НЕТЕРПИМОСТЬ

пространство храма, медленной походкой вышел Николай. На нем было голубое церковное облачение, а в руках он держал какой-то золоченый поднос с тремя горящими свечами и уложенными горкой булочками. Было столько торжественности в его походке и глазах, что Славка узнавал и не узнавал его.
     Николай вышел на середину храма, поставил поднос на столик, медленно перекрестился на центральные врата, слегка поклонившись, после чего, полуобернувшись, сделал такой же поклон стоящему посередине всех попу в куполообразной шапке, который ответил ему легким наклоном головы.
     Славка пристально смотрел в преображенное внутренним чувством лицо Николая и недоумевал. Он не видел наигранности, притворства, лицемерия. Это был его Колян, участливый, добрый, шутливый, ласковый. И это был не он.
     Неожиданно их взгляды встретились. Славка заметил, как тот чуть вздрогнул, и глаза его осветились изнутри светом радости. Николай едва заметно кивнул ему и немного приподнял уголки губ в улыбке, а Славка почувствовал, что глаза его вновь наполняются слезами. Он не хотел его терять. Не хотел несмотря ни на что! С такой отчетливостью вдруг он это понял.
     Спустя какое-то время, все священники ушли в алтарь. Вынесенный Николаем поднос, после того, как главный, судя по всему, поп что-то поговорил над ним и перекрестил, понес другой служитель в таком же облачении, как у Николая, дополненным свисающей через плечо лентой. В храме погасили свет, закрыли врата, а из боковых дверей опять вышел Николай, держа перед собой в руках книгу, и встал посреди храма. Какая-то бабка услужливо протянула ему свечку.
     - Слава в вышних Богу и на земли мир, в человецех благоволение...- начал читать Николай громким и размеренным голосом, освещая свечой книгу, которую держал в руке. Он читал долго, выговаривая какие-то непонятные слова, но стоящие в храме люди благоговейно слушали его. Славка тоже слушал, ничего не понимая, и в душе его боролись противоречивые чувства.
     Он достоял всю службу до конца, просто наблюдая со стороны за происходящим, и неожиданно ощутил, глядя на этих людей, что рядом с ним протекает какая-то совсем другая, неведомая ему жизнь. Он не знал, как к ней относиться. Там были озлобленные попы, была фанатичная мать, но были и эти люди, среди которых он заметил даже своих сверстников. Неожиданно он вспомнил, что бабушка его тоже ходила в церковь. Его добрая старенькая бабушка... Там был и его Колян.
     После окончания службы, он подошел к Славке.
     - Пойдем? - как ни в чем не бывало, спросил Николай.
     Славка молча пошел рядом. Противоречивые чувства не оставляли его. Ему хотелось о многом спросить Николая, но он не знал с чего начать.
     - И давно ты там? – наконец выговорил он.
     - Семь лет без малого.
     - Как угораздило-то?
     А как, действительно, его угораздило?
Да можно сказать, случайно. Хотя, в каждой случайности всегда присутствует своя закономерность…
 
 
 
НЕТЕРПИМОСТЬ
 
 
ЧАСТЬ 2                                                                               НИКОЛАЙ
 
 
 
1.
 
