После ночи всегда наступает рассвет. Глава 15 (часть 3)

по себе время коротает. А я? Чего выламываюсь? Сегодня Симка выдала мне высказывание какого-то шибко умного мужика: «Если хочешь изменить мир вокруг себя, изменись сама». Изменить-то хочется. Очень. А что в себе-то нужно менять?»

В гостиную вошёл Глеб и сел в кресло.
- Что по «ящику» показывают?
- Всякую ерунду, - рассеянно ответила Ирина и передала ему пульт.
- Маме Вале звонить будешь?
- Давай до завтра доживём.
Серафима появилась в дверях с небольшим пакетом в руках.

- Глебушка, я сегодня пуховых ниток у бабушки купила. Ты часто по командировкам ездишь, и тёплые носки не помешают. Начала вязать резинку. Померить бы надо.
Её пунцовые щёчки и недвусмысленный блеск глаз выдавали недавно пережитое волнение. Она примостилась на полу у ног мужа с серьёзным выражением лица, для верности нахмурив брови и стараясь скрыть от всех довольную улыбку. «Милая моя девочка», - Глеб с умилением смотрел на жену.

- Садись сюда, - он хлопнул себя по коленям.
- На диване много места. Я могу там расположиться, - рассеянно отреагировала Серафима, оглядываясь на подругу.
- Сделай мне приятное, - Глеб взял фалд платья и осторожно потянул его на себя.
Молодая жена не без удовольствия порхнула поближе к мужу, и через минуту спицы мелодично зазвякали у неё в руках.

                                                                _
Утром Ирина сидела темнее тучи, когда Серафима, проводив супруга, вернулась к ней на кухню. По отёчным глазам было видно, что она почти не спала.
- Не могу больше! Сил моих нет! – с надрывом воскликнула подруга. – Почему в моей жизни всё не так? Неужели я такая никудышная?
- Ирин, успокойся. У любого человека в жизни бывают чёрные полосы. Но они рано или поздно заканчиваются. И у тебя обязательно всё нормализуется. Вот увидишь! Ты только потерпи!

- Да и так всю жизнь терплю! Только этим и занимаюсь. А по поводу чёрно-белых полос у меня есть своё мнение: их нет. Это просто кому-то больше везёт, а кто-то всю жизнь мучается.
- Ирин, я всегда считала тебя оптимисткой.
- Была ею, да вся вышла! Иногда такие события происходят в жизни человека, что сгибает его в бараний рог.
- Ты себя имеешь в виду?
- Да!

- Ой, Ирина, спит в тебе великая актриса трагикомедии! Уж что такое страшное случилось в твоей жизни? У тебя хороший муж, очаровательная дочка, есть крыша над головой, родители живы-здоровы, ты молода, красива, в любое время, как только захочешь, можешь выйти на работу.
- А вдруг он умрёт? – всхлипнула гостья, вернувшись к терзающей её мысли.
- От таких травм не умирают. Вот Егор очнётся, и его переведут в общую палату. На поправку пойдёт. Выпишется. Приедет домой. Всё будет хорошо. Если вдруг сотрясение мозга обнаружат - не беда. Я за несколько дней всё поправлю.

- Тебе легко говорить. Ты не была в моей шкуре.
- В твоих силах снять старую и надеть новую.
- Опять ты, Симка, за своё! А ты когда-нибудь пыталась себя переделать? Пыталась?
- Конечно.
- И как? Насколько легко у тебя это получилось?

- Очень даже нелегко. Ты обижаешься на мать, а я в своё время очень обижалась на жизнь, считая её незаслуженно несправедливой. Я рассказывала тебе о себе: прекрасные любящие родители, крепкая семья, достаток, положение, обеспеченное будущее, наконец! Всего этого я лишилась в одночасье. Если бы ты знала, сколько раз я задавала один и тот же вопрос: почему со мной такое случилось, а не с кем-то другим? Думаешь, обида не сжигала меня? Чтобы избавиться от неё, было потрачено несколько лет.
- И как тебе это удалось?

