нагишом.
После этих его слов колода карт сама легла раскладами в руки Катарины и Рокэ. Леворукий из своего кресла с улыбкой наблюдал за игрой. Дикон же прислонился затылком к стене, у которой сидел, и прикрыл глаза. Его губы беззвучно шевелились, что-то шепча.
Ворон играл, не открывая глаз, Катарина не слишком задумывалась над каждым ходом, и вскоре оказалась в выигрыше, побив расклад Алвы из дам старшими картами.
- Новичкам везет, - с улыбкой заметил Леворукий, - а тебя, Рокэ, по-прежнему любят дамы. Только не стоит им доверять – подведут обязательно.
Он щелкнул пальцами, и камзол на Вороне вспыхнул языками пламени, а в них перед находящимися в зале возникла яркая картина…
…Это была его первая настоящая дуэль. Росио дрался без камзола, но рубашка все равно давно взмокла от пота на спине. Усталость мешалась со злобой, хотя противник уже не вызывал такого раздражения, как в начале. Соперник был глуп – тем, что нарвался на драку явно недооценивая силы и способности юного маркиза, но при этом довольно умел в фехтовании. Сейчас они старались вымотать друг друга как можно сильнее, и вот… Всего лишь небольшая, незначительная ошибка в защите, ни один ментор ее бы скорее всего даже не заметил, а вот соберано Алваро за такую легкую оплошность избил однажды Росио до полусмерти. И именно это помогло ему сейчас заметить ее у соперника и тут же, мгновенно, среагировать. Выпад, и юноша с пронзенным горлом еще не захрипел на том конце шпаги, лишь глаза широко распахнулись в каком-то недоуменном выражении. Затем сереющие губы изогнулись, изо рта хлынул поток крови, заливая подбородок, шею, ворот рубашки. Взгляд остекленел. Первое Убийство совершено…
Катарина прикрыла глаза ладонью, словно пытаясь избавиться от вида предсмертного выражения лица первой жертвы Алвы. Дикон беспокойно зашевелился у стены, сжимая окровавленные руки. Ворон не дрогнул, сидя спокойно и молча в своем кресле. Камзола на нем теперь не было.
- Продолжаем! – задорно произнес Леворукий, почесывая за ухом полосатую кошку у себя на руках, и карты, вновь перемешавшись в воздухе, легли в руки игроков новыми раскладами.
На этот раз не повезло Катарине. Ее тонкие измазанные кровью пальцы аккуратно положили на стол последний расклад, и он оказался бит картами Рокэ.
- Карты – вещь переменчивая, - заметил Леворукий.
Огнем вспыхнули носки туфель Катарины, виднеющиеся из-под подола платья, а в зале возникла новая «картина»…
…Сидеть все время с нянькой было скучно, особенно сейчас, когда в Гайярэ приехали гости, и в замке постоянно происходило что-то интересное. Маленькой Катарине удалось сбежать от надоевшей дуэньи с ее бесконечно одними и теми же сказками и играми, когда та, уложив девочку в кроватку для дневного сна, задремала в кресле сама. Тихо встав из кроватки Катарина надела платье и чулочки – она уже умела это делать, и выскользнула из детской.
Замок казался пустынным – неужели все выехали на пикник, оставив ее дома одну с нянькой только потому, что она еще мала! Девочка решила спуститься по лестнице в холл, но вдруг услышала этажом ниже какой-то шум и мальчишеские голоса и замерла на ступеньках.
- Может, не стоило все-таки лезть в оружейную? Это ведь чужие шпаги… Тяжелые, заразы.
- Да что ты трусишь, никто и не узнает! Потом положим потихоньку назад, и все.
- Ну ладно… Держи свою.
Сгорая от любопытства, Катарина оставила на ступеньке свои маленькие туфельки, чтобы в чулках не было слышно ее шагов, присела и осторожно посмотрела вниз сквозь перила. Подражая взрослым, решившиеся на шалость мальчишки с трудом удерживали в руках тяжеленные шпаги, плохо начищенные, старинной выделки. Раздался лязг металла неловкой фехтовки, вернее, пародии на нее. Катарина высунулась из-за перил с риском быть обнаруженной, но мальчики были слишком увлечены действием. Внезапно раздался треск разрываемой ткани – по знамени с изображением герба Ариго неожиданно прошлись острия шпаг, и оно повисло изорванными полосами...
