Стажёрка

Снял угол у одной старушки в частном секторе, лишь в крайних случаях выходя за продуктами в магазин. В один из таких «променадов» и остановился возле меня серебристый джип. Я весь сжался, приготовившись удирать, но это оказалась всего лишь Алевтина.
-  Привет, надо сказать, с трудом узнала тебя. Всё скрываешься?
Я пожал плечами.
-  Пока да, но отдаю долги понемногу. Хочу потом на Север умотать, уже списался с Нефтеюганском. Зарплата нормальная, и специалисты, такие, как я, нужны.
-  Понятно. Нет желания узнать, что там после твоего бегства произошло?
-  Нет, - отрицательно покачал головой я. – Я сделал всё, что от меня зависело, а если, в итоге, ничего не получилось…
- Ну да, ну да, - согласилась со мной Алевтина, - тут кафешка есть вполне приличная неподалёку, может, посидим часок, раз уж мы так неожиданно встретились?
Я насторожился:
-  А что, я и тебе ещё остался должен?
-  Нет, не бойся, - рассмеялась Аля. -  Эта тема давно закрыта. Просто хотелось бы развеяться, потрепаться о том о сём.
О чём конкретно? Я с недоумением выставился на неё, забот у меня и без пустой болтовни хватало.

Собственно, не кафе, ресторанчик. Небольшой, но и в самом деле довольно уютный. Посидеть, поговорить? Ничего хорошего я не ждал от нашей встречи. Я заказал себе рыбное ассорти, чего ж стесняться-то, коли дама угощает? Однако от вина отказался, тем более что «девушка» была за рулём.
-  Ия выздоровела, - начала выкладывать мне новости Алевтина. -  Я ей недавно нашла «папика», тот особо её не балует, но всё же поддерживает на плаву. Так что теперь вам ничто не мешает соединиться.
Я мрачно промолчал, затем не удержался от вопроса:
-  Слушай, не откроешь секрет, за что ты так её ненавидишь? Как я понял, вы учились вместе все трое? Обычно такая дружба навек, не забывается.
Алёна вскинулась – кто я такой, чтобы ей в душу лезть?
-  Дружба? – зло усмехнулась она. – Ты что-то напутал, приятель!  Никакой дружбы между нами и в помине никогда не было. Они с Лариской красивые, хорошо одетые, а я кто? Мышь серая? Постоянно издевались надо мной, а когда кто-нибудь из ребят вдруг проявлял ко мне интерес, тут же отбивали. Просто так. Только чтобы лишний раз унизить меня, на место поставить.
Я удивился:
-  И чего же ты тогда такой удобный момент упустила? Могла бы отомстить, за все свои слёзки заставить расплатиться.
Алевтина успокоилась, пожала плечами:
-  А зачем? Я в Бога верю. Несоразмерно как-то: за смешные детские обиды человека по стенке размазать. Сам-то ты почему не восстановил справедливость? Ведь тут было чистейшей воды мошенничество, а ты даже в полицию не заявил.
Я был ошеломлён. Ничего не скажешь, ещё один, очередной, «момент истины».
-  Смотрю, ты вообще до сих пор ни о чём даже не подозреваешь? – удивилась Аля. – Тебя же развели, как последнего лоха, да ещё долгами, как новогоднюю ёлку обвешали. Где хоть ты сейчас обитаешь-то?
-  У одной бабули в халупе-развалюхе. И что, получается, никакой опухоли и в помине не было?
-  Откуда? – расхохоталась Аля. - Был старичок, свихнувшийся на молодухе, он ей во всём помогал. Вроде как в Москву ездили, в Германию летали, а на самом деле у Якова этого на квартире куролесили. Сначала меня хотели на денежку раскрутить, но только я-то ведь не дура. А у Ии… у неё просто выхода не было. Ни работы, ни профессии, денег, соответственно, тоже. А тут – «шёл навстречу дурачок и попался на крючок». Собственно, в чём-то я тебя понимаю: Ийку ты ещё мог раскусить, но дети – они же гениальные актёры. Тем более что они не играли, жили. На сколоченных двумя прохиндеями гнусных подмостках, искренне веря, что мир обрушился вокруг них: мама умирает, и только дядя Вадим - единственный человек на всём белом свете, который может её и их спасти. А заодно, видимо, и весь мир тоже. Это я к тому, чтобы ты не воображал себя героем, Капитаном Россия.  
