-1-
Дождь лил вторые сутки, то чуть ослабевая, то вновь набирая силу. Густая облачность надёжно скрывала солнце от всего живого. В эти дни особенно хотелось тепла, серость гарантировала только сонливость и тоску.
Серафима не могла собраться с духом покинуть нагретое местечко под одеялом. Она с грустью смотрела на стекающие по стеклу окна дождевые потоки. Часы показывали четверть восьмого утра. Вставать катастрофически не хотелось. Представив, что, очутившись после тёплой постели на обволакивающем промозглостью холоде квартиры, в которой отопление включат скорее всего через месяц, Симу охватило уныние.
Глеб вчера уехал в командировку, а сегодня мама Валя вернётся из санатория. Иринка с дочкой отбыли в Гусево, пообещав Егору приезжать как можно чаще. Серафима осталась одна. Торопиться было некуда. В её заботах никто не нуждался.
Она повернулась на другой бок и натянула одеяло на голову, выставив наружу нос, но тут же встрепенулась и, приподнявшись на локте, поискала глазами свой сотовый телефон. Он преспокойно лежал на туалетном столике. Соскочив с постели и ступая босыми ногами по холодному полу, она схватила его и снова нырнула под одеяло. Серафима боялась пропустить звонок мужа. Сама же беспокоить Глеба не решалась, не желая отвлекать его от дел и создавать неловкие ситуации: бизнес есть бизнес.
Он уехал утром, а к вечеру она уже затосковала. Достав из шкафа футболку мужа, молодая жена положила её с боку у своей подушки, да так, уткнувшись в неё, и уснула.
Прошёл первый месяц их супружеской жизни. Серафима не могла нарадоваться мужем, Глеб – надышаться на жену. Оба испытывали гордость за приобретённый статус. Оба чуть-чуть важничали на людях и предавались добрым шуткам, оставаясь наедине. Они мечтали и строили планы на будущее, оценивая свои возможности, и приблизительные сроки их осуществления. Глеб тщательно обдумывал проект большого дома, чтобы выполнить обещание, данное Серафиме. Она хотела подарить ему ребёнка.
Серафима прерывисто вздохнула и ласково погладила лежащую рядом футболку мужа. Он скоро приедет. Ей вспомнились его крепкие и нежные руки. Как хочется, чтобы они обняли её! В его объятиях так спокойно! От тоски и одиночества Серафима тихо заплакала, но скоро успокоилась.
Она вновь повернулась к окну. «Зачем я грущу? – размышляла Серафима. – Что из того, что на несколько дней осталась одна без мужа? Если судьба посылает нам разлуки, значит, они для чего-то нужны. Мне необходимо поработать над собой и полюбить их. Или принять. С чего тогда начну? С приятных воспоминаний медового месяца. Их было множество, – она улыбнулась и прижала к щеке футболку. – Если не ошибаюсь, был вторник. В тот день было тепло, можно сказать, жарко. С утра Глеб занимался колкой дров, а я складывала их в поленницы в сарае. Семейная идиллия: всё тихо-мирно. Что на меня нашло? Попиратничать захотелось. Как бы между прочим сбегала с ведром за водой и, улучшив момент, пока муж не видит, из-под тишка окатила его. Как мне это понравилось! Холодная вода да по разогретой солнцем спине! Казалось, что от неё даже пар пошёл. Глебушка сначала замер, потом громко выдохнул, воткнул топор в чурбан…Как он умудрился меня так быстро поймать? Как сумел удержать на руках, пока нёс до Коринки? Разбойник, у которого нет ни грамма жалости! Он зашёл в речку и медленно опустил меня в холодную воду. Сколько было визга и смеха! А потом мы плескались. А потом пошли переодеваться в сухую одежду и …Ох, уж эти его поцелуи! И почему они такие сладкие?..