     Николай проснулся внезапно...
     Сквозь открытую дверь балкона в комнату стремится напоенный утренней прохладой воздух, а небо за окном чистое и прозрачное. Он встает с постели и как есть, абсолютно голый, выходит на балкон. Трава на газонах серебрится от росы, переливаясь светом от восходящего над Дачей Долгорукого солнца. Он одевается, и сбежав вниз, выходит на влажный от росы асфальт.
     Он бежит куда-то мимо спящих домов, припаркованных машин с запотевшими стеклами. Вокруг ни души. По улице Коллонтай мчится первый, еще пустой, трамвай. А он-то куда мчится по пустынным улицам? Остаются позади больница, железнодорожная ветка, заставленная товарными вагонами станция Заневский пост, переезд…
     Лес. Он встречает его ароматом просыпающейся природы и пением птиц. Заросший пруд и спускающаяся к нему луговина. Он ложится на спину и смотрит в прозрачное небо.
     Он видит его. Голубоглазого красивого юношу с длинными вьющимися волосами. Он ложится рядом и наклоняется лицом к нему...
     «Тебе одиноко?» - участливо спрашивает юноша.
     «Поцелуй меня»,- просит он.
     Юноша наклоняется ниже и ниже. Он уже чувствует его дыхание и аромат нежных губ.
     «Поцелуй меня», - опять шепчет он.
     «Эротик ты несчастный... Нализался в сиську», - раздается в ответ нетрезвый глумливый голос.
     - Нет!!! Нет!!! - кричит в ужасе он и... просыпается.
     Николай проснулся в своей постели. Один. Дверь на балкон открыта, и воздух слегка колышет занавеску. Вот только небо за окном хмурое, затянутое серыми тучами.
     Горестно вздохнув и натянув на голое тело плавки, он вышел на балкон. Голова болела от выпитого накануне, и во всем теле ощущалась слабость.
     - Эй, слышь? - донеслось снизу.
     Под балконом стояла подвыпившая развязная девица.
     - Слышь? Как к метро выйти?
     - Туда, - кивком головы указав направление, ответил Николай и отвернулся в другую сторону.
     - Эй, слышь? - не унималась та, - Ты даже поговорить со мной не хочешь?
     - Там найдешь себе, - ответил он и вернулся в комнату.
     Девица прокричала еще что-то, но Николай не расслышал. Войдя на кухню, он выпил залпом стакан холодной воды, закурил и опустился в кресло. Помимо мучавшего похмелья, на душе было гадко от воспоминаний.
     Сегодня первое мая. Вчера их отпустили с работы раньше, устроив в честь праздника, непонятного уже никому свойства, фуршет. Продолжили они с Володей, молоденьким механиком из техотдела, в сквере у метро Горьковская.
     Пошло, кажется, хорошо и разговор завязался душевный, и объятия уже начались. Возможно, Володю что-то насторожило. Сказав, что пойдет, возьмет еще пива, обратно не вернулся. Николай помнил, что его это сильно разозлило, хотя сейчас благодарил судьбу за то, что так произошло. Его уже повело на близость с симпатичным юношей, и чем это могло кончиться, если бы тот оказался не таким, как показалось изрядно уже пьяному Николаю, думать не хотелось.
     Такое уже у него в жизни было. Тогда пришлось менять место работы и почти весь круг общения.
     Сколько же накопилось в его памяти того, что вспоминать не хотелось бы никогда. Но он помнил...
     Помнил и свою первую любовь. Это была девушка. И было ему тогда всего семнадцать лет...
     Жила она не в Ленинграде. В тот город Коля попал случайно со своим закадычным дружком Антоном, с которым они подружились еще с третьего класса. Что их объединяло, сказать было трудно. Казалось, они были полной противоположностью друг другу. Николай - единственный ребенок из интеллигентной семьи, а у Антона насчитывалось пять сестер и братьев. По его собственному выражению в более позднем возрасте, его воспитала улица, поскольку мать он все детство видел у плиты, а отца спящим. Но, вопреки всему, Николая к нему тянуло. Тянуло с первого дня, когда шебутной и хулиганистый Антон появился в их третьем классе.
     Многодетная семья получила четырехкомнатную квартиру в доме-новостройке и переехала туда из коммуналки в Автово.
     Антон сразу стал пользоваться неприкосновенностью, поскольку достаточно было взглянуть на его братьев, учившихся в более старших классах, как пропадало всякое желание задевать его. Николаю он оказывал покровительство потому, что списывал у него уроки, и на всех контрольных использовал как "спасательный круг" от очередной двойки, а для того считаться корешем такой личности было выгодно, поскольку драчливостью он не отличался.
     Но тянуло его к Антону не это, а то, чему он сам смог дать себе объяснение уже значительно позже. А тогда он восхищал его своей мальчишеской дерзостью, умопомрачительными проделками, на которые сам Коля никогда бы не решился.
     Они лазали вместе по крышам многоэтажек, курили в подвалах, цеплялись за трамваи на Малой Охте. И Коле почему-то нравилось наблюдать за гибким телом приятеля. Особенно сладостное внутреннее возбуждение он испытывал, когда у того съезжали штаны, выбивалась майка, и из-под одежды выглядывали обнаженные части тела. Надо сказать, что у Антона проглядывали иногда прямо эксгибиционистские замашки. Несколько раз он показывал ради смеха в компании свой возбужденный член. После этих случаев Коля, глядя на него, рисовал в своем воображении невообразимые сцены их близости…
     Вряд ли Антон догадывался, что испытывает к нему закадычный дружок - внешне Коля старался никак не проявлять своих желаний, услаждая себя только лишь в воображении. Родители Николая постепенно смирились с неугодным им приятелем сына, понимая, что своими препятствиями они только укрепят его тягу к нему. Так и росли они бок о бок все эти годы, дополняя друг друга своей непохожестью, а желания Николая оставались на уровне мечтаний.
     После восьмого класса Антона отсеяли в ПТУ, но дружить они продолжали, не оправдав надежды родителей Николая, что сын отойдет от «этого хулигана», как только тот уйдет из школы. Они продолжали общаться, даже когда Николай окончил десятилетку и поступил в институт. Тогда-то и предложил Антон поехать с ним на свадьбу двоюродного брата в Вологду.
     Дома у Николая разразился скандал. Родители не хотели отпускать, но он настоял на своем, сказав, что все равно поедет, и им пришлось смириться, с сожалением констатировав факт, что ребенок вырос.
     В дорогу отправились целой гурьбой в восемнадцать человек, заняв почти половину плацкартного вагона. Тут были и родители Антона, и братья с сестрами, и их мужья, жены, дети. Было несколько приглашенных, вроде Николая, с которыми он очень быстро нашел общий язык и усугубил это дело горячительными напитками.
     В Вологду они прибыли уставшие, не выспавшиеся, но веселые. У Николая тогда было впервые в жизни, чтобы он оторвался от семьи с незнакомыми людьми. И то, что он так просто обрел себя среди них, наполнило его душу каким-то новым ощущением себя.          
     Два дня гуляли на свадьбе. И песни были, и веселье, и масса неведомых ранее впечатлений. Не смотря на то, что эти люди были явно не его круга и уровня, они покорили Николая тем, что были такие, как есть, и это было всего дороже.
     Там-то и обратил он внимание на сероглазую улыбчивую девчонку, постоянно вертевшуюся возле него, и на любую его, даже самую примитивную шутку, заливавшуюся восторженным смехом. Это заметили и другие, а мать Светки, так звали девушку, стала поглядывать на Николая с интересом.
     Они оказались вместе за столом, вместе танцевали, а потом удрали вдвоем гулять. Ночь напролет бродили они вдоль реки, кремля, любовались соборами, сидели на лавочке возле Каменного моста. Николай никогда не был так возбужден от общения с девушкой, да его и не тянуло к ним, но Светка была какой-то особенной - своей, простой, искренней, и ему с ней было легко. На Красном мосту он поцеловал ее...
     Вернувшись в Ленинград, Николай часто вспоминал ночную прогулку. Напоминал и Антон - их внимание со Светкой друг к другу, а потом исчезновение на всю ночь не остались незамеченными.
     - А что,- говорил Антон, - она девка хорошая, чего теряешься-то?
     Сам он