Неожиданное вторжение

своего врага, стоял там, потом, отфыркиваясь, засеменил прочь. На полпути он заметил Сергея, остановился, но убедившись, что это просто человек — видимо, в его нехитром мозгу тоже уже были сделаны какие-то схожие с Сергеем выводы, засеменил дальше и вскоре скрылся между деревьями.[/p]

Панчишкин короткими шажками, держа наизготовку карабин и оглядываясь по сторонам, приблизился к монстру. Монстр производил до дикости неприятное впечатление — тело его словно бы оседало. Из тела, разрывая серую кожу, то там то здесь выползали какие-то странные жучки, похожие на тараканов-пруссаков, и расползались в разные стороны, исчезая в траве и трещинах на дороге. Сергея вырвало. Он попятился, зажимая рот, и тут что-то острое вонзилось ему в спину. Дикая непереносимая боль пронзила, казалось бы, всё его естество. Он закричал, роняя карабин и бесцельно махая руками, а какая-то невидимая сила вдруг вздёрнула его в воздух метров на пять, и он замер там без движения, лишь слегка мелко подёргиваясь, но и эти судорожные всплески вскоре затихли. Он чувствовал, как сразу в нескольких местах его пронзили какие-то острые пики. И он вспомнил давешнего "дикобраза" — успел даже на мгновение почувствовать досаду, что, мол, так глупо подставился, но тут же досада отступила, потому что воля чужая уже овладевала им. Не только досада, но и прочие чувства словно бы отступили под напором некоей холодной и практичной воли. Становясь частью иной нечеловеческой системы, он получил и понимание происходящего процесса. Пронзившие его иглы были не только орудием нападения, но и каналами, через которые в эти мгновения в него внедрялась чуждая нервная система, изучающая строение его организма, его ДНК, каталогизируя составные части добычи на более и менее ценные. Боли уже не было, но было ощущение, как чьи-то тонкие щупальца, расслаиваясь на множество ещё более тонких отростков проникают во все углы пленённого организма. Стало также понятно, что Сергей теперь не только пища для внеземного организма, но и ценный материал, который хищник подключает к своему биоэнергетическому комплексу, становясь через это сильнее. В трудные времена он, конечно, начнёт поглощать пленного человека — сначала жировые отложения, затем мышечную ткань, кости, потом внутренние органы: кишечник, почки, легкие, печень, последним будет поглощён мозг, как наиболее ценная составляющая человеческой анатомии — ведь именно из мозга инопланетный хищник получает все нужные ему сведения о местной природе и местной цивилизации.

Висел Панчишкин на иголках не прямо на спине, а немного на боку, отчего мог наблюдать за происходящим вокруг, точнее, за все тем, что было по правую сторону монстра. Он, впрочем, не испытывал какого-либо интереса к происходящему — монстр блокировал все индивидуальные внутренние движения добычи, обезопасив себя от какого-либо бунта с её стороны, но всё ж таки какое-то восприятие у Сергея было — восприятие стороннего, равнодушного ко всему наблюдателя, который хоть всё и видит, но никак на это не реагирует.

