собственно, ожидала: клятв в любви и верности или вознаграждения за найденные папки? Оказалось, они не так уж нужны. Ну и ладно!»
Вытирая предательские слезы, Люська подошла к машине Коли.
- А твоих родственников ждать будем? – спросил Николай, заводя двигатель.
- Не знаю, может, они избавят меня от своего общества?
Но по дорожке к стоянке уже спешила сладкая парочка.
- Ну, как там Игорь? – проявила осведомленность Катерина.
- Хорошо, болеет.
- Быстро же ты нашла мне замену, еще и тапочки мои не остыли, - наклоняясь на повороте, и приблизив свои губы к ее уху, прошептал Ефим.
У Люськи на какое – то время отнялся язык. Она пыталась спросить у мужа: кто поторопился с заменой, и кто решил, что их брак ошибка, и почему он, вообще, заговорил о замене, кого он имеет в виду? Но Ефим уже что – то мило нашептывал Катерине. Хотя, та его, похоже, не слушала. Повернувшись к Николаю, она с деловым видом попросила его сопровождать их на страусиную ферму.
- К сожалению, экскурсии туда начинаются только в конце мая. Боюсь, нас туда не пустят, - начал Николай.
Но его прервал строгий голос:
- Меня пустят.
И в этом никто не усомнился. Договорились, что на ферму поедут завтра, на сегодня были назначены большие планы. Развод. Как ни храбрилась Люська, что ей все равно, и Ефим стал на удивление быстро чужим человеком, но сердце начинало неприятно сжиматься в груди и глаза щипало от слез.
«Еще не хватало разрыдаться перед всем честным народом и вызвать к себе чувство жалости. Я, вообще, не собиралась плакать. По предателям не плачут, - их презирают». Люське понравилась собственная мысль, она сделала ее чуточку уверенней.
Правда вся уверенность улетучилась, когда они вошли в квартиру. Девушка абсолютно не знала, куда себя деть в собственном жилище. Катерины было много для небольшой квартирки, а Люська была рада закатиться под плинтус, если бы это было возможно.
От звонка в дверь Людмила подскочила, – напряжение достигло своей верхней точки.
На пороге стояла балерина. Вот уж кого Людмила не ожидала увидеть в своей квартире. Вероника Павловна еще ни разу не приходила к Люське в гости.
- Ника?! – Люда опешила, и даже забыла пригласить балерину войти. – Что случилось?
- У меня все в порядке, а вот что с тобой? Телефон твой молчит. Попыталась было разузнать что – то у твоих родителей, но они, похоже, не в курсе твоих дел, отходят после нашествия внуков. А это что? – Вероника с ужасом уставилась на Людмилин синяк, который жил на лице своей жизнью, растекаясь и переливаясь яркими красками, демонстрируя весь радужный спектр с охотниками, желающими знать, где сидят фазаны.
- Это случайность, проходи, Викуля.
- А кто именно эта случайность?
- Да его уже в полицию забрали, не волнуйся.
- Значит, сердце мое не зря волновалось за тебя. – Вероника прошла в комнату и с удивлением остановилась. На диване сидел Ефим, и нежно обнимал за плечи свое долгожданное счастье, в образе пышногрудой, черноглазой красавицы. – Даже так?
- Знакомьтесь, это Катерина, невеста Ефима, а это моя крестная – Вероника Павловна, - поспешила Людмила выполнить обязанности радушной хозяйки.
Слегка заметным кивком головы, балерина дала знать, что знакомство состоялось.
- Людмила, а что ты на связь то не выходила? - начала каким – то чужим, высоким голосом Вероника. – Я уже билеты заказала, вот, поэтому и пришла к тебе сама.
- Билеты, куда?
- Приданное твое едем смотреть, в Черногорию.
При этом парочка на диване, перестав обниматься – рука Ефима стремительно слетела с круглого плечика, - подскочила и с удивлением переводила взгляды с Людмилы на Веронику.
- А визы же надо?
- Тридцать дней можно без визы, я узнавала. А там дальше, посмотрим. Может, нам так понравится небольшой городок Котор, что останемся мы там жить, и променяем его на шумный и строгий Питер. Будем смотреть на горы, чистые воды Которского залива и большие белые корабли. Как тебе, Люсия, такие перспективы?
