Украинский гамбит. Война 2015 (военно-политический роман)

чём? Пока не знаю. Ну так и получается – нельзя всё спланировать заранее. Нет, не подведём. Я сказал, не поведем. Я обещаю! Честное слово! А что мне делать?! Что?! Ну так получилось… не по нашей воли… Да… да… да… я всё понял, Юрий Александрович. Всю ответственность беру на себя.
Завотделом Горелов Юрий Александрович был страшно недоволен. Мало того, что в Харькове погиб Виктор Ханыков, теперь вся группа оказалась в опасности, и виноватым, конечно, оказался Костя. Никакие доводы на Горелова не действовали. Он вообще, был инициатором сворачивания работ в Украине, потому что не мог защитить своих позиций перед генеральным. Костя в их отношения не совался. У него и своих забот хватало. Поговаривали, что Горелов висел на крючке у генерального и не мог рыпнутся больше, чем ему было положено по субординации. Разумеется, это отражалось на работе редакционных групп, сковывало инициативу, подрывало веру людей в свою работу и вообще вносило нервозность в коллектив.
Отсутствие тарелки усложняло передачу информации. Теперь они пользовались каналом Интернета, а это значительно ограничивало их возможности. Ни о каком прямом эфире не могло быть и речи. Все новости устаревали с того момента, когда их записывали. Успокаивало одно, что всё равно их программы шли с задержкой.
– Слушай, Билл, – спросил Костя, – а можно поснимать вас? И вообще… как у вас насчёт интервью?
– Позицию лучше не надо, а внутри – пожалуйста. Поговорите, я переведу. У нас это даже приветствуется.
Вначале они пообщались с рядовым Стивом Стоуном, который прятался от солнца под навесом. Он сообщил, что направлен сюда для продвижения демократии на восток, и расплылся в чёрной улыбке. Веселость перла из него точно так же, как из Сашки Тулупова.
– Ты считаешь, что здесь нет демократии?
– Я вообще ничего не считаю. Мое дело маленькое – любить вот эту штуку «Браунинг» М2НВ и вести фланкирующий огонь по мосту.
– А если ты кого-то убьешь? – задал провокационный вопрос Костя.
Билл заулыбался, но перевел.
– На всё воля Аллаха! – ответил рядовой и тоже заулыбался, как яркое солнышко.
– Ты что, мусульманин?
– Да, я чёрный мусульманин из Орегона.
– А как насчёт Усама Бен Ладена?
– Я противник применения насилия в нашей стране. Пусть это происходит, где угодно, но только не в США.
– То есть, в Европе можно?
– Где угодно, – повторил рядовой и снова растянул рот до ушей. – Например, в неверной Англии. Да покарает её Аллах!
– Но ведь Англия ваш союзник?
– Чей союзник?
– Ну ваш?
– Но не лично мой!
– А как ты относишься к теории заговора одиннадцатого сентября?
– Я считаю, что во всем виноваты русские. Они наняли Усаму. Я пришёл с ними воевать, – Стив Стоун похлопал по затворной коробке пулемета.
– Я тоже русский, – напомнил Костя.
– Пуф-пуф, – наставил на него палец рядовой и заразительно засмеялся, обнажая большие белые зубы. – Мы убиваем разов!
– Кого? – Костя от удивления едва не проглотил язык.
– Ха-ха-ха… – рядовой был чрезвычайно доволен, – русских, арабов и злодеев… ха-ха-ха… Разов!
– Стив, какую школу лицемерия ты закончил?
– У нас служат все, кому не лень, – глядя в объектив «соньки» и улыбаясь, сообщил Билл. – Таковы Соединенные Штаты Америки! Ничего не поделаешь – демократия! Это наш крест! Нас не интересуют политические взгляды солдат и их либидо, главное, чтобы они выполняли свои служебные обязанности. А политика и секс – это личное дело каждого. Командованию запрещено задавать вопрос, какая у тебя половая ориентация.
– Ну а дисциплина?..
– На дисциплине это не отражается.
– А межрасовые отношения?..
– Это запрещено законом, как и секс между мужчинами.
– Но кому-то может не понравиться, что рядом с тобой гей?
