ПИП и Фак с одинаковым усердием делали свою работу, но у Джорджа не было сомнений, что ПИП, как всегда, сделает лучше и быстрее.
Он скривился в недовольной гримасе. Оба робота собраны по одинаковым схемам из идентичных деталей, но вот надо же! ПИП означало «Преобразователь интерполированного пространства», что соответствовало профилю обоих роботов, и второй, как задумывал Джордж, должен был зваться ПИП-1, но вместо этого получил имя Фак, потому что… Словом, Джордж изрядно помучился при его сборке, вот и потому. Пытаясь пристегнуть на багинетное крепление очередной блок, который отказывался пристёгиваться; роняя электронный мозг на ногу (причём, разумеется, на правую, на которой выбит большой палец); ища непонятно куда запропастившийся болт, он частенько произносил это слово, и ещё задолго до окончания сборки оно легко и естественно стало именем нового робота. Эх, и зачем только он добивался у шефа, чтобы тот дал ему двух? На скорости выполнения работ из-за катастрофической медлительности и постоянных промахов Фака это никак не сказывалось, зато давало шефу основания раздражённо брюзжать: «Я недоволен вашими результатами! У всех остальных сотрудников по одному роботу, но не сказал бы, что вы их значительно опережаете!»
- Слушаю, сэр! – внезапно сказал Фак, и Джордж понял, что, вспомнив брюзжание шефа, снова непроизвольно произнёс это слово.
- Я не тебя! – злобно процедил он, с большой точностью – и уже не в первый раз! – залепив в предмет своего раздражения скомканным листом бумаги.
- Осмелюсь, сэр, обратить ваше внимание на то, что в настоящий момент в лаборатории, кроме меня, нет больше никого с таким именем, - кротко заметил робот.
И голос-то какой скрипучий! Интересно, у него хоть один блок нормально работает? «Верблюд, а почему у тебя шея кривая? – А у меня что прямое-то?»
- Прекрати дискутировать! – заорал Джордж. – Работать надо!
Но тот не унимался.
- Сэр, меня просто повергает в отчаяние, что я вам противоречу, - скрипуче, но, похоже, искренне продолжал Фак, - однако я вынужден напомнить, что мы, роботы класса F-6, можем одновременно выполнять до 256-ти операций без какого-либо ущерба для каждого из выполняемых заданий. Но сейчас даже это неважно, поскольку к данному моменту работу я успешно закончил.
Ох, как хотелось подойти и дать оратору здоровенного пинка! Но нельзя. Эффекта это никакого не произведёт, только палец на ноге выбьешь – в этом Джордж убедился на собственном опыте ещё во время сборки. Его взгляд упал на стоящую возле стены тяжеленную решётку вентиляционного отверстия, которую заменили месяц назад, но до сих пор не унесли, потому что каждый из рабочих пытался свалить это на другого, и сразу подумалось: это то, что нужно! Глаза Джорджа загорелись радостным недобрым огнём, и он даже сделал шаг в её направлении, но тут до него дошёл смысл последней фразы робота.
- Чего-о? – обалдело-недоверчиво протянул он, мельком взглянув на смиренно продолжающего трудиться ПИПа, - ты хочешь сказать, что закончил первым? Давно ли роботы научились врать?
- Сэр, объективности ради должен признаться, что взял на себя смелость несколько изменить внешний вид, направленность и идею объекта, но, тем не менее, работу я действительно закончил, в чём вы можете убедиться лично, если сочтёте нужным подойти и взглянуть на монитор.
Держа решётку обеими руками, дать по башке. Раза три. Потом двинуть этой же решёткой слева и справа в корпус – слева и справа, слева и справа! А потом, если после трёх ударов мозг будет ещё хоть как-то функционировать, приказать, чтобы выбросился в окно, а самому быстро-быстро подбежать и смотреть вниз, чтобы не пропустить ни доли секунды из того, как он будет лететь и наконец-то шмякнется об землю, рассыпаясь на кусочки и раскатываясь в стороны шестерёнками.
Но чтобы проделать это, нужно иметь эмоциональный запал и немалые физические кондиции, а у Джорджа, после того, как он в ужасе подскочил к Факу и увидел результат его двухдневного творчества, ни запала, ни кондиций уже не было.
- Что ты натворил, скотина, - с горькой безнадёжностью произнёс он, - ведь сегодня же придёт заказчик! Времени на переделку уже нет.
Вместо обусловленной договором тихой лазурной бухты с песчаным пляжем, кокосовыми пальмами и красавицы-яхты робот создал чахлый оазис в африканской пустыне, малоперспективный в отношении урожайности огород с растущими на нём нелепыми овощами-уродцами и стоящий возле него глиняный домик с единственным окошком типа крепостной бойницы. Джордж попытался представить реакцию шефа, которая, впрочем, легко угадывалась, и застонал.
- Дурак! Ой, дурак… - начал, было, он.
Но тут послышался голос ПИПа:
- Готово, сэр!
Продолжая постанывать, он в автоматическом режиме переместился к его монитору, посмотрел на него и почувствовал, как от увиденной картины размягчается душа и в ней поселяются мир и покой.
Разумеется, ПИП ни на йоту не отступил от проекта: лесистые скалы, мощный, буйный водопад, низвергающий прозрачную воду в большое чистое озеро, в котором наверняка полно всякой рыбы; заасфальтированная и очень живописная горная дорога, прямо от озера через комфортабельный кемпинг и куда-то за горизонт… Заказчик, несомненно, захлебнётся от восторга!
- Неплохо исполнено, но как-то банально всё, без фантазии, - высказал своё мнение подошедший сзади Фак.
И тут Джорджа прорвало!
