БЕЛОЕ ПЛАТЬЕ

удивился он.
— Ну, мне пора! - Ира пожала плечами.
— Как пора? - Коля взял её за руку. - А я хотел тебя пригласить в гости. У меня как раз никого нет.
— Ни-ко-го-нет! - по слогам повторила Ирина и улыбнулась.
В этот момент Коля неожиданно обнял её и поцеловал. Ирина даже не успела увернуться.
— Ну что ты делаешь? - отскочила она от него, и, не попрощавшись, побежала к подъезду.
— Ира! - услышала она вслед.
Но девушка не обернулась.
10
Как трудно было привыкать к новой жизни! Вставать и ложиться по команде, есть эту кошмарную пищу. Слушаться старшину и старших по званию, ходить на построения, делать приборки и зубрить уставы. Все это настолько перевернуло сознание, что, казалось, мир сошел с ума. Роман даже начал думать, что этот кошмар никогда не закончится.
Учебное подразделение, в котором он служил, было одним из лучших в округе. По крайне мере, по всем показателям боевой и политической подготовки. Хотя в подразделении так же как, и везде, господствовала «дедовщина». Молодые солдаты, замученные муштрой на плацу, уже чуть ли друг перед другом не ходили строевым шагом. Но это было ерундой по сравнению с теми унижениями и оскорблениями, которые нередко позволяли себе старослужащие, или, как здесь их называли, «деды».
Командир отделения каждый день проверял у Романа знание устава. Придирался к каждой неправильно сказанной строчке. И Роман начинал все с начала.
Однажды он просидел до трех часов ночи, но так и не смог ответить без запинки «Обязанности солдата в строю».
Перед отбоем тоже нередко случались представления.
— Отбой! - раздалась команда дневального. Все вмиг оказались в койках. Лишь возле стены еще копошился какой-то солдат.
— Что это такое? - проревел дежурный по роте. - Рота, подъем! 45 секунд на одевание. Время пошло...
Солдаты повскакивали из коечек. И, кое-как надев на себя форму, через минуту уже стояли в проходе.
— Что, салаги, совсем обурели? – кричал на них дежурный. - Из-за рядового Смирнова будете отбиваться несколько раз.
— Рота, отбой! - вновь закричал он. На этот раз Роман еле уложился.
— Издеваются, как хотят! - прошептал он, соседу по коечке.
Над казармой опустилась тишина. Солдаты лежали, боясь шелохнуться.
— Так, Локтев не уложился! - надменно проговорил дежурный и вновь закричал. - Рота, подъем!
Старослужащие лежали и посмеивались над этим цирком. Когда вновь все улеглись, дежурный, порядком уставший от воспитательного процесса, с ухмылкой произнес:
— Вот чтобы такая мертвая тишина была. Спите, салаги, на сегодня все!
Сплюнув на пол, он направился к дневальному, для которого служба только начиналась.
11
Однажды на политзанятиях Роман не выдержал и заснул. Сон сразил парня наповал. Помог еще и монотонный, неинтересный рассказ замполита.
— Рядовой Кушнерёв! - заметил его офицер.
Напарник толкнул Романа в бок, и он инстинктивно вскочил с места, не совсем понимая, что происходит.
— Вы что, не выспались? - удивленно спросил замполит. Роман промолчал.
— Живаев! - обратился офицер к командиру отделения. - Объясните ему, как надо сидеть на политзанятиях.
Роман с ненавистью посмотрел на замполита. Кто-кто, а офицер точно знал, что он с двумя товарищами до четырех часов ночи чистил картошку, и, конечно же, не выспался.
По окончании политзанятий Живаев позвал Романа в бытовую комнату.
— Что, совсем нюх потерял? - выставляя грудь вперед, проговорил командир отделения.
Роман молчал. Он знал, что сейчас лучше промолчать, никакие оправдания не помогут.
Но Живаев не стал читать морали. Ударил его в спину и толкнул к стене. Роман еле удержался. Но в этот момент сзади последовал новый удар. Перед ним стоял еще один «дед». Старослужащий усмехнулся и со всей силой прошелся Роману по лицу. Из носа пошла кровь, и Роман присел на корточки.
