Марсианский стройбат

мускулатурой. Накидка едва прикрывал широкие плечи. А вот оружия при нём, слава богу, не было. Поэтому ли или по какой другой причине, он Сергей стрелять не стал, что-то его удержало от этого опрометчивого шага. Он нырнул вслед за всеми в кабину цукубы.
– Запускай! – кричал Генацаревский, словно речь шла о самолёте или вертолёте.
– Не получается! – отчаявшись, метался от рычага к рычагу Вовка Жуков.
Цукуба и не думала взлетать. Дергаться она дергалась, шевеля плавниками-стабилизаторами, даже раскачивалась, но этим дело и ограничивалось. А ещё она кряхтела.
– Я ведь думал, что она отдохнёт… – причитал Вовка Жуков. – Я ведь думал…
Сергей выглянул в иллюминатор. Камбун сделал проще. Она не пошёл самым длинным путем – вдоль берега, а двинул напрямик через бухту. В некоторые моменты его голова пропадала под водой, и только буруны на поверхности выдавали его движение.
– Я его подстрелю! – крикнул он и полез в верхний люк.
– Стой! – закричал Генацаревский. – А если не получится? Давай выбросим его? – и показал на бригадира разведки.
– Он единственный, кто может рассказать, откуда пришли крикуны! – напомнил Сергей.
– Ну и чёрт с ним! Выбрасываем.
Крикун в отчаянии замычал. Сергей выдернул у него изо рта тряпку.
– Не надо! – закричал крикун. – Я вам ещё пригожусь. Я знаю, всё-всё. И откуда облако, и зачем оно, и кто им управляет, и что они сделают с Землей.
– Ах, вы и о Земле знаете?! – замахнулся на него Жора Генацаревский. – Гады! Да за Землю я тебя!..
Но крикун не испугался:
– Я даже знаю, кто такой этот камбун!
– Ладно, живи, – Сергей запихал ему в рот тряпку. – Только без фокусов! Сейчас отобьёмся!
Он схватил второй посох и уже собрался было выскочить в верхний люк, как Жукова озарило:
– Сто! Стой!!! Давай выпустим шершней.
– Точно! – радостно заорал Жора Генацаревский. – Пять тонн шершней! Пять тонн! – запричитал он, – Зачем они нам?!
Они с воодушевлением принялись дёргать за все рычаги. Но ничего не происходило. Камбун уже был где-то совсем рядом. Сергей чувствовал его кожей.
– Как эти соты открываются?! – вопрошал Вовка Жуков. – Как?!
Бригадир разведки выпучивал глаза и испуганно пожимал плечами. Сергей прильнул к правому иллюминатору. Виден был только голый берег бухты. Может, утонул? – предположил Сергей и вдруг увидел волосатую руку. Ладонь ложного камбуна была диаметром с иллюминатор. Сердце упало куда-то в пятки – камбун заглядывал в кабину через лобовое стекло. Потом он обхватил нос цукубы и стал ворочать её, растягивая в жуткой ухмылке огромный рот. Цукуба тяжело закряхтела.
– Чего вы стоите?! – крикнул Сергей. – Выпускайте ваших шершней!
Вовка и Жора стали в панике метаться по кабине.
– Там!!! – вдруг закричал бригадир разведки крикунов. – Во чреве! Я думаю!
Но было поздно.
Даже для камбуна цукуба была слишком тяжёлой и необхватной, поэтому он, ухмыляясь, как дьявольский рок, занялся хвостом цукубы. Вначале оно оторвал плавники-стабилизаторы. Цукуба только охнула, как живая, и по ней пробежала волна боли.
Бригадир разведки закричал:
– Это «тень»!!!
– Какая «тень», если он нас валяет, как кегли! – отвечал Жора Генацаревский, которого швыряло от одного борта к другому.
Их мотало и кидало так, словно они попали в двенадцатибалльный шторм, из которого не выходят живыми.
– Это великая непознанная «тень»! – гнул своё крикун, перекатываясь вслед за Сергеем и Жорой.
– А что ей надо?! Этой «тени»? – кряхтя, вопрошал Жора Генацаревский.
Один Вовка Жуков ещё сопротивлялся в надежде отыскать заветный рычаг или на худой конец тайную кнопку, которая открывала соты.