Повисла пауза, во время которой Люська думала о белом пароходе, который увезет ее к далеким берегам; Катерина возрадовалась, что теперь сможет приезжать в Черногорию, (благо есть у кого остановиться), и возможно, найдет там дешевых поставщиков знаменитого красного вина солнечной Черногории. Она давно о нем слышала. А Ефим лихорадочно соображал: не прогадал ли он, и, может, еще не поздно все вернуть обратно? Но, устыдился своих мыслей. «Это все балерина – искусительница! Пришла со своей Черногорией. Откуда только взяла ее? Но Люське, может, от этого куска пирога ничего и не отломится, а Катерина – вот она: волнующая, любящая только его, красивая, деловая, богатая! Уж, с ней Ефим не будет халтурить по выходным, и складывать рубли в жестяную банку «на путешествия». С Катериной они весь мир объедут, они об этом мечтали в далекой юности». От этих воспоминаний, Ефим даже задохнулся, словно вновь почувствовал на своем лице сладкий ветерок с кондитерской фабрики, который обдувал их все школьные годы.
- А когда надо лететь? – очнулась от грез Люська.
- Через три дня, так что собирай чемодан, - отрезала балерина и направилась к выходу.
- А моя работа? – вдруг спохватилась Людмила.
- Увольняйся, - сказали хором Вероника и Катерина.
- А куда я Чема дену? – испугалась Люся, когда дверь за крестной закрылась.
Телефонный звонок прервал ее метания.
- Люсия, ты как? – загадочным голосом проворковала Лизавета.
Было ясно, что подробности Люськиной жизни ее в данный момент волнуют мало, ей надо было рассказать о своем, о девичьем.
- А скажи, я еще могу надеть белое платье?
- В смысле?
- Ну, как я буду смотреться в белом? Не старовата я для цвета непорочной чистоты?
- Лизка, объясни толком, что ты хочешь, чтобы я сказала? Мыслить я сейчас не в состоянии, прости. Знаешь, оказывается, сложно перестраиваться, когда твоя жизнь, как река, долго и размеренно протекает по одному узкому руслу, а потом вдруг впадает в бушующее море. Меня сейчас так много, и горизонты мои такие широкие, что я даже не знаю как со всем этим жить. Но мне начинает нравиться такая жизнь. Именно такая, понимаешь, Лиз, а не та, где я знала, что буду делать в следующий свой час, день, месяц.
- Подруга, хоть ты и пугаешь меня немного, но я за тебя все – равно рада. Тогда спрашиваю по существу, если ты перестала в своей новой жизни понимать мои намеки. Люсия, считаешь ли ты, что я могу сочетаться законным браком в белом платье в свои тридцать шесть неполных лет? Фаты не будет, сразу могу тебя успокоить. Но мне так хочется быть счастливой невестой рядом с Вадимом. Так хочется быть в белом. – Голос Елизаветы звенел от радости.
- Лизка, вот это да! Вы же только вчера встретились, и уже о свадьбе речь?
- Люська, я только сейчас поняла, что именно так и надо выходить замуж. По любви, которую ни с чем не спутаешь! А все эти многолетние встречи, гражданские браки, - это все неправильно, это дань обществу. Положено быть парами, будем парами, как все, так и мы. А это не правильно, Люська!
- Я тоже это сегодня поняла, Лиз! Я рада за тебя. Но, может, ты хотя бы пару недель подумаешь? Вдруг, ты идеализируешь своего Вадима.
- Люсия, я уже не в том возрасте, когда башню сносит от юношеских гормонов. И потом, не завтра же я замуж иду.
- Прости, Лизонька. Делай, как душа твоя подсказывает, не слушай глупую подругу. Это говорит мое отчаявшееся одиночество.
- Ну вот, меня сейчас совесть начнет мучить, что подруга грустит, а я, как сумасшедшая счастлива!
- Не говори так, я тоже хочу за тебя порадоваться. И мне кажется, что белое платье на такой счастливой невесте будет смотреться уместно.