— Теперь понял, как надо вести себя? - прошипел Живаев, схватив Романа за волосы. – Один наряд за плохое поведение на политзанятиях!
Старослужащие ушли, а Роман остался в бытовке. Но тут скрипнула дверь, и в комнату вошел его друг Алеша Сурин. Это был немного замкнутый, но отзывчивый парнишка, рано познавший несчастье. Ему не было и пяти лет, как умерла мать.
Роман быстро сдружился с ним, и они старались держаться вместе. Алеша попытался успокоить приятеля:
— Ты же знаешь этих сволочей, им только дай повод докопаться. Подонки, одним словом!
Он похлопал Романа по плечу, и они пошли на построение.
На следующий день на утреннем осмотре, увидев у Романа синяк под глазом, командир взвода поинтересовался:
— И кто же вас так?
Роман опустил голову. Тогда лейтенант позвал командира отделения.
— Доложите, товарищ Живаев, откуда у вашего подчиненного вот это? - офицер указал на синяк под глазом.
На лице Живаева скользнула ехидная улыбка.
— Я упал, - неожиданно проговорил Роман.
— Где же? И интересно, как? - недоумевал офицер.
— Он упал, - подтвердил Живаев, встав по стойке «смирно». - Я видел, как он ударился об стол. Хорошо, что глаз не выбил, товарищ лейтенант.
Роман злобно посмотрел на своего командира отделения.
— Пишите объяснительную, - приказал командир взвода. - Прямо сейчас. И все как было.
Живаев и Кушнерёв прошли в бытовую комнату. Командир отделения закрыл плотно дверь и подошел к рядовому:
— Кушнерёв, не смотри на меня волком. Это солдатская жизнь. У неё свои законы. Будет тебе год, и ты будешь нормально жить. Пойми, и никто ничего здесь не исправит. Даже этот зеленый лейтёха, наш комвзвода. Я в свое время тоже вставал в пять и чистил до четырех часов ночи картошку. Драил туалеты и стирал вонючие носки «дедам». И я так же ходил в синяках. А почему?
— Потому что ты сам этого хотел! - огрызнулся Роман, и, взяв чистый листок, начал сочинять объяснительную.
Живаев промолчал.
12
Шел декабрь 1979 года. По учебному подразделению поползли слухи, что отдельные разведроты скоро отправят в Афганистан. Эту новость Роман воспринял с энтузиазмом. Так хотелось поскореё забыть эту строевую и огневую подготовку, зубрежку уставов.
Впрочем, все прояснилось 28 декабря. Утром роту срочно построили на плацу. Командир неторопливо пробежал глазами по строю и громко скомандовал:
— Равняйсь! Смирно! Равнение направо!
Чеканя шаг, он подошел к командиру батальона.
— Лёха, чего им неймется перед Новым годом? - тихо проговорил Роман стоящему в первой шеренге другу.
Сурин пожал плечами:
— Жираф большой, ему видней!
Поздоровавшись со строем, комбат сразу же перешел к делу:
— Я обращаюсь к вам от имени высшего военного командования страны. Должен вам сказать, что на вас, товарищи, возложена ответственная задача: с сегодняшнего дня вы - воины-интернационалисты.
Небольшой шумок пробежал по строю. Но комбат, не обращая на это внимания, продолжил:
— Вы знаете, какая сейчас сложная обстановка в Афганистане. Наш братский сосед в опасности и просит помощи. Апрельская революция победила, но бандформирования, при поддержке Пакистана и США, хотят вернуть страну в прошлое. Экстремисты хотят задушить молодую демократическую республику. Советское правительство приняло мудрое и правильное решение ввести советские войска в Афганистан. И вам, товарищи солдаты, выпала честь войти в республику одними из первых. Вы должны гордиться этим!
Роман побледнел. Взглянул сначала на начальника политотдела (тот стоял, с опущенной головой), а потом - на своего ротного и прошептал:
— Лёха, кажется, попались!
