому существование.      
Но Марина, ставшая невестой Максима, не вдавалась в