- Закатные твари! Теперь нам попадет, - воскликнул один из мальчиков.
Другой просто молча выронил тяжелое оружие из рук.
- Да, мама… да, дядюшка. Я сама все видела… Это он один во всем виноват – принес из оружейной эти… «железки» и знамя порвал тоже он!
Маленькой Катарине нравится ощущение, связанное с тем, что от нее зависит, кто из мальчиков понесет наказание, а кого простят. Один из них ее брат, а другой – кузен, но оба они ей одинаково безразличны. Ей нравится сам факт владения ситуацией, возможность повернуть ее так, или иначе. И именно потому так сладка ее первая в жизни Ложь…
Катарина сидела, опустив взгляд вниз, к карточному столу. Ее ступни, больше не облаченные в туфли, тонули в алом ворсе ковра.
- Лицемерие тоже вполне в духе Заката, - усмехнулся Леворукий, глядя на нее, - Не пытайся выдавать его здесь за Стыд, Катарина, меня тебе обмануть не удастся.
Он щелкнул пальцами для нового расклада, игра продолжилась, и карты королевы в конце вновь оказались биты. На этот раз на Катарине запылало платье.
…Это платье было потрясающим. Дожидаясь камеристок, с наспех заплетенными косами Катарина ходила вокруг него, рассматривала сочетание дорогих тканей, собранных в изящные складки, искуснейшую золотую вышивку, сверкающие драгоценные камни. Теперь она уже почти королева, и это платье, подготовленное для нее – символ достигнутого, того, что она не выпустит из рук, как и кто не пытался бы ей помешать. Даже если это будет Любовь, настоящая Любовь… Поманит к себе, предложит все бросить, бежать далеко, чтобы быть вдвоем, вместе, навсегда, чтобы узнать, что такое счастье. Катарина зажмурилась. Никто не предлагал ей такого выбора, но, если бы он был предложен… Когда она открыла глаза, очевидный выбор, который был бы ею сделан в таком случае, снова предстал перед ней в виде блистающего наряда. Катарину охватило Тщеславие, возобладавшее в ней над всеми прочими мыслями и желаниями…
Дик смотрел на горящее на королеве платье, словно завороженный, пока оно не исчезло с последними языками пламени. Рокэ, напротив, отчего-то отвел невидящий взгляд, повернув голову к стене, у которой сидел израненный юноша, но «взглянул» не на него, а выше. Оставшись в тонком полупрозрачном нижнем платье Катарина невольно прикрыла руками грудь. Яркая кровь снова потекла из раны сквозь ее бледные пальцы.
- Дальше! – воскликнул Леворукий.
От его голоса вздрогнули и Катарина, и Дикон, Рокэ же лишь снова повернулся к столу.
Удача вернулась к королеве, и в конце проигранной им партии на Вороне занялись огнем ботфорты вместе с чулками. Однако, он не почувствовал жара, напротив, ступней коснулась прохлада…
…Носки сапог вымокли мгновенно, а вода все прибывала. Оставаться в ботфортах было бессмысленно, потому Рокэ стянул их с ног вместе с чулками и подвернул обе штанины до колен. Вскоре вымокнут и они, но так передвигаться будет удобнее. Джастин взглянул на Алву и последовал его примеру. Рокэ усмехнулся про себя, припомнив, как этот мальчишка кинулся на него с кинжалом. Да, это было большой глупостью, но… Разве он сам не свалял дурака когда-то, примерно в эти же годы? Свалял, еще и какого. Себя Ворону было не жаль, ни тогда, ни сейчас, в момент воспоминаний. А вот этот щенок с задранным подбородком и горечью во взгляде… Рокэ тряхнул головой и легко запрыгнул босыми ногами на бочонок, на котором только что сидел, всмотрелся в линию горизонта. Джастин молча наблюдал за ним, но когда Алва взглянул на него, быстро отвел взгляд.