А в четверг нам вздумалось провести ночь под звёздами. Разожгли костёр, принесли свежего картофеля, зелени и хлеба. Именно тогда впервые мы отведали рыбу собственного посола. По-моему, даже очень вкусно получилось. И Глебу понравилось. Солнце уже за лес прячется, а вокруг нас кузнечики прыгают. Красивый закат был. Царский. И было тихо-тихо. Мы тоже очень тихо разговаривали. Вспоминали своих родителей. Потом Глебушка рассказывал про службу в армии. А я ему пела. Долго сидели, и почему-то совсем не хотелось идти в избу. Так и уснули у костра. А разбудил нас бессовестный Шныря. Прибежал спозаранку и сначала моё лицо вылизал, затем за Глебушку принялся. А дедушка Матвей стоял на дороге и посмеивался. Он принёс для нас козьего молока от Макаровны и яиц. Какой он милый! Как хорошо, что дедушка и Глеб дружны!
Примерно через неделю после свадьбы к нам чаще стали наведываться гости. Сергей прибегал, какие-то хорошие новости для Глеба принёс; Агния Кирилловна не забывала о нас; Фёдор сковал в подарок красивый ухват; девчонки завалились с вестью, что Лизка замуж выходит…
Три недели на поместье пролетели, как один миг. А вчера мы отметили второй семейный праздник: прошёл ровно месяц со дня нашей свадьбы. Надо же, уже целый месяц! А, кажется, что дедушка вывел меня на крыльцо к жениху только вчера…»
Серафима улыбнулась, но внезапно какая-то тревога пронеслась над ней и забрала светлые воспоминания. Сердце учащённо забилось. Не замечая холода, Сима выскочила из-под одеяла и помчалась в прихожую, где на тумбе лежала её сумочка. В волнении молодая женщина извлекла портмоне, в котором хранился маленький календарик, где пунктуально отмечались особые девичьи дни.
- Неужели я …беременна? – растерянно прошептала Серафима. Она пересчитала дни. – Судя по срокам, то – да! Но у всех будущих мам обязательно бывает токсикоз, а у меня его нет. Может быть, время для него ещё не наступило? Но, например, Иринку Шпилькину уже на второй неделе выворачивало наизнанку. Правда, аппетит в последнее время у меня улучшился не на шутку. Мы с Глебом подумали, что это я на зиму решила «утеплиться», жирком обрасти. А может, токсикоз не у всех бывает?
Серафима подошла к большому зеркалу и задрала ночную сорочку, с интересом разглядывая свой живот: «Нет, он не увеличился, остался прежним. И правильно! Малыш постепенно растёт». Скинув рубашку, она бережно погладила груди: «А вот они немного набухли. Трогать их больновато…Серафима, - сказала она себе, - ты скоро станешь мамой. В тебе зародилась жизнь. Жизнь твоего и Глеба первенца».
Она мягко улыбнулась, прислушиваясь к волнению и новому ощущению. В её душе бурлило ликование, стремящееся выплеснуться наружу, и в то же время хотелось уединения и покоя.
«Сегодня я обязательно зайду в аптеку и куплю тест, - планировала Серафима,- чтобы завтра окончательно убедиться в правильности догадок».
_
Валентина Александровна была рада Серафиме. Они не виделись почти месяц и соскучились друг по дружке.
- Я думаю, чем одной в квартире скучать, лучше к вам в гости напроситься, - сноха выкладывала пирожные на тарелочки.
- Ну и правильно. Вместе всегда веселее, - вторила ей свекровь, наполняя фруктами вазу. – У Егора-то как дела?
Ребята ежедневно звонили маме Вале, и она знала обо всех новостях.
- Ещё недельку продержат в больнице и выпишут домой. На приём будет ходить в районную поликлинику. Там гипс и снимут. Ирина решила выйти на работу: кто-то должен семью содержать! Егору ещё долго на больничном сидеть придётся.
Серафима взяла персик и с аппетитом вонзила в него крепкие зубки.
- А у вас с Глебом есть ли какие-нибудь новости? – осторожно поинтересовалась мама Валя.
Она сразу заметила удивительный блеск в глазах Симы, как только та переступила порог. Душа старой женщины радостно затрепетала, но задать волнующий вопрос снохе она не решалась: «А вдруг я ошибаюсь? Негоже самой начинать расспросы. Надо иметь терпение».