– Ты несколько ошибаешься, у нас очень терпимое общество, поэтому культура взаимоотношения между рядовыми поднята на высокий уровень.
– Иными словами никто ни к кому не пристает?
– Ну да, я это имел ввиду. Для этого у нас увольнительные и отпуска домой.
– Понятно, – среагировал Костя. – Наши телезрители будут удовлетворены твоими ответами.
Капрал Рой Чишолм из Кентукки оказался куда прямолинейней:
– Мне должны вручить «Нагрудный знак»! Я отличился! – сообщил он мрачно.
– Каким образом?
Рой Чишолм помолчал, а потом, глядя на Билла Реброффа, сообщил:
– Повстанец решил атаковать нашу боевую машину. Я срезал его из гранатомета «Макс-19». Зрелище, я вам скажу, не очень эстетичное. Он него ничего не осталось, кроме оторванных рук и ног, ну… ещё… рассыпанных конфет. Я же не виноват, что он бросился на нас. Мимо бежала собака, схватила кусок мяса и сожрала. У нашего полковника едва не случился инфаркт. Он приказал мне застрелить собаку. Но нас не учили стрелять животных. Мы солдаты, мы обучены убивать людей. Пусть полковник сам её стреляет! Надеюсь, она наелась. Ну её к черту! – он выругался, упоминая всеобъемлющее слово «фак».
Рябая щека у капрала непроизвольно дергалась. Выглядел он весьма удрученным.
– Но всё равно тебе вручат этот знак? – спросил Костя, подумав, что русский в такой ситуации выразился бы куда сочнее и образнее. А у американцев на все случаи жизни «фак» и только «фак». Скучная нация, подумал он с невольным превосходством.
– Ну.. вручат… я не виноват, что он бросился… Нас учили… все уши прожужжали… и всё такое… Америка свободная страна! Свобода заключается в том, что мы можем делать всё, что хотим! Меня так учили в школе.
Костя услышал, как Тулупов, не выдержав, иронично прокомментировал:
– Ну да…
– Он принял банку с конфетами за гранату, – безжалостно пояснил Билл.
Косте показалось, что он издевается на капралом. Это означало только одно: дураков учат палкой даже в благословенной Америке.
– Я не виноват, – простонал Рой. – Он до сих пор стоит у меня в глазах – этот мальчишка! Ему было лет двенадцать! Будьте милосердны!
– Неужели ты не мог отличить двенадцатилетнего мальчишку от боевика?
– Он недавно прибыл из Афганистана. А там опасен любой подросток. К тому же это наше первое боестолкновение, – пояснил Билл. – Ему всё равно вручат «Нагрудный знак», хочет он этого или нет. Таков порядок. Армия держится на порядке и традициях. Первый бой – это святое.
– Но я не знал! – капрал схватился за стриженую голову. – Я сойду с ума!
– Ладно, ты успокойся, – сказал ему Билл. – С кем не бывает? Наш полковник идиот, – по-русски сказал Билл, – он поспешил отправить в штаб сообщение, не разобравшись в сути произошедшего.
– Я выброшу знак в реку! – выкрикнул Рой.
– А я посажу тебя под арест на трое суток за кощунственное отношение к боевым наградам. Ты не получишь мороженого и любимую «пепси-колу». У тебя будет плохой послужной список, и ты останешься капралом всю жизнь.
– Я понял, сэр, – поостыл Рой Чишолм. – Я подумаю. Хотя мне плевать на ваш список.
– Ты не получишь следующего звания, – напомнил Билл.
– Ну и что?! Я хороший автомеханик. А у отца отличная мастерская на въезде в Сан-Диего. Я не боюсь грязной работы.
– Ты ведь не отказываешься стрелять по повстанцам? – в свою очередь испугался Билл.
– Нет, сэр, – буркнул Рой. – Я буду стрелять, в кого вы прикажете, сэр.
– Смотри мне! – погрозил ему Билле. – Считай, что «Нагрудный знак» ты получил авансом за следующий подвиг.
– Успокоили, сэр.
– Не понял?!
– Слушаюсь, сэр! – вытянулся в струнку капрал Рой Чишолм.
– Ну теперь молодец! – похвалил его Билл.
