необъяснимое впечатление: загадочный молодой человек, красивый, словно ангел, он пока всем своим видом показывал, что ему всё равно, что ему плевать на всех, кто здесь стоит, и это отношение к зрителям почему-то не отталкивала. Его хотелось слушать, на него хотелось смотреть, им хотелось восхищаться, а скрипач будто играл на нервах – то улыбался, то отворачивался, то небрежно кивал головой, от чего его вьющиеся волосы чуть подрагивали.
Девушка была так же красива, как и её спутник. Невероятно длинные волосы, светло-серые, будто серебристые, волнами спадали с плеч. Они развевались на ветру, и девушка плавно покачивалась под красивую мелодию. Девушка играла на флейте, но в отличии от скрипача, смотрела на зрителей приветливым взглядом голубых глаз. Её лицо и манеры были приятнее, чем у юноши, и это, видимо, заметила не только я. Тален смотрел на неё широко распахнутыми глазами, не моргая.
«Как ещё рот не раскрыл», – недовольно подумала я и пихнула друга в бок, оторвавшись от созерцания юноши-скрипача с пепельными волосами.
– Чего? – буркнул Лен, будто выйдя из оцепенения.
– Ничего. Хватит пялиться.
Ангел хмыкнул:
– А сама-а-а-то! Я ж видел, как ты смотрела на этого скрипача. Что, понравился парниша?
– Не парниша, а музыка, которую он играет! – возразила я.
– Ну да, конечно, – продолжал язвить Тален, но вдруг смолк.
По коже пробежали мурашки. Музыкант заиграли новую мелодию. Эту музыку мы оба знали с самого раннего детства – это «Колыбельная облаков». Её пели нам родители каждый день перед сном, когда мы были маленькими.
– Колыбельная, – Тален улыбнулся, а у меня в носу защипало. – Мне нравилось, когда мама и Её Величество Амелия пели её вместе.
По щекам побежали слёзы. От приятных воспоминаний неприятно закололо в груди. Я и раньше вспоминала голос мамы и даже научилась сдерживать свои эмоции, но сейчас, когда я вживую слышу мелодию детства, это сделать невозможно.
– А ещё было здорово, когда они уходили, думая, что мы уже уснули, а мы… – наконец, Лен заметил слёзы на моих щеках. Он вытер их и снова повернулся к музыкантам, больше не вымолвив ни слова.
С неба упали холодные капли. Одна, два, три… Начался мелкий дождик, словно его просеивали сквозь сито. Ни музыканты, ни мы с Леном не шелохнулись. Дождь не причинит много вреда, а мы, возможно, больше никогда не услышим этой мелодии. Голоса флейты и скрипки переплелись с эхом дождя. Сотканная из них музыка пробирала до глубины души. Я никогда не забуду эту «Колыбельную».
Музыканты опустили музыкальные инструменты и поклонились. Перед ними не было шапки или коробки, как у обычных бродящих музыкантов. Они играли для души и для публики. Мы с Леном и несколько оставшихся мокнуть под дождём прохожих зааплодировали. Постепенно аплодисменты стихали, и я не заметила, как от толпы остались только мы двое.
– А вы, я вижу, настоящие ценители искусства? – застегивая футляр со скрипкой, спросил у нас юноша. Голос у него оказался очень красивый, бархатный. От него вдруг стало очень тепло.
– Мы просто любим красивую музыку, – ответил Тален. – Кто композитор?
– Имя его неизвестно, мы просто нашли листы с нотами, – сказала девушка тихим, но немного хрипловатым, будто прокуренным голосом. – А вы знаете, кто это написал?
Лен резко сжал мою руку, заставив молчать и покачал головой.
– Жаль, а хотелось бы узнать, – вздохнула девушка, поминутно строя глазки. Она вдруг совсем перестала мне нравиться. – Уверена, у этого композитора есть ещё много замечательной музыки.
– Я раньше не видел вас здесь. Вы откуда-то приехали?
– Да, можно сказать и так…
Пока Лен вел «светскую» беседу с флейтисткой, я была поглощена лишь одной мыслью: «Кто они». Я не встречала на земле таких красивых людей, которые сразу располагали к себе, очаровывали, заставляли собой восхищаться и любоваться собой.