– Ничего не надо, потому что она непознанная! Я вас хотел предупредить, а вы меня не слушали!
– Ну ты ещё плюешься огнём или вопишь, как резанный! – напомнил Генацаревский.
– Я больше не буду! – в последний момент пообещал бригадир разведки.
– А вы кто такие вообще?! – в сердцах воскликнул Генацаревский.
– Мы всего лишь наемники! Мы не можем выбирать! Нам приказали держаться подальше от диких лесов Марса.
– Что же нам делать?! – спросил Сергей, упираясь ногами в стенку кабины, но это не помогло, потом что дикий камбун, который оказался великой непознанной «тенью», перевернул цукубу вверх животом.
То ли это показалось цукубе унизительным, то ли ей надоел сам факт издевательства ложным камбуном, только она возьми да и открой соты с шершнями. И все пять тонн живой, разъяренной массы, вооруженной ядовитыми стальными жалами, вырвались наконец наружу. В ушах сразу поселился дикий вой. Так мог выть только смертельно раненный зверь.
Качка прекратилась, и Сергей, встав на корточки, прильнул к иллюминатору. Вдоль песчаной косы перемещалось облако в форме ложного камбуна. Оно, вопя, металось от дерева к дереву, оно вырывало их с корнями, оно пробовало зарываться в песок. Потом вдруг бросилось в бухту.
Шершни ещё некоторое время кружила над водой, ища камбуна. Потом, сделав круг над водой полетели в сторону города.

***
Денис Бурко попал в армию самым нелепым образом. Шёл он как-то пьяненький с друзьями и любимой девушкой по улице Артема одного южного города, и кто-то возьми да ляпни: «А слабо тебе, Ден, в армию записаться?!» Они как раз перемещались мимо пункта вербовки. «А почему бы и нет!» – воскликнул Бурко и скрылся за тяжёлой дверью. Кто-то только разинул рот, кто-то хихикнул, радуясь новому приколу, кто-то покрутил пальцем у виска, мол, совсем спятил, только когда через пять минут Денис вышёл бритый с гербовой бумажкой в руках и пачкой денег в кармане, всё поняли, что это не шутка, и не прикол, и принялись фотографировать его мобильниками на память. Теперь жениться на любимой девушке он как бы сразу и не мог. Да и деньги надо было срочно пропить. Ну и конечно, вся компания завалил а ближайший ресторан на берегу реки Кальмиус. А когда Бурко очнулся поутру с похмелья, за дверью стояли бритые, накаченные сержанты, которые взяли его за ослабшие руки, и очутился Денис Бурко в казарме, да не где-нибудь, а за тридевять земель – на Байконуре. Как ни странно, но в армии Бурко понравилось. За неделю из него выбили всю дурь, расхлябанность и научили правильно заправлять койку. А так как он не умел ничего другого, как администрировать на сайтах, то попал он в военные строители. После этого сам бог ему велел податься в первый марсианский стройбат. Лишь бы не жениться, рассудил он, лишь бы не жениться, и, конечно, улетел на Марс подальше от греха. Так он очутился здесь – в гуще марсианского сражения, и понял, что это и есть самая что ни на есть настоящая жизнь, а не всякие там игрушки с кодами прохождения, модами, патчами, где ты можешь, сохранить и переиграть любой эпизод хоть сто тысяч раз без всякого вреда для здоровья.
Когда он ступил на Марс – это было, как первое религиозное переживание. Марс потряс Дениса Бурко масштабами диких, необъятных пространств. Бурко повезло ещё и в том, что он, перед тем как безвылазно залезть под землю, несколько раз летал из Городка-Один в Городок-Два и -Три и видел планету с высоты птичьего полета. Марс был грандиознее любых электронных игр. А играл Бурко в своей жизни так много и так разнообразно, что, наверное, никто не играл. Нельзя сказать, что он сразу полюбил Марс, но в его душе в качестве предвестника этого большого и глубокого чувства поселилось восхищение. Поэтому он и защищал Марс так, как если бы защищал Землю – со всей самоотверженностью русской души.