Ничего не скажешь, удар был сильный, ниже пояса. У меня даже в глазах потемнело, не было сил притворяться.
-  Да, верно мне отец говорил, - медленно проговорил, наконец, я: - «Со своим отношением к деньгам и женщинам, ты умрёшь под забором!»
-  Хорошо сказано, - не удержалась, снова рассмеялась Аля, - ну а сам-то он как, интересно, свою жизнь прожил?
-  Был военным, мотался с неразлучной женой по гарнизонам, настрогал пять отпрысков, я из них был последышем. Остальные все устроены, счастливы: дети, внуки. Один я – урод. Правильно ты тогда сказала. Ладно, всё равно я рад, что так благополучно всё завершилось.
-  И мстить не будешь?
-  За что? – пожал я плечами. – Ты лучше о себе расскажи: признайся, хотела чужими руками жар загрести? Ошиблась, девочка, я не того поля ягода. Человек сражался за себя, за детей, его легко можно понять. Сама же сказала, что «королевна» наша никогда нигде не работала, где ей ещё было деньги взять?
-  И что, никакой любви между вами и в самом деле не было? – уточнила, не решаясь посмотреть мне прямо в глаза Алевтина.
-  Любовь! – усмехнулся я. – А знаешь ли ты, что такое любовь? Я-то вот, и то лишь совсем недавно проникся. «Всё отдавать, и взамен получать», вот и вся формула в ней. Так что любовь не для меня, как видишь. Не перечесть, сколько раз я влюблялся, всякий раз бросаясь в любимого человека с головой, но ничего не менялось, пока не подоспел такой вот, совсем уж разгромный, итог. Я исчерпал все попытки, и мне не остаётся ничего другого теперь, как только согласиться с Шопенгауэром: «Единственный человек, который не может жить без женщин, - это гинеколог». Вот с такой точки зрения, то есть, чисто физиологической, я действительно вряд ли когда-нибудь смогу без женщин обойтись. Ну что, я считаю, мы прекрасно пообщались. Спасибо, что в прошлый раз меня выручила. Считай, что я навеки теперь твой должник.
Я уже встал было, чтобы раскланяться, однако Алевтина задержала меня.
-  Погоди, я так подумала, насчёт Шопенгауэра: у меня есть к тебе интересное предложение. Прежнего «гостевого любовничка» своего я как раз недавно выгнала. Место свободно. Ну а взамен я могла бы помочь тебе с кредитами. Да и работой загрузила бы по профилю.
- Нет, - категорично, без промедления ответил я.
-  Почему? - вскинулась Аля.
-  Чужие деньги – чужая судьба. Мне, лично, ничего чужого не надо. Да и вообще, необходимо сначала расплатиться с долгами. Самому. Без чьей-либо помощи.
Алевтина несколько минут не могла взять себя в руки. Чувствовалось, что именно моя категоричность сильнее всего ударила её по самолюбию.
-  Что ж, вольному воля, спасённому – рай, - холодно подвела итог она. Затем уточнила: - Скажи честно: всё дело в моей внешности, не вдохновляет тебя?
Я пожал плечами:
-  Причём тут внешность? Как я понимаю, твои «подружки» опять постарались, ещё со школьной скамьи такой комплекс неполноценности в тебе выработали?
Алевтина молчала, видимо, мои слова не показались ей убедительными. Тогда я решил зайти с другого конца.
-  Ты знаешь, была такая оперная певица – Полина Виардо. Чем-то похожая на тебя. Во всяком случае, в эталонном смысле красотой она не блистала. Как только её ни звали: и «безобразная красавица», и «музыкальный муравей», и «сажа да кости», но в неё было влюблено столько мужчин, что и не перечесть. Одним из них как раз был наш великий писатель Иван Сергеевич Тургенев. Так и катался он за своим «муравьём» по Европе, как привязанный, аж сорок лет. Хочешь, я прочитаю тебе отрывок из одного письма, которыми он её в редкие месяцы разлуки без счёта забрасывал?
Алевтина хмуро кивнула:
-  Ну, давай. Так и быть, послушаю.