      Чудовище куда-то стремительно передвигалось. Мимо мелькали деревья. Так продолжалось около часа. Сергей краем глаза видел, что рядом с ним находится ещё одна добыча — наколотый на иголки заяц, должно быть, менее ценный, чем человек, так как был уже наполовину съеден — во всяком случае, его шкура казалась пустой оболочкой. Потом ход замедлился. Какие-то непонятные, чуждые человеческому уху звуки раздавались теперь вокруг него. Всхлипывания, вздохи, какой-то утробный вой, клёкот и шелест, будто множество чешуек тёрлись одна об другую. Он увидел ещё одного "дикобраза" — этот был без добычи. Потом пробежали давешние шестилапые — четыре особи. Какой-то монстр размером с длинный двухэтажный дом, похожий на гигантского ленивца, прошёл мимо — быть может, это и была та самая собака размером с железнодорожный вагон, о которой утром упоминало радио. То там, то здесь из монстра торчали — где по пояс, где по грудь — пленённые люди. Эти тоже вроде были живы — во всяком случае, глаза у них тоже были открыты, но у всех было одинаковое выражение безучастности ко всему происходящему. Ещё один монстр, размером с гигантского человека, туманный и какой-то словно бы многосоставчатый прошёл мимо — деревья были ему по колено. Где-то на недосягаемой высоте, упираясь чуть ли не в облака, имелась странная, словно бы оплетённая корнями, гигантская голова. Он шел медленно, но за раз преодолевал метров по триста-четыреста. Он добрался до горизонта, но исчез не сразу, а стал словно бы погружаться в него, как будто земля больше не могла его держать. Два каких-то дикобраза вдруг соединились, превратившись в какой-то странный колючий шар, который стал кататься по земле туда и сюда, и когда Сергей глядел на него, то чувствовал, как у его хозяина где-то глубоко внутри словно бы возникает некое возбуждение, а когда переводил взгляд в сторону, то возбуждение затихало. Это могло бы показаться ему странным, если бы он всё ещё имел собственную волю, но ему было всё равно. По мере продвижения, количество и разнообразие монстров увеличивалось.

Должно быть, это был эпицентр распространения чудовищ. Потом наступил вечер, а за ним ночь. Он чувствовал холод, но не потому, что чувствовал холод сам, а потому, что холодно было его хозяину — похоже, он был пришельцем из более тёплого мира, чем Земля. Должно быть, им надо было бы приземлиться южнее, где-нибудь в тропиках, где климат значительно теплее. Только Сергей об этом подумал, как его хозяин-дикобраз, словно бы реагируя на это соображение, пришёл в движение. Он пустился обратно по дороге — явно на юг. Всю ночь монстр бежал не уставая, и Сергей покачивался на его спине.

Рассвет застал их в дороге. Где-то высоко в небе летели полчища птиц — было не разобрать, местные это птицы, спасающиеся от нашествия, или из инопланетного войска. Потом там раздался какой-то стрекочущий звук — какая-то непонятная опасность в нём была. Через несколько секунд из-за деревьев вынырнуло странное серебристое тело, которое явно таило в себе смертельную угрозу. "Вертолёт", — мелькнула у Сергея где-то в глубине, и тотчас же, снова откликаясь на новую мысль, "дикобраз" шарахнулся в сторону, в чащу, но с вертолёта его уже, должно быть, заметили. Какие-то звуки загрохотали над ними, и импульсы дикой боли стали вонзаться в тело монстра, отдаваясь в сознании Сергея ужасом и безысходностью. Монстр бежал, шарахаясь из стороны в сторону, словно мишень, спасающаяся противоприцельными зигзагами, слабея с каждой минутой, потому что странные импульсы учащались, не давая пощады, и наконец монстр повалился на землю, подёргиваясь и постепенно затихая. Сергей чувствовал, как жизнь покидает тело его хозяина, как рвутся соединяющие их связи, и к нему возвращается человеческое самосознание, а вместе с ним — страх, ужас и боль, тоже человеческие.

Он по-прежнему висел на иголках, беспомощный, исхлёстанный ветками, не в силах выдавить из себя ни звука. Только билось у него в голове: "Я Панчишкин Сергей!.. Я Панчишкин Сергей!.."

А потом какие-то голоса донеслись до него.

— Вон он, вон он! — кричал кто-то.

— Осторожнее, Евсюков! Он ещё, быть может, живой!

— Да не, дохлый, товарищ капитан! Ой, гляньте, там человек какой-то.

— Точно, человек. Евсюков, глянь поближе!

Прошла, наверное, бездна времени, прежде чем рядом с Панчишкиным раздался шорох и снова давешний голос заговорил:

— Эк его, товарищ капитан!