- Ты, правда, так считаешь?
- Правда, ни один цвет не дает столько радости, как белый. К тому же белый тебе очень идет, Аля.
- Лидия Сергеевна умрет от зависти!
- Ясно, помрет! – засмеялись подруги, вспомнив фразу из любимого фильма «Зигзаг удачи».
- Ты – свидетель, Люсия.
ВМЕСТО ЭПИЛОГА
Самолет бодро катил по посадочной полосе аэропорта Тиват в сказочной стране Монтенегро. В нескольких часах отсюда остался хмурый промозглый Петербург. Катерина развила бурную деятельность по покупке страусов, Ефим ходил за ней, преданно и с восторгом заглядывая в глаза. Ему тоже нравилась его новая жизнь. Елизавета готовилась к свадьбе, выбирая себе платье и путешествие, в которое они отправятся с Вадимом. С Людмилой Даниловной Люська встретилась уже у выхода, когда торопилась к поджидавшему ее такси. Простились тепло, как люди, преданно и нежно любившие друг друга всю жизнь. Свекровь похлопала Люську по плечу и заговорщицки прошептала на ухо: «Все у тебя хорошо будет, и ты, уж, нас не забудь!» Как надо было расценивать последнюю фразу, Люська не совсем поняла, но пообещала, что не забудет. Чема забрала к себе Лизавета. За ним она приехала вместе с Вадимом. И Чем, радостно приветствуя старого знакомого, принес в зубах поводок, давая, таким образом, понять, что готов идти с ними. Об Игоре ничего слышно не было.
Люська с восторгом смотрела в иллюминатор на синие горы, окружавшие их со всех сторон. Она и сама себе не могла объяснить, отчего девочка, выросшая в большом городе, так отчаянно любит горы.
- А как же самолеты садятся здесь ночью? Неужели горы не мешают?
- Этот аэропорт закрывается через тридцать минут после захода Солнца, - с улыбкой глядя на Люську, произнес сосед справа.
- А до Котора далеко отсюда?
- Четыре километра. Вы можете доехать на автобусе или взять такси, - вновь пояснил сосед.
Вероника молчала всю дорогу, лишь вглядывалась в покрытые лесами горы и крыши с выгоревшей на солнце черепицей.
- О чем ты думаешь, Викуля?
- Думаю, как бы могла сложиться моя жизнь, приняв я тогда предложение моего югославского поклонника.
- А как его звали, ты так и не сказала мне.
- Иржи, Иржик, - вздохнула балерина, - но теперь это не имеет никакого значения. Думаю, мы сейчас возьмем такси до Котора, устроимся там в гостинице, а завтра пойдем искать этот завещанный дом.
Но у выхода их ждал сюрприз: молодой мужчина в форме с эффектной фуражкой на голове, держал в руках плакат, на котором была выведена фамилия балерины «Галицкая».
Две женщины подошли к нему, и парень широко улыбнувшись с легким поклоном, повел их к большому блестящему лимузину.
- Викуля, ты что – нибудь понимаешь?
- Пока нет, но я рада, что ты со мной. Без тебя бы я не рискнула сесть в машину в чужой стране.
- Надеюсь, что это не очередное похищение, - тихо пробормотала Люська.
За окном исчезали обветшалые маленькие домики.
«Неужели и нам такой достанется?» - испугалась Люська.
Но вот, машина проехала еще немного и остановилась у красивого особняка за коваными воротами. Справа и слева от ворот росли высокие розовые кусты. Цветов на них еще не было, но маленькие зеленые листочки уже покрывали колючие ветки.
Дом стоял на горе, и перед ним открывался великолепный вид на Которский залив, в водах которого отражались высокие горы; по зеркальной глади сновали яхты, а в порт величественно вплывал огромный белоснежный лайнер, название которого Люська не могла рассмотреть из – за подступивших к глазам слез.
- Ты чего? – испугалась Вероника.
- От переизбытка чувств, - улыбнулась сквозь слезы Люська.
- Дурочка, - прошептала балерина и тут же вскрикнула.
Из дома по широкой лестнице спускался к ним высокий,