- Сначала я училась принимать случившееся, смирилась с потерей родителей. Затем стала учиться радоваться тому, что просто живу. Дедушка Матвей и Агния Кирилловна взрастили во мне любовь ко всему, что меня окружает. Благодаря им я словно возродилась. Я стала другой. Теперь радость наполняет душу даже тогда, когда огорчаюсь. Почему? Потому что испытываю чувства, эмоции. А раньше, когда горе сделало из меня бесчувственную чурку, я была в каком-то непроницаемом коконе. Вроде бы всё вижу и слышу, а где-то внутри пустота, звенящая тишина, холод и оцепенение. Ходячий труп.

- Но у меня-то нет ни дедушки Матвея, ни Макаровны.
- У тебя есть муж и дочь! В конце концов, если ты к моим старикам в гости заглянешь, чтобы поговорить, посоветоваться, они будут только рады.
- Слушай, Сим, - Ирине захотелось поговорить о другом,- а почему Глеб настоял на твоём уходе из автосервиса? Странно как-то получается: выучил на бухгалтера, устроил к себе на работу и вдруг уволил.

- Считает, что у женщины забот по дому и без того слишком много. Ставки повара, уборщицы, прачки, психолога, педагога, медсестры, санитарки, тамады, любовницы, интересной собеседницы и просто жены не совсем лёгкая нагрузка для хрупких плеч. Он убеждён, что содержание семьи – это прерогатива мужчин. Между нами, девочками, говоря, мне кажется, что ему душу греет то, что его жена – домохозяйка. С другой стороны, я совсем не против такого положения вещей.

- Чокнуться можно в четырёх стенах сидеть! – выпалила Ирина.
- А кто тебе сказал, что я собираюсь безвылазно сидеть в квартире? У меня масса знакомых. Кроме этого, будет время для самосовершенствования и саморазвития.
- Наивная ты, Симка, жизни не знаешь. Вот родишь ребенка и, сидя с ним в декретном отпуске, деградировать начнёшь! Это я тебе точно говорю! Накроется твоё самосовершенствование медным тазиком.

- Спорить не стану – не знаю. Может, ты и права. Хотя считаю, что всё от человека зависит. А с ребёнком, думаю, скучно не будет никогда. Мне кажется, что именно дети и мотивируют родителей к дальнейшему развитию.
Ирина посмотрела на часы и резко встала:
- Ладно, прекращаем базар. Обход в больнице закончился, можно и о Егоре справиться.
Она подошла к телефону и набрала номер лечащего врача.

                                                                  _
Ирина на негнущихся ногах шла по больничному отделению. В коридоре вдоль выкрашенных зелёной масленой краской стен стояли дополнительные койки, на которых лежали больные. Медсёстры с уставшими лицами проводили процедуры и назначения врачей, делали перевязки. Пациенты шаркающими походками прогуливались по холлу или смотрели телевизор. Воздух пропитался лекарствами. Вся обстановка действовала угнетающе, порождая страх и беспомощность.

«Хорошо, что Симка согласилась не ездить сюда, а осталась водиться с Аришей. Та точно бы разревелась и всех переполошила бы. Или, не дай Бог, заразу какую подцепила бы».
Дежурная медсестра проводила Ирину до палаты:
- Постарайтесь его не волновать и не задерживайтесь долго: больному необходим покой.
Та с пониманием кивнула и осторожно вошла в палату. Егор лежал на единственной кровати. Он медленно повернул голову на скрип двери.

- Егорушка, здравствуй родной, - Ирина пододвинула к койке в углу стоявший стул. – Как ты себя чувствуешь?
Больной не ответил и с интересом смотрел на молодую женщину.
- Что ты молчишь? – Ирина несколько растерянно улыбнулась и погладила мужа по руке. - Я как почувствовала, что с тобой что-то случилось, сразу к Серафиме с Глебом побежала, с ними в город приехала. Быстро тебя разыскали. Я бы раньше пришла, но не пускали, ты бес сознания почти трое суток был. Ну что же ты молчишь? Скажи мне что-нибудь.
- Вы кто?

Ирина решила, что Егор шутит и натянуто рассмеялась:
- Егорка! Ты всегда отличался от всех своеобразным юмором! И сейчас, едва придя в себя, стараешься не унывать. Молодец! Я горжусь тобой!
Больной мучительно отвёл взгляд и повторил вопрос. Ирину это озадачило и начало злить:
- Как – кто? Жена.
- Жена? И как вас зовут?
- Егор! – она, наконец, поняла, о чём предупреждал врач, говоря об амнезии. – Ты не узнаёшь меня? Это же я – Ирина! Посмотри на меня! Посмотри!