«Ах, мои чувства к вам слишком велики и могучи. Я не могу жить вдали от вас, - я должен чувствовать вашу близость, наслаждаться ею, - день, когда мне не светили ваши глаза – день потерянный».

-  А вот, если хочешь, ещё одна выдержка:

«А вы будьте вполне уверены, что в тот день, когда я перестану нежно и глубоко любить вас, я перестану и существовать».

9

В дверь моей комнаты заглянул сосед по этажу:
-  Привет, Вадик, - на бегу крикнул он, - спустись вниз, там тебя охрана на посту спрашивает. Подробности письмом.
Ну, письмом так письмом, шутничок нашёлся! Что за город! Одна молодёжь кругом, я чувствовал себя здесь глубоким стариком. Хотя, вообще-то, мне на редкость повезло, жилищные условия у меня были царские: двухкомнатная квартира на двоих в обыкновенной пятиэтажке, приспособленной под общежитие. Я, как был - в шлёпанцах и тренировочном костюме, скатился вниз. Кому, интересно, я мог там понадобиться?
Охранник в ответ на мой немой вопрос лишь ухмыльнулся, и, также без слов, показал головой в угол.
-  Понял, - коротко ответил я.
Я смотрел на Алю, и никак не мог понять, что случилось.
-  Хотела устроить мне сюрприз? – спросил я холодно.
-  Может, пустишь внутрь? Или ты не один? – Наверное, это единственное, что её интересовало.
-  Один,  - ответил я. – Но ты сильно рисковала, что явилась без предупреждения. У нас тут полно всяких особенностей: вахтовые методы, командировки, меня просто могло не оказаться на месте.
-  Ничего, - пожала плечами Аля. – Я бы подождала. Не хотела рисковать, вдруг нарвалась бы на отказ. А тут поставила тебя перед фактом.
Мне стало стыдно, что я такой негостеприимный: человек всё-таки две тысячи километров отмахал. Да ещё угодил в столь жуткую холодрыгу.
-  Ну что, Фарид, - спросил я охранника, - пропустишь гостью?
-  А кто она тебе? – спросил тот с обычной своей хитрой ухмылкой.
-  Сестра, кто же ещё, - вздохнул я меланхолично.
Тут уж он не выдержал, расхохотался:
-  Ага, прямо однояйцевые близнецы.
Я охотно поддержал шутку:
- Разнояйцевые. Однояйцевые всегда однополые.
Новый приступ лошадиного ржания, Фарид никак не мог справиться со  слёзами на глазах.
-  Ладно, иди уж, умник!

Добравшись до своей каморки, я помог Але разобраться с вещами, наполнил ванну, пошёл на кухню собирать ужин.
В отличие от меня Аля вела себя вполне естественно, даже домашние тапочки с собой прихватила.
-  Такая вот я непонятная особа, - развела она руками. – Люди в отпуск на юг, на море отдыхать ездят, а я на север рванула. Перепутала направления. Ну как ты здесь? Всё сбылось?
-  Нормально, только холодно очень. Да и платить могли бы побольше.
Аля посмотрела мне прямо в глаза:
-  Вадим, давай не будем ходить вокруг да около. Зачем я прилетела? Постоянно думала о тебе. Понимаешь, я с самого детства мужиков ненавидела, а уж любовь вообще сказкой считала. А посмотрела в прошлый раз, как ты за нашу «мнимую больную» сражался, с чужими детьми на «ать-два» управлялся, и всё у меня в душе перевернулось. Я вдруг поняла, что ничто в мире по сравнению с такими вот обыденными радостями гроша ломаного не стоит. И всё фразу ту вспоминала: «день, когда мне не светили ваши глаза – день потерянный». Я здесь на любых условиях: могу свои салоны развернуть, на всю жизнь остаться, а если уж совсем не мила, ничего не объясняй, даже вникать не стану. Завтра утром, как прилетела, так и обратно умотаю.

«Да, - подумал я с тоской, - жизнь, да и себя тоже, не переделаешь. Спрашивается, кто меня в прошлый раз за язык тянул? Нельзя женщине подобные слова говорить, особенно, если она никогда их не слышала. Хотя… правильно народная мудрость гласит: если уж человек родился «любителем приключений на свою задницу», то они найдут его потом везде, куда бы он ни попытался от них скрыться, хоть на краю света».