1990 год. Суточное дежурство

получить в частях квартиры и каким-то чудом обзавестись обстановкой,  которую теперь приходилось запихивать в десяти-двенадцатиметровые комнатушки, не говоря уж о лыжах,  санках,  велосипедах ...  Теснота, отсутствие горячей воды и ванны не лучшим образом сказывалось на  отношениях между соседями, а нередко эти отношения переносились и на службу, добавляя лишнюю работу и без того загруженным политотделам. Убогость существования особенно подчеркивалась расположенным в соседнем доме общежитием для курсантов  старших  курсов, состоящим из больших светлых комнат на двух-трех человек, с отдельными, для каждой комнаты душевой, естественно с горячей водой,  и туалетом. По всей видимости, такая забота о курсантах объяснялась еще имеющейся у них возможностью  уйти  из  армии, той возможностью,  которой они лишались, получая лейтенантские погоны.  О какой наемно-профессиональной армии можно говорить, когда при переходе на нее придется пусть и гораздо меньшее количество офицеров  обеспечивать  полноценным  жильем,  дальние гарнизоны нормальным питанием,  жен работой, детей детсадами и школами,  кроме того,  как известно,  чем больше, даже плохих, солдат,  тем больше генералов и высоких окладов при низкой ответственности.  Сейчас же, раз офицер и так никуда не денется, так и нечего на него особенно тратиться, в худшем случае своим правом уйти воспользуется офицерская жена.
Однако, Виктор знал несколько человек,  рискнувших начать борьбу за собственное увольнение. Все они симулировали нервные заболевания,  но  к  моменту ухода в запас,  после прохождения всех инстанций, их заболевания переставали быть фиктивными.
- Привез? - спросила Наташа.
Виктор достал из портфеля лекарства,  поставил их на стол и пошел к детской кроватке,  задвинутой за шкаф.  Алешка спал, постанывая во сне, шею его опоясывал внушительный компресс.
- Ты что не раздеваешься?
- Уезжаю.  Меня в ночь оставили, - объяснил Виктор: - Утром вернусь.
- Как себя чувствуешь?
- Ерунда. Он-то как? - Виктор кивнул на кроватку.
- Ничего. Температура спадает, кажется. Поешь?
- Некогда, да и не охота. Аппетита нет. Побежал.
Отпустив Малютина,  проверив соответствие пришедших работать ночью пользователей расписанию и попросив операторов, если что,  постучать к нему в комнату, Суханов запер дверь, сдвинул два  стола,  бросил  на  них  шинель и лег спать,  решив,  что вряд ли в такой холод Чичев решится оставить теплую постель.
Приснился Виктору Морозов.
Гришка стоял на вершине песчаного холма и смотрел на  шеренги полуобнаженных женщин, взбиравшихся к нему с явной целью поколебать его моральные устои. Женщины были очень похожи друг на  друга:  все брюнетки с вьющимися волосами,  чуть горбатыми носами и круглыми слегка навыкате глазами.  Они медленно и коварно  приближались  к  Гришке,  срывая  на ходу остатки своих одежд,  пожирая Морозова пылающими взорами.  Рядом  с  Гришкой стояла объятая ужасом Лариса,  пытающаяся удержать,  рвущегося навстречу шеренгам,  мужа. Морозов старался отцепить ее пальцы от рукава кителя,  но это ему не удавалось,  и получалось, что он тянет ее за собой.  Тем временем  некоторые  женщины  стали призывно размахивать над головой,  неведомо откуда взявшимися, бутылками с яркими этикетками.
Вдруг, грянул  гром,  и  темные  небеса  проколола  яркая вспышка молнии. Все замерли и посмотрели на вершину холма. Там стоял генерал Немов,  сияние, исходившее от звезд на его погонах,  нимбом смыкалось над плешивой головой. В высоко поднятых руках он держал,  вставленную в позолоченную рамку, инструкцию политотделам армии и флота. Глядя куда-то в даль, поверх голов, Немов медленно,  будто паря, начал спускаться с холма. Морозов как завороженный глядел на генерала светящимся,  чистым взглядом и,  пропустив Немова мимо себя, четким, строевым шагом пошел следом, сквозь расступившихся, павших ниц женщин. Счастливая Лариса шла рядом ...
Разбудил Суханова стук в дверь.  С трудом, подняв пылающую голову и дрожа от озноба, он крикнул:
- Сейчас, - встал, открыл дверь:- Что?
- Машина не пашет, - сообщил кто-то из темноты коридора.
Всю ночь, находясь в полубредовом состоянии от поднявшейся температуры, Виктор, обложившись схемами, просидел в машинном зале, тупо смотря на покрасневшие лампочки индикации и пытаясь  отыскать  сбойный блок.  Это ему каким-то чудом удалось сделать уже утром, и, сдав смену, он поехал домой, провожаемый звуками бравого марша и хрустом,  ломаемого курсантскими сапогами, ледка на лужах.
В набитом  битком трамвае Виктор дремал стоя,  прислонившись плечом к поручням.  Кто-то тронул его за плечо  и  что-то сказал. Он обернулся, сзади стояли две девушки.
- Что? - переспросил Виктор.
- Талончик пробейте! - уже с сильным раздражением сказала одна из девушек, видимо, не первый раз повторяя свою просьбу.
Сообразив, что от него хотят,  Виктор взял талончик и передал его дальше. За его спиной девушки о чем-то зашептались и захихикали.
Так уж у нас повелось,  наверное не без  оснований,  что, если, ну скажем, человек рвется в закрытую дверь магазина, хотя соседняя распахнута настежь,  или по рассеянности  налетает на  зеркальную  стену в конце торгового зала,  то никто на это внимания не обратит,  подумаешь, человек задумался или ошибся, с кем не бывает, но если этот человек одет в военную форму, то у людей на лицах появляется снисходительная улыбка, мол, что с него взять, он же офицер.

Л-90.