Но занятая собственными мыслями, я не могла не заметить, как оценивающе смотрит на меня юноша-скрипач. Под взглядом этих холодных голубых глаз становилось не по себе, но я не подавала виду и спокойно терпела этот взгляд. В конце концов, мне это надоело, и я подняла голову на скрипача. Наши взгляды встретились, и, к моему удивлению, он не отвел свой. Вдруг приятная внешность, бархатный голос – всё это забылось. Я видела только ледяные глаза незнакомца, которые пронизывали насквозь. Хотелось отвернуться – настолько неприятным был этот взгляд. Но я продолжала смотреть на него, не желая сдаваться первой.
– Белоснежка и Принц, – смеясь, представилась девушка, когда Тален спросил имена музыкантов. – Так нас называют в тех городах, куда мы приезжаем.
Дождь усилился, угрожая превратиться в настоящий ливень. Лен раскрыл большой черный зонтик с белыми силуэтами птиц - мой подарок к новому учебному году.
– У вас нет зонта? Может, вас довести до дома? – из вежливости предложил Лен, хотя, как мне показалось, не особо горел желанием провожать музыкантов.
– Нет, спасибо, – усмехнувшись и отведя от меня взгляд, ответил Принц. – Нам совсем недалеко идти. И на вашем месте, я бы сам поспешил вернуться домой. Иначе, вы промокнете.
Тален кивнул на прощание, Белоснежка махнула ему рукой и мило улыбнулась мне. Я буркнула «до встречи», и мы с Леном быстрым шагом пошли к углу улицы. Разговор с бродячими музыкантами оставил неприятный осадок на душе, хотя «Колыбельная облаков» все ещё играла в голове.
– Странные они какие-то, – заметила я, когда мы отошли на приличное расстояние.
– Мне тоже так показалось.
– Как думаешь, они люди?
Тален вздохнул и нахмурился. Вид у него был крайне задумчивый.
– Сложно, Мил. На людей они не похожи. Ты видела их взгляды? Так только ангелы могут смотреть. Или демоны.
– Ну, или Лёвка, – хмыкнула я, пытаясь разрядить обстановку. Но лицо юноши не просветлело.
– Ну, или он. Но я не чувствую их ауры. Совсем не чувствую, понимаешь?
– Её нет?
Лен покачал головой.
– Но разве такое вообще возможно?
– Да. Если это очень сильные ангелы или очень сильные демоны, которые способны прятать свою сущность даже на духовном уровне. Или демоны, которые вообще ауру потеряли… Что было бы очень нежелательно для нас с тобой.
Я поежилась.
– Очень нежелательно, – повторила я, вспоминая рассказы Лена о потерявших духовное «я» демонах. Аура тускнеет с каждым совершенным преступлением, при чем преступлением самым страшным, чаще всего убийством. А если у демона нет ауры, значит он – жестокий, беспощадный убийца...
– Выбрось из головы, – посоветовал Тален. – Вот придём, хлебнем с тобой чаёчка с мятой…
Но музыка в моей голове заглушала голос друга. Мелодия становилась все громче, громче и громче…
***
Я очнулась на асфальте, до нитки промокшая и промёрзшая до костей. Голова болела, а небо, на которое я смотрела, плыло, то и дело «скатываясь» влево или вправо. Я хотела подняться, но сил не было.
– Мил, – тихо прохрипело где-то рядом со мной, и в поле зрения появилось немного расплывчатый коричнево-белый силуэт Талена. – Милка, ты как? Ну, вставай, я помогу.
Но он и сам, кажется, с трудом поднялся. Простояв на ногах полминуты, ангел рухнул на колени.
– Давай руку.
Каждое слово отдавалось в голове жуткой болью, но я, переборов себя, протянула руку другу и с его помощью села на мокрый, ледяной асфальт.
– Что случилось? – я приложила грязную ладонь ко лбу, придерживая голову.
– Не знаю… Ой, подожди минутку. Ничего не соображаю.
