Виктора Силина, десятилетнего мальчишку, приняли в пионеры 22-го апреля 1964-го года в небольшом волжском городке. Сын руководителя подразделения на одном из градообразующих предприятий, он рос, как и большинство его сверстников: пионерская, затем комсомольская организации, увлечение музыкой, радиотехникой, запуском самодельных ракет. Но было и другое – азартные игры в кампании хулиганов, драки, войны малолеток – всё это наложило неизгладимый отпечаток на его характер. По окончании школы парень поступил в радиоинститут, где учиться было совсем непросто. Но он преодолел все трудности и получил диплом инженера.
Глава 7. Распределение, молодой специалист, испытание Зелёным змием.
1.
Учиться на последних курсах было намного легче, чем вначале. Отсеялись случайные люди, остались только те, кто прошёл суровую школу и усвоил основы своей будущей профессии. Да и преподаватели по большей части старались заинтересовать студентов, а не уличить их в незнании. После защиты дипломных проектов пришло время определяться – кто и где будет работать после окончания вуза. Распределение было всесоюзное. Как говорится, от Москвы – до самых до окраин. Ребята шутили, мол, спасибо Екатерине Второй, что продала Аляску. И хотя сию оплошность совершил Александр Второй, такие исторические подробности мало кого интересовали. Ведь в технических вузах тогда изучали исключительно историю КПСС.
Тем не менее, из Владивостока пришло несколько заявок, и, хочешь – не хочешь, кому-то надо было ехать в эту страшную даль на три долгих года. Именно на такой срок молодые специалисты – выпускники вузов – прикреплялись к предприятию без права увольнения и без возможности иметь вторую работу. Правда, им обещали внеочередное получение жилья. Но эта льгота часто так и оставалась на бумаге или откладывалась на неопределённое время в надежде привязать человека к предприятию, на котором он работал.
Следуя давней традиции, в деканате составили список всех выпускников с учётом успеваемости, общественных нагрузок и прочего. Первые – лучшие студенты – имели большой выбор будущего места работы. Середнячкам достались города похуже и подальше от культурных центров, а последним – остатки-сладки. Правда, всё это было весьма условно. И ребята, выбравшие Москву, попадали в какую-нибудь Тмутаракань, потому что в столице находилась лишь перевалочная база данной организации. А на Дальний Восток поехали двое друзей в надежде на хорошие заработки. И, как оказалось, не прогадали.
Девушкам было легче. Ведь ребят на коротком поводке держал военкомат. По окончании военной кафедры им присваивали офицерские звания. Но военный билет выдавали только на новом месте работы, не прибыть на которое было почти равносильно дезертирству.
Однако существовало несколько лазеек, которыми и воспользовался Виктор. Во-первых, его отец организовал письмо в вуз от директора своего завода с просьбой распределить молодого специалиста Виктора Силина на это предприятие. Кроме того, незадолго до защиты диплома парень женился на Светлане из пединститута, с которой встречался несколько лет. Семью разбивать было нельзя, и молодая чета благополучно переехала в родной город нашего героя.
Конечно, связывать себя узами брака у парня большого желания не было. Просто так сложились обстоятельства – одно к одному. Тем более что и Светлану легко могли распределить на три года учительницей в какую-нибудь глухую деревню. Такие тогда были правила. Государство, затратив деньги на учёбу девушки или молодого человека, рассчитывало через восемь лет получить полноценного специалиста.
2.
Устроившись на отцовский завод, Виктор понял, как прав был юморист Аркадий Райкин, когда говорил молодым инженерам, впервые прибывшим на производство: «Забывайте индукцию и дедукцию, давайте продукцию!» Действительно, заводская жизнь оказалась ужасно далека от того, чему их учили в институте.
Режимное предприятие было огорожено двумя рядами колючей проволоки, между которыми бегали устрашающего вида овчарки, соответствующим образом воспитанные в городском клубе служебного собаководства. Лет пятнадцать назад здесь хорошо платили, и работать на этом заводе считалось престижным. Но к концу семидесятых всё изменилось в худшую сторону. На проходной заводчан выборочно обыскивали, проверяя содержимое сумок, максимальный размер которых был строго регламентирован. Первое время Виктору это казалось дикостью, но со временем он привык, как и все остальные.
Все, да не все. Среди рабочих считалось высшим пилотажем отвлечь внимание охраны и пронести мимо неё что-нибудь запретное. Так, бравируя своей изобретательностью, один из сослуживцев Виктора на спор доставил на завод литр водки в тубусе для чертежей. А обратно он вынес бутылку спирта, заправив её под брючный ремень за спиной. Женщина-вахтёр заметила «контрабанду» только тогда, когда нарушитель режима с деловым видом преодолел вертушку и направлялся к выходу. На её властный окрик он не отреагировал, сзади напирала толпа рабочих, и охранница не стала поднимать шум. Тем более что спирт мужчина сразу же передал знакомому, тот ещё кому-то, и доказать что-либо было бы весьма затруднительно.
В другой раз, тоже на спор, очередной отважный умелец вынес за проходную, «скоммуниздил» десятикилограммовые тиски. Он привязал их к поясу таким образом, что «контрабандный» товар болтался у него между ног. Сверху надел широкое пальто, и двое помощников под руки повели хитреца к проходной: мол, плохо стало товарищу. Операция прошла великолепно, и, выйдя с завода, весёлые друзья погрузились в машину и отправились обмывать победу, одержанную над ненавистной кастой вертухаев.