- Без фантазии! – завопил он и тут же скомандовал. – Стой здесь!
В два прыжка Джордж добрался до стены, схватил решётку, подскочил обратно и с криком: «Без фантазии!» со всего размаху обрушил её на голову Фака.
Но задуманных трёх раз не получилось. Едва он замахнулся во второй, как кристалл на его столе полыхнул неоновым светом, и над ним возникла голограмма шефа, мистера Паттертона.
- Стэнтон, прибыл… Да положите вы решётку на место, обещаю, завтра рабочие её уберут! Так вот, прибыл мистер Оксли, я хочу знать, как дела с его заказом. Всё готово?
С трудом таща волоком тяжёлую решётку и немножко удивляясь, как это он смог её аж два раза поднять, Джордж с упоением думал, что пока он её тащит, можно не отвечать и, значит, какое-то время оставаться сотрудником компании.
Но всему хорошему когда-то приходит конец. Джордж заботливо прислонил решётку к стене, удостоверился, что она стоит прочно и не упадёт, и только после этого выпрямился и посмотрел в глаза голо-шефа.
- Я спрашиваю, Стэнтон, всё готово? – повысил голос Паттертон.
Ну! Джордж тяжело вздохнул и зачем-то шмыгнул носом.
- Понимаете, сэр… - начал он, но продолжить ему не пришлось.
- Какого чёрта! – взвизгнул Паттертон. – Вы не успели! Вы хоть представляете, что сейчас будет? – он сделал небольшую паузу. – Вы уволены, Стэнтон. Не сейчас. После ухода Оксли. Я даю вам шанс. Если вам удастся убедить его не требовать неустойку, я не буду выгонять вас с позором. Всё произойдёт тихо и мирно. Но если нет!... Обдумывайте свою речь, Стэнтон, мы будем у вас через десять минут.
Паттертон свернулся, полыхнул зловещим светом и ушёл в кристалл.
Джордж пнул решётку – хорошо, что правой ногой, здесь палец всё равно уже выбит – немного поскакал на левой, поорал, потом успокоился, сел за стол и мрачно задумался.
Автором идеи интерполированного пространства, методики и технологии его создания был доктор Хаммер. Идея сразу же была признана абсолютно бесперспективной, с чем её создатель и не спорил. Особенно убедительно обосновал это на заседании Учёного Совета его всегдашний оппонент профессор Лесли. «Скажите, - то и дело бряцая очками, вопрошал он, - какая польза может быть принесена Земле от этого внезапно и невесть откуда появившегося пространства? Что прикажете с ним делать? Где его размещать? Ведь уже давно даже все мало-мальски нехлюпкие атоллы застроены жильём, между стен которого и комару-то пролететь сложно!»
Одним из молодых, подающих надежды сотрудников Хаммера был Гивз Паттертон, нынешний шеф Джорджа. Поначалу и он придерживался такого же мнения. И только чудовищно гениальной интуицией можно объяснить тот факт, что он, сам не зная, почему, испросил у Хаммера разрешения на эксперименты с интерполированным пространством. Хаммер был чистым теоретиком, кроме разработки его ничего не интересовало, поэтому согласился охотно.
- Поиграйте с ним, молодой человек! – благодушно буркнул он, подписывая приказ о назначении Гивза заведующим лабораторией.
Успех пришёл мгновенно. Уже первая модель ошарашила Паттертона совершенно невозможным, небывалым открытием: интерполированное пространство обладало проникающей способностью! Достаточно было участка величиной с булавочную головку, чтобы интерполировать на него территорию в сотни квадратных километров! В отличие от своего шефа, он обладал завидным коммерческим чутьём, поэтому сразу же, не пытаясь разобраться в природе явления – всё это можно сделать потом, потом! – помчался к Хаммеру и стал уговаривать его продать ему, Паттертону, все права на использование. Хаммер уже работал над другой идеей, эта его не интересовала, и он досадливо отмахнулся: «Да забирайте его себе, молодой человек!» Но ушлый Паттертон, предвидя возможные осложнения, настоял, чтобы в документе была указана какая-никакая сумма. И только после этого продолжил работу.
В ходе экспериментов и исследований выяснилось, что интерполяция пространства создаёт новое, ранее не существовавшее измерение. Оно ничуть не похоже на уже к тому времени открытые четвёртое и пятое. И очень удачно непохоже, потому как расположено гораздо ближе, теснее к нашему. Настолько ближе, что хоть и смутно, неясно, но просматривается из нашего, как и наше из него. Интерполируясь, оно растекается через все материальные препятствия нашего пространства – горы, стены домов и пр. – никак на него не действуя и существуя всё-таки обособленно, само по себе. В нём можно создать море, и ни единая капелька из него не проникнет к нам, оставаясь в его границах. А когда Паттертон открыл возможность входа и выхода из него – нет, он-таки и сам очень талантливый учёный! – в воздухе ощутимо запахло богатством. Огромным, фантастически огромным, аналогов которому ещё не существовало в истории человечества. Ведь какому состоятельному человеку не захочется разместить в своей квартире шикарный необитаемый остров, чтобы время от времени выбираться туда пожить в тишине и покое, а при необходимости в считанные секунды вернуться обратно? Или бурную горную реку, по которой можно будет спускаться с приятелями на байдарках.
Паттертон бросил науку и организовал компанию «Возьми себе весь мир!». На него трудились сотни сотрудников – среди них Джордж – и дело двигалось с небывалым размахом.
- Прошу вас, мистер Оксли! – сделал Паттертон приглашающий жест, - позвольте представить вам мистера Джорджа Стэнтона, моего сотрудника, который работал над вашим заказом.
Джордж уныло приподнялся.