— По... мо... — закричал Панчишкин, вернее, это ему казалось, что он кричит — на самом же деле, он едва слышно сипел. — По... мо... ги... — попросил он опять.

— Товарищ капитан, кажись — живой!

Потом его мучительно долго снимали с иголок, и казалось, что всё его естество вывернется сейчас от боли наизнанку, потом долго, бесконечно долго тащили куда-то, и чей-то голос рядом с ним то и дело ласково приговаривал:

— Потерпи, браток, потерпи. Мы скоро. Тут немного осталось.

А он то и дело проваливался в небытие и выплывал из него снова, чтобы в очередной раз убедиться, что его всё ещё куда-то тащат, и конца и краю этому не видно. А потом он очнулся уже в вертолёте, посреди грохота, и видел, что двери по обе стороны отодвинуты и там с автоматами наготове дежурят по два бойца и следят за местностью, а прочие сидят вокруг него на скамейках вдоль стен, и кто-то кричит срывающимся голосом в рацию:

— Трёхсотого везём! Трёхсотого! Готовьте реанимационное оборудование.

Потом он опять потерял сознание и очнулся уже на аэродроме. Его тащили куда-то на носилках, а вокруг кипела жизнь — взлетали и садились военные вертолёты и самолёты, бегали туда и сюда, казалось, в полном беспорядке какие-то воинские подразделения, носились военные автомобили, и где-то далеко, в той стороне, куда улетала военная техника, звучала отдалённая канонада и одиночные мощные разрывы, на которые у Панчишкина тупой болью отзывалось всё тело, и из-за этого хотелось кричать или просить, чтобы, наконец, прекратили эту ужасающую пытку.

И он снова потерял сознание — в этом раз надолго.

Очнулся он в госпитале — вокруг было тихо и покойно. Он был абсолютно один в большой палате с белыми стенами и белым потолкам. К изгибу локтя была присоединена капельница, а к груди и к голове многочисленные белые присоски, проводки от которых тянулись к стоявшему на столе оборудованию.

Только он стал озираться, как отворилась дверь и в палату вошли сразу несколько человек. Впереди был высокий мужчина в чёрных роговых очках и белом халате. Он улыбался, глядя на Сергея. Он, должно быть, был старшим в этой группе. Он тут же начал с вопросов.

— Ну-с, молодой человек. Как мы себя чувствуем?

— Нормально, — сказал Панчишкин слабым голосом.

— Что-нибудь вас беспокоит?

— Ничего, э-э...

— Виктор Семёнович, — подсказал врач. — Так-то ничего и не беспокоит?

— Ничего, Виктор Семёнович. Только слабость какая-то.

— Ну, это естественно, молодой человек. Пройти через такие-то испытания. Ну что ж, отдыхайте пока. Если что-то будет не так, сразу же дайте знать. Вот тут кнопочка возле левой руки у вас. Тотчас же придёт медсестра. Ну и я тут буду поблизости.

— Хорошо, доктор! У меня к вам одна просьба.

— Внимательно слушаю вас, молодой человек!

— Скажите, есть новости? Как там... в лесах?

Доктор улыбнулся.

— Всё в порядке, — сказал он. — Я сейчас же распоряжусь, чтобы вам установили телевизор. Из новостей всё и узнаете.

[p]Доктор и все прочие вышли. Через час в палате Сергея поставили телевизор. Все новости были посвящены только одной теме — вторжению инопланетян на Землю. Похоже, Сергей был без сознания несколько дней. Заражённую зону, как теперь называли большую часть Вологодской области, блокировали всеми возможными способами — в радиусе 250 километров вся местность там была выжжена целенаправленными пожарами, бомбёжками и даже тактическими ядерными ударами малого действия. Большая часть монстров была уничтожена. Некоторые ушли под землю, но и там их успешно доставали с помощью глубинных бомб, от одного удара которых перемешивались все геологические слои на