Освоившись, Виктор тоже решил умыкнуть с завода кабель для телевизионной антенны. Недолго думая, он обмотал «контрабандный» товар вокруг туловища, надел сверху пальто и без проблем миновал проходную. Но, выйдя на улицу, понял, что дальше идти не может. Бандаж, сделанный собственными руками, сдавил его торс так, что трудно было дышать, а сердце от напряжения едва не выскакивало из груди. Люди шли мимо него широким потоком, растекаясь и заполняя улицы и переулки города. Поэтому раздеться и смотать кабель – было просто невозможно. Ведь стыдно показать себя вором даже перед случайными прохожими. Выручил сослуживец, который буквально спас Виктора от удушения, отведя его в какой-то тёмный закуток.
На проходной искали, в основном, водку. Правда, непонятно, зачем она была нужна там, куда десятками, если не сотнями столитровых бочек завозили технический спирт. Считалось, что без этого стратегически важного продукта не мог функционировать ни один отечественный электронный агрегат. И каждый производитель электроники в инструкции по эксплуатации обязательно указывал нормы (скорее, лошадиные дозы) расхода «огненной воды». Похоже, делалось это для того, чтобы компенсировать качество выпускаемой техники и безысходность мучений тех, кто будет с ней работать.
«Шило» – так в народе называли спирт. И действительно, с его помощью можно было проткнуть любую казённую бумагу – без оформления заказать в цехе нужную деталь, «купить» что угодно за жидкую валюту, привлечь к ремонту техники любого специалиста. Заводские склады ломились от нужных и ненужных запчастей – радиоламп, транзисторов, резисторов и прочего.
Всё, что производила советская промышленность, можно было выписать централизованно, проставив количество в компьютерной распечатке. Случались и ошибки. Однажды снабженцы привезли грузовую машину никому не нужных кинескопов. Оказалось, кто-то нечаянно поставил цифру 100 напротив данной позиции. Инцидент пришлось улаживать начальству с помощью того же «шила».
Жидкая валюта широко использовалась по всей стране и даже за её пределами. Отслуживший морячок-дальневосточник рассказывал Виктору, что во Вьетнаме, когда их военный корабль заходил на советскую морскую базу, старпом расплачивался с рабочими за ремонт судна исключительно «огненной водой», большая канистра которой всегда стояла в его объёмистом сейфе. Впрочем, со временем хозяин «шила» безнадёжно спился, за что и был списан на берег.
Чтобы не «засветиться» на проходной, чумару – «заработанный» спирт – потребляли в конце смены «на ход», стараясь миновать охрану трезвыми, пока не развезло. А уж за воротами родного завода, пройдя метров двести, случалось, падали ребята от «усталости». Но поднимались и шли дальше, раскачиваясь и держась друг за друга. Пили много. Был у Виктора знакомый богатырь-токарь, который, не моргнув, одним духом мог опорожнить поллитровку из горла. После этого у него лишь слегка розовели щёки и нос. А под настроение рекордсмену и литра водки не хватало.
3.
В плановой советской экономике редко обходилось без штурмовщины. Но в коллективе, куда попал Виктор, сверхурочная работа считалась нормой. За первые два часа, проведённые на заводе после смены, платили в полуторном размере, а за остальное – в двойном. Поэтому многие домой ходили лишь для того, чтобы поужинать и выспаться. Работу старались выполнять в течение основного времени. А когда наступал вечер, когда начальство растворялось в туманной дали, в бытовке на столе, будто по мановению волшебной палочки, появлялись два объёмистых графина – со спиртом и с водой. И начинались игрища. В «полуторные» часы, пока головы ещё более-менее соображали, культивировались, в основном, шахматы. А уж потом, медленно, но верно наливаясь спиртягой, сверхурочники опускались до игр менее интеллектуальных. Таких, как нарды, домино и даже карты.
Чтобы Виктор освоился на производстве, его прикрепили к технику Геннадию, который состоял на инженерной должности, имея большой опыт работы. Они познакомились, сдружились, да так и ходили вдвоём по заводу – не разлей вода. Флегматик по натуре, Гена всё делал не спеша, но целенаправленно и безошибочно. А ещё он никогда не напивался вдрызг, что было весьма ценным качеством для наладчика электроники.
Виктор поначалу с осторожностью относился к вездесущему «шилу», но здесь пили все, даже женщины. И через месяц, освоившись, он с азартом резался в шахматы и в домино, наслаждаясь жизнью и потребляя спирт наравне с сослуживцами. А однажды набрался так, что проснулся лишь под утро, когда наладчики возвращались из своих уютных квартир на родную работу. Гена, увидев неопохмелённую заспанную рожу подчинённого, лишь слегка улыбнулся и заметил, что нельзя быть таким жадным. Мол, все деньги не заработаешь, а ночные всё равно не заплатят.
Безнаказанность порождает вседозволенность. Спустя две недели Виктор к концу трудового вечера опять оказался не в форме. И чтобы не «спалиться», друзья пошли через дальнюю проходную – там не так сильно шмонали, как на центральной.
– Ты, главное, иди ровно, и, проходя вахту, смотри, не запутайся в вертушке, – учил Геннадий молодого специалиста. – Ну, и, само собой, задерживай дыхание. Хотя, на запах там внимания почти не обращают – сами потребляют втихаря.
Передвигаясь среди мрачновато-тёмных заводских корпусов, друзья шли в обнимку. От