- Послушайте, юноша, - произнес Рокэ, - если у нас и есть шанс выбраться из этой ситуации живыми, то только один. И заключается он в том, что я говорю – вы делаете. Я отдаю приказ – вы слушаетесь. Это вам ясно?
Джастин кивнул, помедлив.
- Не слышу ответа, - заметил Алва.
Ответный взгляд молодого человека мог бы устроить пожар на открытой воде, однако он произнес достаточно громко и четко:
- Мне ясно. Готов исполнять приказы.
Сердце Ворона заполнили странные ощущения, ранее никогда им не изведанные. Чувство ответственности за мальчишку, который ненавидел его настолько, что хотел убить, стремительно перекрывалось другим, прибывавшим не менее сильно, чем вода, в которой они оба сейчас рисковали захлебнуться. Легкомыслие относительно чужой судьбы, нечаянно попавшей к нему в руки. «Приручая» и покровительствуя Джастину он справится со всеми обстоятельствами играючи. Рокэ охватила Самоуверенность. Он улыбнулся солнечным бликам на смертоносно подступающей к ним воде и спрыгнул с бочонка, подняв тучу брызг…
…Ворон сидел в кресле, крепко вцепившись руками в подлокотники, и лишь когда ботфорты сгорели на нем до конца, а «картина» отступила, он разжал побелевшие пальцы. Бледная Катарина все это время смотрела вниз, прижимая руки к груди. Леворукий искренне развлекался, глядя на них обоих и почесывая шейку разомлевшей на его руках кошке.
- Игра все больше мне нравится, - признался он, - Следующая партия.
Проигрыш Катарины обернулся огнем, охватившим ее ноги от кончиков пальцев до бедер – ажурные чулки запылали прямо под тонкой тканью нижнего платья...
…Первый маршал Талига только что покинул ее будуар. Королева сидела на краю постели со сбитым покрывалом, прикрыв глаза. Одна ее обнаженная ножка касалась мягкого ворса ковра, на другой к щиколотке сполз до конца не снятый чулок. Следовало позвать камеристок, приказать расстелить постель и готовиться ко сну… Но внезапно какая-то мысль, заставившая Катарину изогнуть в улыбке край рта, пришла ей в голову. Королева открыла глаза и некоторое время смотрела на свой сползший чулок, а затем, продолжая неясно улыбаться, стянула его с ноги до конца, встала и принялась надевать прежде небрежно брошенное в кресло платье самостоятельно. У зеркала она поправила прическу, не став делать это слишком тщательно, надела туфельки на босые ноги и вышла из будуара.
Фердинанд отчаянно зевал над какими-то бумагами, разложенными на столе в кабинете. Увидев вошедшую жену, он добродушно улыбнулся ей.
- Я лишь пришла пожелать Вам доброй ночи, Ваше Величество, - произнесла Катарина, сделав несколько шагов навстречу к супругу, но остановившись так, чтобы он мог хорошо ее видеть в полный рост. Она двинула рукой, придерживающей юбки, так, чтобы легким, естественным и якобы невольным жестом приподнять тяжелый подол и обнажить в складках платья свои изящные, словно вырезанные из слоновой кости, ножки без чулок. Взгляд Фердинанда застыл на них. Это длилось лишь несколько секунд, но за этот промежуток времени Катарина с наслаждением впитала все, что отразилось во взгляде короля, которому оказалось не дано быть мужчиной, и чье место в его супружеской постели занимал другой. Ответный взгляд Катарины на достаточно жалкого в этот момент Фердинанда был высокомерен, Высокомерие и возобладало над ней, доставляя чувство острого удовольствия…
…Катарина, так и не поднимающая взгляд, совсем сжалась в кресле, будто пытаясь подобрать под себя ноги, на которых больше не было чулок. Дик у стены снова прикрыл глаза.
- Продолжаем, продолжаем, - довольно произнес Леворукий.
Теперь после проигрыша на Рокэ загорелась