Сашка ещё поснимал Билла и Роя Чишолма на фоне звездно-полосатого флага, как вдруг что-то изменилось. Вначале пробежал солдат, потом Билл куда-то отлучился, вернулся и сообщил:
– Начальство едет. Наш генерал. Нельзя сказать, что он не любит русских, но их присутствие на позициях приведет его в шок. Он наверняка заподозрит в вас шпионов со всеми вытекающими последствиями.
– А наш товарищ? – спросила Завета, которая хотя и крутилась рядом, но в кадр не лезла из принципиальных соображений.
– Бегите в медпункт и заберите его. Я прикажу вывести вас с позиций.
Рой Чишолм вызвался сопроводить их. Он пытался что-то объяснить, зная десяток русских слов. Из всего услышанного Костя понял, что он не хотел убивать ребенка.
– Это всё наш полковник затеял, – перевела Завета.
Оказывается, она прекрасно владеет разговорным английским в американском варианте.
– Я там жила полгода. У меня мать за мужем за американским полицейским. Майклом Ричардсоном.
– Ну и что?.. – спросил Костя, безмерно удивленный.
– Да нечего, – пожала плечами Завета. – Мне просто Америка не нравится. Много черных. Оказалась, что я расистка.
– А что у нас с лейтенантом? – спросил Костя.
– А старший лейтенант из отдела пропаганды. Он летал над Украиной в «Коммандо-соло» и транслировал американские передачи, пока их не сбили над Днепропетровском. У старшего лейтенанта шок. Он до сих пор из него не вышел.
– Билл мне об этом ничего не сказал, – удивился Костя.
Игоря Божко они нашли в умиротворенном состоянии под капельницей. В носу у него торчали трубки, к широкой груди, как пиявки, присосались датчики.
– Мне успокоительный укол сделали, – радостно сообщил он. – Кайф ловлю… снилась какая-то долина цветущая, горный ручей…
– Первый раз, что ли? – со скрытым превосходством спросил Сашка.
– Ну! – восторженно подтвердил Игорь.
– Бывает…
А ещё Игорь сосал «пепси-колу» через соломинку. Тумбочка рядом была завалена пакетами с чипсами.
– Слушайте, – восхищенно зашептал он, – если бы я знал, что они так обходятся с ранеными, я бы пошёл служить в их армию.
– Ладно, армия, – сказал Костя, берясь за капельницу. – Пора и честь знать.
Капрал Рой Чишолм с любопытством прислушивался к их разговору. Косте даже показалось, что он понимает по-русски, поэтому не стал говорить ни о чём таком, что могло повредить им, например, о том, что их разыскивают наци. Бережёного бог бережёт, подумал Костя.
Игорь выдернул иглу из руки и сел. Прибежал санитар и что-то залопотал по-своему.
– Чего ему надо?.. – пренебрежительно спросил Костя.
– Говорит, что после капельницы надо лежать часа два, – перевела Завета.
Сашка Тулупов с превосходством хихикнул:
– Это у вас надо лежать, а мы народ суровый.
– А что случилось-то? – спросил Игорь. – Я бы ещё повалялся. Здесь клубничное мороженое дают, я уже две пачки слопал. Теперь жрать хочу, как из пушки. Мне должны принести сэндвичи с ветчиной и картошку фри.
– Продался за сэндвичи? – осведомилась Завета, снимая с него трубочки и датчики.
– Да нет, – обескуражено пробормотал Игорь, поднимаясь с койки и ища свою рваную куртку. – По-моему, мне ещё и наркотик вкатили, потому что рука совсем не болит.
Он продемонстрировал, как свободно вращает рукой, правда, при этом всё же прислушиваясь к своим ощущениям. Рука действительно стала подвижной, как мельничное колесо.
– Чем раньше мы отсюда уберёмся, тем лучше, – деловито сообщила Завета.
– Да я, собственно, не против, только моего любимого ПКМа нет.
Хотел ему Костя сказать, что, мол, обойдёшься, да не успел. В двери появился Рой Чишолм и стал махать руками, дескать, пора сваливать. Костя выглянул в окно: по берегу двигалась внушительная делегация во главе с генералом. Ну разве это война? – умиленно подумал Костя. Генералы разгуливают, как на параде. И вдруг он узнал Каюрова. А этот что здесь