Туземцы, то бишь гоблины оказались настолько сообразительными, что сами же говорили ему:
– Мы не чета тем гоблинам, которые пьют самогон с вашим Пашкой Марфиным. Мы настоящие гоблины!
– А те кто? – спрашивал, самодовольно посмеиваясь, Бурко.
– А те – алкоголики. Вымирающая биомасса.
Бурко и сам был выпить не дурак, да просто негде было.
– Он их курить научил, – жаловались они, – и всякую гадость нюхать.
Для Бурко это было пустым звуком. Бурко и на Земле не курил ни табак, ни всякую номодную дрянь, а тем более не нюхал клей и другие пахучие субстанции, от которых медленно высыхают мозги, но выпить он любил, причём, его больше волновало не само опьянение, а вкус алкоголя. Поэтому когда он учуял от одного из подчиненных бражный запах, на правах старшего по званию велел принести ему напиток. Правда, за эту услугу пришлось всё же отдать пару патронов, из которых серокожие аборигены делали себе ожерелье, но это уже было пустяками.
Местное пиво ему даже очень понравилось. Дальше дело покатилось само по себе. Полковник Бастрыкин куда-то пропал, а Денис Бурко забурился. Очень быстро он стал помыкать туземцами, как рабами, и день у него обычно начинался с того, что он подрывал какое-нибудь здание, потом ему за два патрона приносили бочонок пива, и он, завалившись на диван, следил, как его пьяные подчиненные снаряжают и вяжут взрывчатку, при этом он не забывал как бы между делом прикладываться к выпивке и отдавать приказы. И так это у него здорово получалось, что за два дня он разнёс вдребезги два больших района – и все в пьяном угаре. Воевать оказалось очень легко и просто. Главное, надо было вовремя смотаться, когда загорался фитиль. Бочонок пива за ним таскал один из аборигенов.
На третий день Денис Бурко совсем потерял нюх. Мало того, что он перебрал накануне, он основательно приложился с утра и забыл, что нужно идти на службу.
Денис очнулся от страшной жажды и оттого, что кто-то тряс его за шкирку.
– Пошёл на фиг, молодой… – пробормотал Бурко, – лучше сгоняй за пивом…
– Я тебе сгоняю! – произнёс молодой голосом полковника Бастрыкина, и Бурко сразу протрезвел.
Он вскочил и вытянулся, как струна.
– Хочешь, чтобы я тебя разжаловал в рядовые и отправил в окопы?! – ядовито поинтересовался полковник. Мы там шкурой рискуем, сражаемся с пришельцами, а ты здесь пиво трескаешь!
Его физиономия, похудевшая за время боев, и воспаленные от недосыпания глаза не сулили ничего доброго. Они внушали страх и ужас.
– Никак нет! – бодро ответил Бурко, хотя его качало, как телеграфный столб в бурю.
– А я вижу – хочешь! Бери своих архаровцев, – Бастрыкин с презрением обозрел пьяных гоблинов. – И поступай-ка в распоряжение капитана Чернакова. Знаешь такого?
– Там точно! – опять бодро ответил Бурко, хотя его изрядно мутило.
Убью гадов, думал Бурко, имея ввиду аборигенов, что за дерьмо они варят!
– А если знаешь, то исполняй!
– Есть, – качнулся Бурко вслед за своей рукой, – явиться в распоряжение капитана Чернакова.
– И не попадайся мне больше!
– Есть не попадаться больше… на глаза…
– Смотри мне, Бурко! – пригрозил напоследок полковник.
– Есть смотреть… Товарищ… полковник… стресс снимали… – Бурко позволил себе жалобно всхлипнуть.
– Знаю я, чем эти стрессы кончаются, – сказал полковник Бастрыкин. – Сам погибнешь и людей своих угробишь, – полковник невольно посмотрел на валяющихся, как поленья, гоблинов. – Поэтому раз не умеешь командовать, то иди подчиняйся.
– Да я умею… – начал канючить сержант Бурко, надеясь выклянчить себе прощение. – Разве с ними навоюешь?! Дикари!
В этот момент он дал себе слово, никогда-никогда не пить, и подумал – без надобности.
– С ними как раз и можно. Они, как малые дети, в рот тебе смотрят, а ты пьяница. Они потом будут думать, что все люди пьяницы. Что