Какое-то время мы просидели в тишине. Картинка перед глазами постепенно прояснилась, голова, наконец, перестала болеть.
– Вот же ж… Чёрт… – Тален тоже приходил в себя. – Так, подъем. Нужно как можно скорее добраться до дома.
Ангел поднялся и помог подняться мне. Он твёрдо стоял на ногах, в то время как я будто стояла на вате и, кажется, пошатывалась.
– Тебе нехорошо? – забеспокоился Лен. – Обопрись на меня. Кажется, на тебя заклинание (или что там это было?) подействовало сильнее.
– Почему?
– Наверное, потому что ты слабее меня и физически, и духовно, – Лен пожал плечами. Его голос звучал спокойно и уверенно, а я говорила тихо, еле слышно. – Так. Ну и свиньи же мы с тобой.
Я опустила голову. Головокружение больше не появлялось, и я смогла рассмотреть себя. Джинсы, рубашка, сапоги – всё было заляпано грязью и насквозь вымокло, а сейчас коричневая жижа медленно стекала по мне, неприятно щекоча тело.
– Сколько мы провалялись?
– Думаю, около получаса. Странно, что нас с тобой никто не растолкал… Хотя шёл дождь, люди не выходят на улицу в такую погоду, – говорил Тален, подбирая уцелевшие от бездомных животных продукты и складывая их в грязные пакеты. – Да, неприятная ситуация…
– Ты так спокоен, – усмехнулась я. – Давай помогу.
– Нет, не нужно. Стой и приходи в себя.
– Ладно, – покорно кивнула я. Сейчас мне и правда не хотелось ходить и вообще совершать какие-либо движения. – Как думаешь, что случилось?
– Не знаю… Но думаю, что это дело рук музыкантов. Уж больно странное совпадение: встреча с ними, а потом обморок на полчаса.
– Это всё музыка, да? Она так громко играла. Я помню её, а потом – пропасть. Она играла даже слишком громко…
– Мы обсудим это в чистоте, тепле и уюте, – перебил меня Лен. – Нужно быстрее добраться до дома. Не дай Небеса, заболеем.
Ангел, собрав продукты, осмотрел меня и вздохнул.
– Мил, не против нарушить правила? По воздуху мы быстрее доберёмся. Я тебя понесу.
– Не получится, – покачала головой я. – Крылья намокнут, и мы упадём.
– Точно, – Лен поник.
– Идём пешком. В конце концов, тут не так уж и далеко, – я сделала несколько шагов к другу и поняла, что уже в состоянии передвигаться самостоятельно. – А если продолжим стоять здесь, то промокнем ещё больше. Хотя куда ещё больше, я не знаю.
– Хорошо, идём.
Тален подобрал валяющийся у кустов зонт с одной переломанной спицей и вручил его мне. Зонт, конечно, тоже был грязный, но хотя бы спасал от пронзающих капель дождя. Лен поудобнее перехватил пакеты, у одного из которых порвалась ручка, и мы пошли домой настолько быстро, насколько это было возможно.
***
– А теперь рассказывайте, – потребовала тётя Мелисса.
Мы, уже чистые и полностью пришедшие в себя, сидели на кухне и грелись горячим чаем с малиной и мёдом, а тётя Мелиса, до ужаса недовольная, смотрела на нас строго и требовательно.
– Понимаешь, мама, – начал Лен. – Мы преспокойненько шли себе из магазина. И представляешь: какой-то идиот на машине, проезжает мимо нас (а дождь тогда уже шел, и образовались лужи), обрызгивает нас с ног до головы и уезжает!
– Допустим, – кажется, тётя Мелиса и не думала верить сыну. – А что с продуктами?
– Эм, ну… Я нёс пакеты, споткнулся и упал.
– «Споткнулся и упал», – передразнила женщина. – Что ж ты так неаккуратно?
– На девчонку засмотрелся, – хмыкнула я, за что получила тычок в бок.
– Ах, на девчо-о-онку. Ну это он может, – улыбнулась Мелиса.
– Что?! – возмутился ангел. – Так вот какого ты обо мне мнения?