— Срок отбытия - 2 января, сразу же после праздника, - сказал комбат и приказал подразделению готовиться к отправке.
Строй распустили, и солдаты молча пошли в казарму.
— Пацаны, это хорошо или плохо? - домогался до каждого рядовой Локтев. - Что это значит, интернационалист?
Но никто ему не ответил. Правда, старослужащие усмехались: мол, наконец-то постреляем из автоматов.
Вся предпраздничная подготовка теперь отошла на второй план. Молодые приуныли, да и «деды» старались по мелочам не докапываться до них.
— Нас не возьмут, нам до дембеля осталось три месяца! - говорил Живаев своим бойцам. - А вам там достанется. Это не на политзанятиях сидеть, там война!
Офицеры запретили солдатам сообщать домой об Афганистане. Почта была взята под строгий контроль. Замполит заявил, что как только будет известен адрес полевой почты, можно будет послать родным весточку.
Новогодний праздник не прибавил настроения. К тому же все ограничилось небольшим праздничным столом и телевизором. Солдаты даже не стали готовить театрализованную программу. В час ночи все легли спать. А уже второго января их жизнь полностью изменилась.
13
«Здравствуй, моя любимая! У меня все хорошо!» - по несколько раз в день перечитывала письма Ирина. Сегодня она получила еще одно. После трехмесячного молчания.
Она знала, что Роман в командировке, но не думала, что столько времени от него не будет вестей.
Три месяца ожиданий, казалось, сведут её с ума. Она старалась ни о чем плохом не думать и с головой погрузилась в работу. Лишь по выходным иногда ходила в кино. То с подругами, то с бывшим одноклассником Колей Борисовым. Он, кстати, зачастил к ней. Ирина сначала была против этих встреч, но потом сама для себя решила, что ничего дурного в этом нет. Она любит Романа и только его, а Коля всего-навсего школьный друг.
Однажды, возвращаясь с ним после концерта домой, она случайно встретила мать Романа, Александру Григорьевну. Ирина побледнела, но седоволосая женщина прошла мимо, гордо подняв голову. Ира тогда не спала всю ночь, и лишь часы пробили девять утра, позвонила ей домой.
Она пыталась оправдываться, солгала, что с ней был дальний родственник. Но умудренная жизненным опытом женщина дала понять девушке, что она вправе делать все, что захочет. Ведь они с Романом не женаты. Ирина обиделась на это.
Но больше всего её волновала беременность. Ирина иногда с ужасом смотрела на себя в зеркало. Что о ней будут говорить, когда округлится живот? А самое главное, что скажет мать Романа? Да и сам Роман еще ничего не знает.
…В то февральское утро Ирина, как обычно, встала рано. Только позавтракала, как раздался звонок в дверь. На пороге стоял её новый кавалер.
— Собирайся! - не скрывая радости, почти прокричал Коля. - Братан купил машину!
Ирина порадовалась за него, и, не раздумывая, согласилась покататься. Ей так хотелось развеять тоску.
Они выехали за город, где было много снега. Коля уверенно вел машину, и все посматривал на подругу. Что-то рассказывал ей про автомобиль, а потом вдруг запел. Ирина засмеялась.
Они остановились возле небольшой речушки. Ирина вышла из салона и прошлась по берегу. Как здесь было хорошо! Лес в снегу и первозданная тишина. Она закрыла глаза и глубоко вздохнула. Ирина не заметила, как к ней подошел Коля и дотронулся до её плеча. Потом резко схватил её и прижал к себе.
— Ты что? - одернула она его и отошла в сторону. - Коля, извини, но нам не стоит больше встречаться. Я люблю Романа. Спасибо тебе за все, но я действительно люблю другого человека. Ты для меня навсегда останешься другом.
— А мне плевать, что ты его любишь! - ухмыльнулся Коля. - Ты будешь моей. Как в восьмом классе, я уже все решил. Мы уедем из этого города. Ты будешь жить со мной как королева.
— Не надо, Коленька! - она первый раз так ласково назвала его, и он удивленно посмотрел на неё.
— Ира! - он подошел к ней и коснулся её