- Абсолютно никаких, - деланно равнодушно ответила Серафима, опуская глаза.
- Я так и думала, - широко улыбнулась свекровь, утверждаясь в своих подозрениях. – Вы настолько подробно мне обо всём рассказывали по телефону, что даже чётко представляю, где посажен каждый кустик на поместье. Ты кушай, кушай.
Мама Валя достала из холодильника творог, сметану, копчёную рыбу, свежие овощи. Серафима проигнорировала только копчёность. Остальные продукты оказались более востребованные.
- Ты так же красиво и вкусно ешь, как Глеб, - задумчиво произнесла хозяйка, наблюдая за гостьей.
- Отсутствием аппетита я никогда не страдала, - согласилась сноха, поливая творог клубничным вареньем, и пустилась в воспоминания. – Однажды, когда я очень сильно болела, дедушке необходимо было на целый день отлучиться из дома. На ужин он решил сварить пшённую кашу и полу готовую оставил в печи упариваться. К обеду я проснулась оттого, что очень кушать захотела. Встала, вскипятила электрический чайник, отрезала хлеба и поела. Чувствую, что из-за слабости устала. Легла, отдохнула и снова есть захотела. Посмотрела на часы и поняла, что дедушка придёт ещё не скоро. А кушать-то опять захотелось! Тогда взяла я тарелку и заполнила её кашей. До чего же вкусная она мне показалась! Не удержалась и добавила себе пару ложек. Вроде бы наелась. Вымыла тарелку, легла, а сама всё почему-то о каше думаю, уснуть не могу. Встала. Снова каши наложила. Снова поела. Снова легла. До сих пор удивляюсь: как я тогда смогла опорожнить целый чугунок? Под вечер дедушка пришёл, а мне перед ним так стыдно было, что я его без ужина оставила! Так стыдно! А он посмеялся, похвалил меня за бойцовский аппетит и полез в подполье за картофелем. На следующий день по моей просьбе дедушка опять сварил пшённую кашу.
- Замечательно. И как ты только начала плотно кушать, сразу здоровье на поправку пошло.
- Точно. Но отъедалась я после той болезни почти до лета. Наверно, в детдоме наголодалась, хотя кормили там неплохо.
Мама Валя понимающе кивнула.
- Когда Глеб прибегал ко мне на выходные из своего детдома, тоже много ел. А ты что вдруг загрустила?
Валентина Александровна заметила быструю смену настроения Серафимы.
- По Глебушке скучаю. Плохо мне без него. В последнее время плаксой какой-то стала! Чуть что – в слёзы.
- Так ты оставайся у меня! – предложила свекровь. – Поживи несколько дней. Они быстро пролетят, и заметить не успеешь. Завтра можно будет к Екатерине Ивановне в гости сходить, послезавтра – в кинотеатр или в музей. В Центральном музее, я знаю, новая выставка народных промыслов открылась. Интересно же! Потом ещё что-нибудь придумаем. Грустить некогда будет. Оставайся!
- Мамочка Валя, я у вас до вечера посижу, но ночевать всё равно домой пойду. Вы не обижайтесь. Ладно? – Серафиме было неловко отказывать доброй женщине. Раскрыв банан, она пожаловалась. – Мамочка Валя, Глеб мне запретил работать в сервисе. А без дела я сидеть не хочу! Как вы считаете, он не будет ругаться, если я трудиться буду дома?
- Не будет.
- А чем мне лучше заняться: переводами или шитьём?
- Я считаю, что лучше шить. Ты же хочешь работать не ради денег, а, чтобы реализоваться, быть полезной. Я правильно поняла?
- Правильно.
- А у компьютера ты лишнего излучения «наловишься». Это не полезно, тем более, что ты…- Валентина Александровна прикусила язык.
- Что я? – не поняв, переспросила Серафима.
- Что? Ты о чём?
- Вы сказали: «Тем более, что ты…»
- Я говорила? Не помню! Наверно, мысль потеряла. Ну, её! – мама Валя махнула рукой. – Значит, она неважная, если так быстро забылась.
- Наверно, - с грустью согласилась Серафима, вновь подумав о муже.