Ужас словно молния пронзил её от макушки до пят.
- Мы с тобой два года как поженились. У нас дочка есть. Ты её сам Ариной назвал. Ну, вспоминай же! Живём мы в посёлке Гусево у твоих родителей. Да не молчи же!
Ирина от отчаяния сорвалась на крик.
- Не помню, - прошептал он.
- Да как же «не помню»? Это же я! Я!

Она горько заплакала, понимая нелепость положения и своё бессилие. Что теперь будет? Как дальше жить с мужчиной, который не помнит её, равно как и не знал? Безграничный страх перед будущим полностью заполнил сознание.
Егор от сострадания к незнакомке прикоснулся к её руке.
В палату заглянула медсестра:
- Вам пора. Время для посещения окончено.

                                                            _
Серафима, уложив Аришу на дневной сон, томилась в ожидании подруги. Она очень переживала из-за Егора и Ирины, из-за их пустых ссор, из-за малышки, постоянно видевшей сердитые лица любимых папы и мамы, из-за того, что реально ничем не может помочь этой семье.

Серафима вздрогнула от резкого звонка и, боясь, что он прозвучит ещё раз и разбудит ребёнка, пулей вылетела в прихожую. У неё подкосились ноги, когда она увидела Ирину. Невыразимое горе сковало лицо подруги, погасив озорной блеск глаз. Она словно робот переступила порог и навалилась на стенку, не в силах снять плащ.

- Ириночка, я тебе сейчас помогу, - Серафима трясущимися руками расстегнула пуговицы. – Ариша спит после прогулки. Я всё сделала так, как ты велела. Пойдём на кухню, я чаю свежего заварю…
Подруги минут двадцать сидели за столом и молчали. Душистый чай почти остыл, наполнив кухню ароматом лета. Хозяйка услужливо пододвинула к гостье мёд, сладкое печенье, вазочку с вареньем и мармелад.

Ирина постепенно приходила в себя.
- Он меня не узнал.
- Амнезия? – уточнила Серафима после короткой паузы.
- Врач сказал, что чаще всего после подобных травм она бывает кратковременной, но, когда именно Егор всё вспомнит, не известно. У каждого это по-разному происходит. Нужен какой-то толчок, – Ирина говорила медленно, с трудом выговаривая слова.

Она взяла чайную ложку, покрутила её в руке и снова положила на стол.
- Сим, мне страшно. Страшно жить, – Ирина подняла измученные глаза на подругу. – Я только сегодня поняла, даже физически ощутила, как мне нужен Егор, как без него плохо. Я поняла, что, оказывается, люблю его. Как только представила, что смогу потерять его, мне стало трудно дышать. Вот как в жизни-то случается: от ненависти до любви один шаг. Забавно получается: то разводиться хотела, то жить без Егора не могу.

- Мне кажется, что ты его и раньше любила, только боялась себе в этом, признаться, – по-доброму тихо проговорила Серафима. – Попей чайку. Он тебе лучик солнца подарит. Легче станет.
Ирина отпила глоток и задумчиво спросила:
- Сим, как ты думаешь, что за толчок нужен Егору, чтобы у него восстановилась память?

- Я не знаю. Могу только предполагать. Попробуй Ариночку к нему сводить. Он очень любит её. Может быть, она и станет пусковой кнопочкой к воспоминаниям? Если не получится, будем продумывать другие варианты. Сейчас твоя главная задача – не раскисать. Со временем у тебя всё образуется.

- Ой, Сим, как хорошо, что у меня есть такая подруга, как ты. Что бы я без тебя делала? – Ирина с благодарностью смотрела на Серафиму. – Понимаю, что это звучит банально, но других слов просто не нахожу.
- Ты на моём месте поступила бы так же.
Ирина посмотрела на чайник, стоящий на газовой плите, и с неловкостью в голосе спросила:
- Сим, скажи, трудно жить, когда не помнишь своего прошлого?
- Ты обо мне?
- Угу.
Серафима